В Калужской области, недалеко от старинного города Козельска, находится Оптина пустынь - монастырь, который по праву именуется наиболее ярким светильником Православной Руси XIX и XX веков. Своей славой он обязан богомудрым старцам, которые, сменяя друг друга, стали нескольких поколений россиян. Преподобный Макарий Оптинский был одним из них.
Время создания точно неизвестно. По одной версии, эта честь принадлежит боголюбивому князю Владимиру Храброму, почившему в начале XV века, а по другой, и более популярной в народе, основателем монастыря стал некий раскаявшийся в своих злодеяниях разбойник по имени Опта, живший столетием позже.
Однако, по всей видимости, это лишь красивая легенда, так как в давние времена словом «опта» назывались обители, общие для мужчин и женщин (было и такое на православной Руси). Основателями же монастыря, вероятно, стали отшельники, желавшие уединиться в лесной глуши, для свершения иноческого подвига.
И затерялось бы в истории эта святая обитель среди тысяч подобных монастырей, если бы не слава, которую принесли ей богомудрые старцы. Чтобы было понятнее, о чём идёт речь, следует остановиться на том явлении религиозной жизни, которое принято обозначать словом "старчество".
Возникло оно в Египте на заре христианства и оттуда распространилось по всему миру, обретя для себя в России благодатную почву. Старец - это прежде всего наставник своих духовных чад, которых у него может быть великое множество. В силу Благодати Божьей, щедро излитой на него Создателем, старец обретает дары богомудрия и прозорливости.
Эти уникальные качества позволяют ему оказывать помощь людям, обращающимся к нему в тяжёлых жизненных ситуациях, или жаждущим услышать слово Божией Правды. Старец - это далеко не всегда пожилой человек, поскольку сам термин означает не возрастную характеристику, а форму духовного служения.
Оптиной пустыне на протяжении всей её истории Господь послал четырнадцать таких старцев, первым из которых был преподобный Лев, подвизавшийся в ней с 1797 года. Преподобный Макарий Оптинский, о котором пойдёт речь в нашей статье, стал его учеником и преемником.
Старец Макарий Оптинский в миру звался Михаилом Николаевичем. Родился он 3 декабря 1788 года в благочестивой и набожной семье дворян из Его родители - отец, коллежский асессор Николай Михайлович Иванов и мать Елизавета Алексеевна, были людьми обеспеченными, и владели несколькими поместьями. Кроме него, в семье было ещё четверо детей.
Как он рассказывал потом, многие его детские воспоминания связаны с находившимся неподалёку от них Одринским монастырём, куда родители часто совершали паломничества. Большое влияние на формирование его характера в те годы оказал настоятель обители архимандрит Феофан, прививший мальчику любовь к церковным службам.
В девятилетнем возрасте Миша Иванов пережил первое в жизни несчастье - смерть матери, скончавшейся от туберкулёза. Это произошло в Москве, куда вся семья переехала специально, чтобы обеспечить Елизавете Алексеевне надлежащую медицинскую помощь. Вернувшись на родину после столь трагического события, он вместе с двумя братьями поселился в имении своей тётки, родной сестры отца - Дарьи Михайловны Передельской.
В лице этой женщины подростки нашли не только заботливую родственницу, старавшуюся во всём, что в её силах, заменить сиротам мать, но и наставника, взявшего на себя труды, а также расходы, связанные с их образованием. Ряд дисциплин она преподавала сама, а там, где её познания были недостаточны, нанимала учителей.
Кажется невероятным, но будущий старец Макарий Оптинский с детства был настолько одарён разумом, что в четырнадцатилетнем возрасте его приняли на службу в уездное казначейство на должность бухгалтера. В качестве помощников были зачислены также и его братья. Однако этот факт имеет документальное подтверждение, потому сомневаться в его достоверности не приходится.
В 1805 году труды молодого чиновника были по достоинству оценены губернским начальством, и он получил повышение в должности и в чине. Следуя традициям, установленным в дворянском обществе того времени, Михаил Николаевич вёл обычную в таких случаях светскую жизнь. Часто посещал дома местной аристократии, среди которой был радушно принят, а также участвовал во всех увеселительных мероприятиях.
По воспоминаниям современников, его главными увлечениями тех лет были музыка и литература. Мало кто знает, но преподобный Макарий Оптинский в молодые годы прекрасно играл на скрипке и пел романсы несильным, но весьма приятным баритоном.
Год спустя Михаила Николаевича постиг новый удар - скоропостижно скончался его отец. На семейном совете было решено, что имения, принадлежащие семье, должны перейти ему, как старшему из детей, но доход с них будет их общим капиталом. Это накладывало определённую ответственность, и послужило причиной того, что в 1805 году Михаил оставил службу и, поселившись в деревне Щепятино, занялся хозяйством. Всё свободное время он, как и прежде, уделял чтению и музыке.
В этот период жизни, проведённый на лоне деревенской тишины и уединения, зёрна религиозности, которые были посеяны когда-то в его душе, дали обильные всходы. Михаил Николаевич, по его собственным воспоминаниям, всё чаще стал погружаться в размышления о спасении души и чтение Библии. Однажды, побывав на ярмарке, он привёз оттуда множество книг, содержавших труды святых отцов, которые полностью завладели его мыслями.
Напрасно заботливые родственники пытались женить молодого помещика, подыскав ему хорошую невесту. Воспользовавшись благовидным предлогом, он уклонился от навязываемого ему брака, поскольку всё прочнее укреплялся в желании посвятить свою жизнь Богу.
Решение оставить мир не было спонтанным и вызревало постепенно. Об этом свидетельствуют его письма, сохранившиеся с тех давних лет, а также воспоминания современников, хорошо знавших Михаила Николаевича в те годы. Решающий же шаг, определивший всю дальнейшую жизнь, будущий старец Макарий Оптинский совершил 6 октября 1806 года, отправившись на богомолье в Площанскую пустынь, весьма удалённую от его села.
Домой он так и не вернулся, но через некоторое время братья получили письмо. В нём Михаил Николаевич извещал, что остаётся в монастыре послушником, а имение и всё прочее имущество передаёт им в полную собственность. Так, неожиданно для всех, в возрасте двадцати двух лет, он навсегда оставил мир.
Богородицкий Площанский монастырь, в котором святой Макарий Оптинский начинал путь служения Богу, как нельзя лучше соответствовал его намерениям. Удалённый на значительное расстояние от населённых пунктов и окружённый со всех сторон лесами, он идеально подходил для иноческого уединения. Не получая сколько-нибудь серьёзной материальной помощи от Святейшего синода и епархиального управления, братия, насчитывавшая в ту пору пятьдесят душ, ни в чём не нуждалась, добывая кусок хлеба собственным трудом.
Согласно Церковному уставу, каждый новоприбывший до принятия обязан пройти определённое испытание, в период которого он именуется послушником и при желании может в любой момент покинуть обитель. Срок этого периода заранее не устанавливается и зависит лишь от воли настоятеля. Такое установление служит для проверки серьёзности намерений будущего инока.
Как и каждый послушник, прп. Макарий Оптинский начинал свою монастырскую жизнь с выполнения самых тяжёлых и малоприятных работ. Ему - дворянину - приходилось зимой заниматься заготовкой дров и приготовлением пищи на монастырской кухне, а летом уборкой сена, огородничеством и прочими крестьянскими делами. В результате подобная практика стала для него великой школой смирения, без которого немыслима иноческая жизнь.
Со временем иеромонах отец Иоаникий заметил незаурядные музыкальные способности нового послушника, а также оценил его образованность и прилежание. Он дал возможность Михаилу Николаевичу изучать поставил его письмоводителем обители, а со временем поручил также руководство одним из отделений монастырского хора. По истечении же четырёх лет настоятель благословил трудолюбивого послушника на принятие пострига с именем Мельхиседека.
В православии существуют четыре степени монашества. О первой из них, при которой будущий монах имеет статус послушника, речь шла выше. Далее следует так называемый рясофор. При пострижении в него происходит перерождение мирского человека в монаха. Он получает новое имя, даёт особые обеты, которые не вправе нарушить, полностью порывает все родственные связи, и, под страхом анафемы, не имеет возможности возвратиться к прежнему образу жизни. За рясофором идут малая схима, называемая также мантийным монашеством и великая схима - ступени, ещё более отделяющие инока от суетного мира.
В 1814 году молодой монах Мельхиседек совершил паломничество в Киево-Печерскую лавру, посетив по дороге ряд других монастырей и внимательно изучив накопившийся в них опыт иноческой жизни. По возвращении же в свою обитель он был пострижен в следующую монашескую степень - мантию - и получил имя Макария в честь основателя восточного монашества преподобного Макария Великого.
Проведя безвыездно десять лет в стенах Площанского монастыря, инок Макарий отправился в Ростов, поклониться мощам святителя Димитрия Ростовского, и по дороге впервые посетил Оптину пустынь, с которой был впоследствии связан до конца дней. Но, этому предшествовал ещё один важный период, послуживший его становлению в качестве духовного наставника.
В 1827 году Макарий Оптинский был назначен духовником в Севский Троицкий женский монастырь и в возрасте сорока лет приступил к окормлению его сестёр. Неоценимую помощь в этом оказал ему иеромонах Лев - мудрый и богатый жизненным опытом старец, прибывший из Александро-Свирской обители. Своим руководством он завершил духовное совершенствование отца Макария.
Выполняя возложенные на него впоследствии обязанности благочинного Площанской обители, отец Макарий был откомандирован в 1832 году в Санкт-Петербург и, возвращаясь, вновь посетил Оптину пустынь, но на этот раз не ограничился лишь поклонением её святыням, а подал прошение о переводе его в этот старинный монастырь. Ответ пришлось ожидать довольно долго, но, наконец, в январе 1834 года епархиальное руководство, удовлетворило его просьбу, и отец Макарий перешёл в Предтеченский скит Оптиной пустыни, где в непрестанных духовных подвигах подвязался до конца жизни.
С первых дней пребывания на новом месте Макарий Оптинский близко сошёлся со своим прежним знакомым духовником монастыря преподобным Львом, который был двадцатью годами старше его. Несмотря на связывавшую их дружбу, отец Макарий всегда относился к нему как ученик к учителю и беспрекословно вручил себя в полное повиновение его воле.
Эти два великих подвижника и аскета, по праву снискавшие славу богомудрых старцев, ежедневно принимали в своих кельях множество приезжавших к ним людей и за семь лет до кончины преподобного Льва сумели благотворно окормить не только братию монастыря, но и тысячи мирян.
Их совместными трудами вознёсся на высоту духовного величия и следующий старец пустыни, впоследствии ставший её главной святыней Макарий и Лев, по выражению современников, «взростили его и, умудрив словом Божьим, сделали своим достойным преемником».
После того как в 1841 году Господь призвал в Небесный Чертог преподобного Льва, все заботы об окормлении многочисленной паствы всецело легли на плечи отца Макария, и он с честью нёс возложенный на него крест. Поучения Макария Оптинского, обращённые в те годы ко многим, кто сподобился побывать в обители, не только передавались из уст в уста, но и в большинстве своём записывались, что позволило впоследствии выпустить их отдельной книгой, многократно переизданной, и не потерявшей актуальности в наши дни.
Господь щедро излил на отца Макария дар прозорливости. Многие посетители приходили в полное замешательство, когда он, обращаясь к ним, безошибочно называл их имена, которые не мог знать заранее. Известны также и более удивительные случаи. Например, окормляя своих чад не только при личном контакте, но и по переписке, он не раз посылал ответы на ещё не полученные вопросы. В результате писавший к нему человек получал их одновременно с отправкой своего послания.
Вообще же переписка являлась одной из важнейших областей деятельности, которую вёл Макарий Оптинский. Душеполезные поучения, которыми были полны страницы его писем, стали результатом глубокого осмысления трудов святых отцов прошлого, помноженного на личный жизненный опыт. Они вошли в сокровищницу российской святоотеческой литературы.
Письма преподобного Макария Оптинского, которые он во множестве рассылал своим знакомым, а часто и незнакомым духовным чадам, несли в себе большую пользу. В них он затрагивал самые различные стороны бытия. Например, в одном из них, отправленном человеку, сетовавшему на постигшие его многочисленные скорби, он поучал, что всегдашнее счастье и благоденствие наносит душе человека вред, делая её уязвимой для грехов и соблазнов. Те же, кому Господь попускает в жизни страдания, переживая их, приближаются к Нему и тем легче обретают Царствие Небесное.
А вот ещё весьма интересная мысль, которую высказал Макарий Оптинский. Письма, адресованные ему одним из мирян, были полны сетований на то, что он, прилагая все усилия в борьбе с пороками и страстями, не видит положительного результата, и это приводит его в смущение и лишает покоя. Многомудрый старец отвечал ему, что такая реакция на отсутствие скорого воздаяния за труды, являясь следствием гордыни и самолюбия, лишь усугубляет положение, и он должен быть благодарен Господу, не попускающему ему увидеть себя безгрешным, не достигнув истинной праведности.
Широко известны также многочисленные случаи исцеления больных, а особенно бесноватых, наступавшие после того, как старец помазывал их маслом из неугасимой лампады, всегда теплящейся в его келье. Именно поэтому в наши дни молитва Макарию Оптинскому об избавлении от недугов имеет такую благодатную силу. Подобные факты не только известны, но и во множестве задокументированы.
Двадцать лет провёл в своей скромной келье, являвшейся одновременно спальней и приёмной, преподобный Макарий Оптинский. Икона Владимирской Божьей Матери, аналой, письменный стол и узкая койка - вот и всё убранство его жилища, единственным украшением которого были развешанные по стенам портреты подвижников и виды монастырей.
Прежде чем завершить свой земной путь и предстать пред Господом, старец Макарий принял великую схиму, являющуюся, как говорилось ранее, высшей ступенью монашеского подвига. Ещё за несколько недель он с поразительной точностью предсказал день и час своей кончины, после которой духовный факел из его рук принял другой подвижник веры и богомудрый наставник - Амвросий Оптинский. Макарий же тихо и безболезненно отошёл ко Господу ранним утром 20 сентября 1860 года.
Со дня похорон место его погребения стало пользоваться всеобщим почитанием, однако канонизирован в лике преподобных старец был лишь в 2000 году. Тогда были прославлены все четырнадцать старцев, подвязавшихся некогда в Предтеченском скиту, а вместе с ними и Макарий Оптинский, житие которого было составлено на основании записей многих современников, общавшихся с ним лично. Сегодня он является одним из наиболее известных и любимых в народе святых Православной церкви. День преподобного Макария Оптинского отмечается ежегодно 20 сентября.
Ми-ха-ил Ни-ко-ла-е-вич Ива-нов - та-ко-во мир-ское имя пре-по-доб-но-го Ма-ка-рия. Он ро-дил-ся 20 но-яб-ря 1788 го-да в се-мье ор-лов-ских дво-рян, рос ти-хим, бо-лез-нен-ным маль-чи-ком. Лю-бил кни-ги, му-зы-ку, уеди-не-ние. Он ра-но ли-шил-ся ма-те-ри, ко-то-рая лю-би-ла его и вы-де-ля-ла сре-ди дру-гих де-тей: «Чув-ству-ет мое серд-це, что из это-го ре-бен-ка вый-дет что-то необык-но-вен-ное».
По-сле кон-чи-ны обо-их ро-ди-те-лей Ми-ха-ил, по-де-лив на-след-ство меж-ду бра-тья-ми, оста-вил служ-бу в финан-со-вом ве-дом-стве и по-се-лил-ся в сво-ем по-ме-стье. Од-на-ко мир-ская жизнь его не ин-те-ре-со-ва-ла. В 1810 го-ду Ми-ха-ил от-пра-вил-ся на бо-го-мо-лье в Пло-щан-скую пу-стынь и в мир уже не вер-нул-ся. В этой пу-сты-ни пре-по-доб-ный Ма-ка-рий встре-тил-ся со стар-цем Афа-на-си-ем, уче-ни-ком стар-ца , и об-рел в его ли-це чут-ко-го ду-хов-но-го на-став-ни-ка. Как бли-жай-ший уче-ник пре-по-доб-но-го Па-и-сия ста-рец Афа-на-сий за-ни-мал-ся ис-сле-до-ва-ни-ем и пе-ре-во-да-ми свя-то-оте-че-ской ли-те-ра-ту-ры. При-ве-зя из Мол-да-вии мно-го тек-стов, он при-об-щил к это-му важ-но-му тру-ду сво-е-го уче-ни-ка, пре-по-доб-но-го Ма-ка-рия. Позд-нее, уже в Оп-ти-ной, ку-да пре-по-доб-ный Ма-ка-рий пе-ре-шел в 1834 го-ду, он про-дол-жил труд, на-ча-тый его учи-те-лем.
Его ду-хов-ным на-став-ни-ком в Оп-ти-ной стал пре-по-доб-ный , ко-то-ро-му пре-по-доб-ный Ма-ка-рий пол-но-стью вве-рял свою во-лю, не дер-зая пред-при-ни-мать что-ли-бо без его бла-го-сло-ве-ния. Бла-го-да-ря пре-по-доб-но-му стар-цу Ма-ка-рию бы-ли из-да-ны со-бран-ные в Оп-ти-ной ру-ко-пи-си и пе-ре-во-ды пре-по-доб-но-го Па-и-сия (Ве-лич-ков-ско-го). Боль-шую по-мощь в этом ему ока-зы-ва-ли ду-хов-ные ча-да - су-пру-ги Ки-ре-ев-ские. Под вли-я-ни-ем пре-по-доб-но-го Ма-ка-рия воз-ник-ла це-лая шко-ла из-да-те-лей и пе-ре-вод-чи-ков ду-хов-ной ли-те-ра-ту-ры, в ко-то-рой так нуж-да-лась пра-во-слав-ная Рос-сия, укре-пи-лась связь меж-ду оп-тин-ским стар-че-ством и рус-ской ин-тел-ли-ген-ци-ей. На ис-по-ведь и бла-го-сло-ве-ние к пре-по-доб-но-му Ма-ка-рию при-ез-жа-ли А.К. Тол-стой и И.С. Хо-мя-ков, Н.В. Го-голь и А.Н. Му-ра-вьев.
Семь лет пре-по-доб-ные стар-цы Лев и Ма-ка-рий ру-ко-во-ди-ли ду-хов-ной жиз-нью бра-тии и мно-гих ты-сяч лю-дей. Из-ве-стен та-кой слу-чай: к пре-по-доб-но-му Ма-ка-рию при-ве-ли од-но-го бес-но-ва-то-го, ко-то-рый ни-че-го ра-нее о стар-це не знал и ни-ко-гда его не ви-дел. Бес-но-ва-тый, бро-сив-шись к при-бли-жа-ю-ще-му-ся стар-цу с кри-ком: «Ма-ка-рий идет, Ма-ка-рий идет!», уда-рил его по ще-ке. Пре-по-доб-ный тут же под-ста-вил дру-гую ще-ку, а боль-ной рух-нул на пол без чувств. Оч-нул-ся он ис-це-лен-ным. Бес не смог пе-ре-не-сти ве-ли-ко-го сми-ре-ния стар-ца.
Да-ро-вал Гос-подь пре-по-доб-но-му Ма-ка-рию и дар ду-хов-но-го рас-суж-де-ния. Каж-до-му при-хо-дя-ще-му к нему на от-кро-ве-ние сво-ей со-ве-сти он по-да-вал вра-чев-ство, при-лич-ное немо-щи. Его сми-рен-ное сло-во бы-ло и сло-вом дей-ствен-ным, сло-вом со вла-стию, ибо оно за-став-ля-ло по-ви-но-вать-ся и ве-рить неве-ру-ю-ще-го. Сми-ре-ние про-яв-ля-лось во внеш-но-сти пре-по-доб-но-го, в ви-де его одеж-ды, в каж-дом дви-же-нии. Ли-цо его бы-ло свет-ло от по-сто-ян-ной Иису-со-вой мо-лит-вы, тво-ри-мой им, оно си-я-ло ду-хов-ной ра-до-стью и лю-бо-вью к ближ-не-му.
За два го-да до сво-ей кон-чи-ны пре-по-доб-ный Ма-ка-рий при-нял ве-ли-кую схи-му. До са-мой смер-ти пре-по-доб-ный при-ни-мал ду-хов-ных чад и па-лом-ни-ков, на-став-ляя и бла-го-слов-ляя их.
7/20 сен-тяб-ря 1860 го-да, через час по-сле при-ня-тия Хри-сто-вых Та-ин, пре-по-доб-ный Ма-ка-рий мир-но ото-шел ко Гос-по-ду.
Ста-рец Ма-ка-рий - уче-ник пре-по-доб-но-го и про-дол-жа-тель его де-ла по стар-че-ско-му окорм-ле-нию и внут-рен-не-му уст-ро-е-нию оби-те-ли на ос-но-ве древ-них мо-на-ше-ских уста-нов-ле-ний. Вре-мя его стар-че-ство-ва-ния при-зна-но «зо-ло-тым ве-ком» в ис-то-рии Оп-ти-ной пу-сты-ни. Тру-да-ми и скор-бя-ми от-ца Лео-ни-да стар-че-ство утвер-ди-лось в Оп-ти-ной и по-сте-пен-но бы-ло при-зна-но, при стар-це Ма-ка-рии Оп-ти-на пу-стынь об-ре-та-ет все-рос-сий-скую сла-ву и из-вест-ность, ста-но-вит-ся ду-хов-ным цен-тром Рос-сии. Ей при-над-ле-жит нема-лая за-слу-га в том, что в рус-ской куль-ту-ре, на-хо-див-шей-ся с пет-ров-ских вре-мен под силь-ным за-пад-ным вли-я-ни-ем, во вто-рой по-ло-вине XIX сто-ле-тия про-ис-хо-дит по-сте-пен-ное воз-вра-ще-ние к пра-во-сла-вию.
Ста-рец Ма-ка-рий - в ми-ру Ми-ха-ил Ни-ко-ла-е-вич Ива-нов - про-ис-хо-дил из дво-рян Ор-лов-ской гу-бер-нии. Его пра-дед Иоанн, в мо-на-ше-стве Иосиф, под-ви-зал-ся в Ка-ра-чев-ском Ни-ко-ла-ев-ском Од-рине мо-на-сты-ре, был из-ве-стен стро-го-стью жиз-ни. Дед и ба-буш-ка так-же от-ли-ча-лись бла-го-че-сти-ем, ба-буш-ка всю жизнь мно-го за-ни-ма-лась бла-го-тво-ри-тель-но-стью, ни-ко-му не от-ка-зы-вая в по-мо-щи. Каж-дую неде-лю она по-се-ща-ла за-клю-чен-ных в тюрь-ме, уго-щая их при этом до-маш-ней вы-печ-кой. Это од-на-жды спас-ло жизнь ей и ее су-пру-гу - как-то зи-мой на до-ро-ге на них на-па-ли гра-би-те-ли, и один узнал жен-щи-ну, из рук ко-то-рой ко-гда-то по-лу-чил уго-ще-ние, со-про-вож-дав-ше-е-ся сло-ва-ми уте-ше-ния. По его прось-бе на-пав-шие со-хра-ни-ли жизнь сво-им жерт-вам.
Ро-ди-те-ли стар-ца Ма-ка-рия - кол-леж-ский ас-се-сор Ни-ко-лай Ми-хай-ло-вич Ива-нов и Ели-за-ве-та Алек-се-ев-на, урож-ден-ная Еме-лья-но-ва, по-ми-мо ро-до-во-го име-ния Ива-но-вых - се-ла Ще-пя-ти-но в Дмит-ров-ском уез-де Ор-лов-ской гу-бер-нии - вла-де-ли еще несколь-ки-ми по-ме-стья-ми в дру-гих гу-бер-ни-ях. В се-ле Же-лез-ня-ки, что рас-по-ло-же-но непо-да-ле-ку от Лав-рен-тье-ва мо-на-сты-ря в Ка-луж-ской гу-бер-нии, 20 но-яб-ря 1788 го-да у них ро-дил-ся стар-ший сын - Ми-ха-ил, на-зван он был в честь св. Ми-ха-и-ла, кня-зя Твер-ско-го. У Ми-ха-и-ла бу-дет еще три бра-та и сест-ра, но мать, по вос-по-ми-на-ни-ям, все-гда вы-де-ля-ла стар-ше-го сы-на и го-во-ри-ла, что из него «вый-дет что-ни-будь необык-но-вен-ное». Он рос ти-хим, лас-ко-вым ре-бен-ком. Име-ние, где жи-ла се-мья, рас-по-ла-га-лось в очень жи-во-пис-ном ме-сте: на воз-вы-шен-но-сти, под ко-то-рой про-те-ка-ет из-ви-ли-стая реч-ка Ячен-ка, впа-да-ю-щая в Оку, вдаль про-сти-ра-ют-ся лу-га, ро-щи, на про-ти-во-по-лож-ном бе-ре-гу, в зе-ле-ни ок-ру-жа-ю-ще-го са-да, про-смат-ри-ва-лись по-строй-ки Лав-рен-тье-ва мо-на-сты-ря. Се-мей-ство Ива-но-вых бы-ло близ-ко зна-ко-мо с на-сто-я-те-лем оби-те-ли - ар-хи-манд-ри-том Фе-о-фа-ном, ко-то-рый кре-стил неко-то-рых из де-тей. Дет-ские впе-чат-ле-ния о по-се-ще-нии мо-на-сты-ря, стро-гих бо-го-слу-же-ни-ях ста-рец со-хра-нил на всю жизнь. Отец Ма-ка-рий вспо-ми-нал и та-кой зна-ме-на-тель-ный слу-чай: од-на-жды во вре-мя служ-бы, ко-то-рую со-вер-шал отец Фе-о-фан, он, ма-лень-кий маль-чик, уви-дев зна-ко-мо-го ба-тюш-ку, стре-ми-тель-но вбе-жал в ал-тарь через от-кры-тые Цар-ские вра-та.
Ко-гда Ми-ха-и-лу не бы-ло и де-ся-ти лет, в 1797 го-ду, его мать, стра-дав-шая ту-бер-ку-ле-зом, скон-ча-лась. Про-изо-шло это в Москве, ку-да се-мья пе-ре-бра-лась за три го-да до это-го для ле-че-ния ухуд-шив-ше-го-ся здо-ро-вья Ели-за-ве-ты Алек-се-ев-ны. По-сле это-го пе-чаль-но-го со-бы-тия Ни-ко-лай Ми-хай-ло-вич по-се-лил-ся с детьми в се-ле Ще-пя-ти-но, в сво-ем име-нии. Поз-же он пе-ре-брал-ся в го-род Ка-ра-чев, к сво-ей сест-ре Да-рье Ми-хай-ловне Пе-ре-дель-ской, ко-то-рая при-ня-ла близ-кое уча-стие в жиз-ни его де-тей, так ра-но остав-ших-ся без ма-те-ри. Уже по-ра бы-ло по-ду-мать о том, чтобы дать де-тям об-ра-зо-ва-ние. Стар-шие сы-но-вья бы-ли по-ме-ще-ны в го-род-ское при-ход-ское учи-ли-ще. В 1801 го-ду Пе-ре-дель-ские пе-ре-бра-лись в свою де-рев-ню и взя-ли ту-да до-маш-не-го учи-те-ля для сы-на, вме-сте с ни-ми пе-ре-еха-ли ту-да и Ми-ха-ил с дву-мя стар-ши-ми бра-тья-ми. Там Ми-ха-ил про-жил око-ло го-да, по-сле че-го по-сту-пил бух-гал-те-ром в Льгов-ское уезд-ное каз-на-чей-ство, под на-ча-ло сво-е-го род-ствен-ни-ка С.Я. Сан-ду-ло-ва. По-мощ-ни-ка-ми его ста-ли брат Алек-сей и дво-ю-род-ный брат, то-же Алек-сей, Пе-ре-дель-ский. Трое со-всем мо-ло-дых ра-бот-ни-ков (Ми-ха-и-лу то-гда бы-ло все-го лишь 14 лет) так ис-прав-но ве-ли де-ла, с та-ким усер-ди-ем и точ-но-стью, что об-ра-ти-ли на се-бя вни-ма-ние гу-берн-ско-го на-чаль-ства. Алек-сей Пе-ре-дель-ский так вспо-ми-нал поз-же о сво-ем дво-ю-род-ном бра-те, с ко-то-рым дол-гое вре-мя они про-жи-ли вме-сте: «...ему при-су-щи бы-ли все-гда на-бож-ность, бла-го-че-стие, це-ло-муд-рие, кро-тость и нрав-ствен-ная чи-сто-та. Он боль-шею ча-стью ук-ло-нял-ся от на-ших дет-ских игр и за-бав, а вме-сто то-го лю-бил за-ни-мать-ся чте-ни-ем и ру-ко-де-ли-ем, ра-зу-мею дет-ские кле-е-ния из кар-то-на до-ми-ков, вы-ре-зы-ва-ние раз-ных фигур, или что-ни-будь вы-ши-вал. При-дя в воз-раст, во вре-мя мир-ской жиз-ни он не чуж-дал-ся свет-ских при-стой-ных удо-воль-ствий, но и не ока-зы-вал к ним осо-бой склон-но-сти, лю-бил му-зы-ку... лю-бил так-же пе-ние, го-лос у него был хо-тя сла-бый, но этот недо-ста-ток вос-пол-ня-ло его зна-ние и по-ня-тие о му-зы-ке».
В 1805 го-ду Ми-ха-ил был на-зна-чен на ме-сто на-чаль-ни-ка сто-ла счет-ной экс-пе-ди-ции в Кур-ске, по-лу-чил по-вы-ше-ние по чи-ну. Его на-чаль-ник Ни-ко-лай Ми-хай-ло-вич Ле-нив-цев очень рас-по-ло-жил-ся к но-во-му ра-бот-ни-ку и да-же пре-до-ста-вил ему ком-на-ту в сво-ем до-ме. Ле-нив-цев был об-ра-зо-ван-ным че-ло-ве-ком с ши-ро-ким кру-гом ин-те-ре-сов, в его до-ме мо-ло-дой че-ло-век на-шел при-ят-ное об-ще-ство, воз-мож-ность про-дол-жить свое об-ра-зо-ва-ние. То-гда он ин-те-ре-со-вал-ся му-зы-кой и ли-те-ра-ту-рой, все сво-бод-ное вре-мя по-свя-щал этим за-ня-ти-ям. Он хо-ро-шо иг-рал на скрип-ке, а в кни-гах, по вос-по-ми-на-ни-ям, ис-кал от-ве-та на са-мые се-рьез-ные жиз-нен-ные во-про-сы. Бы-вая в об-ще-стве, он по-преж-не-му оста-вал-ся скром-ным че-ло-ве-ком, вспо-ми-на-ют, что в эти го-ды за его стыд-ли-вость и за-стен-чи-вость, а так-же силь-ную ху-до-бу (у него с дет-ства бы-ло сла-бое здо-ро-вье), Ми-ха-и-ла ча-стень-ко в шут-ку на-зы-ва-ли «мо-на-хом».
В 1806 го-ду скон-чал-ся отец Ми-ха-и-ла Ни-ко-ла-е-ви-ча. Че-ты-ре бра-та и сест-ра, остав-ши-е-ся без ро-ди-те-лей, жи-ли друж-но, под-дер-жи-ва-ли друг дру-га, все ре-ше-ния при-ни-ма-ли вме-сте. Кста-ти, Вар-ва-ра Ни-ко-ла-ев-на, как и ее стар-ший брат, со вре-ме-нем, по-сле смер-ти су-пру-га, при-мет мо-на-ше-ство. На се-мей-ном со-ве-те по-сле кон-чи-ны от-ца бы-ло по-ста-нов-ле-но, что име-ние долж-но пе-рей-ти к стар-ше-му сы-ну. Ми-ха-ил Ни-ко-ла-е-вич, ко-то-рый то-гда уже тя-го-тил-ся обя-зан-но-стя-ми служ-бы, с ра-до-стью при-нял ре-ше-ние бра-тьев и, вый-дя в от-став-ку, пе-ре-брал-ся в Ще-пя-ти-но. Склон-ный к уеди-не-нию и со-сре-до-то-чен-но-сти мо-ло-дой че-ло-век в глу-бине ду-ши хо-тел об-ре-сти сво-бо-ду, чтобы боль-ше вре-ме-ни по-свя-щать сво-им лю-би-мым за-ня-ти-ям - чте-нию и му-зы-ке.
В де-ревне он про-жил два го-да и в хо-зяй-ствен-ной де-я-тель-но-сти не пре-успел. Име-ние тре-бо-ва-ло по-сто-ян-но-го при-смот-ра, с ра-бот-ни-ка-ми сле-до-ва-ло об-ра-щать-ся со всей стро-го-стью, взыс-ки-вая за ха-лат-ность, во-ров-ство - на это Ми-ха-ил Ни-ко-ла-е-вич был со-вер-шен-но неспо-со-бен. Вспо-ми-на-ют, что при-слу-га да-же по-сме-и-ва-лась над неза-дач-ли-вым ба-ри-ном, ко-то-рый не хо-тел дей-ство-вать об-ще-при-ня-ты-ми ме-то-да-ми - су-ро-вым на-ка-за-ни-ем и взыс-ка-ни-ем. Но по-ка-за-те-лен та-кой эпи-зод. Как-то му-жи-ки укра-ли мно-го гре-чи-хи, что не мог-ло остать-ся неза-ме-чен-ным. Ми-ха-ил Ни-ко-ла-е-вич при-звал их к се-бе и стал вра-зум-лять сло-ва-ми из Свя-щен-но-го Пи-са-ния, при-зы-вая не гне-вить Бо-га. Сви-де-те-ли этой сце-ны бы-ли уве-ре-ны в бес-по-лез-но-сти этих ре-чей и по обы-чаю доб-ро-душ-но сме-я-лись над ба-ри-ном. Ка-ко-во же бы-ло их удив-ле-ние, ко-гда по-тря-сен-ные до глу-би-ны ду-ши му-жи-ки со-зна-лись в сво-ем во-ров-стве, от все-го серд-ца рас-ка-я-лись в со-де-ян-ном и в сле-зах, на ко-ле-нях ста-ли про-сить про-ще-ния. Со-се-ди, про-знав о доб-ро-те мо-ло-до-го ба-ри-на, по-сто-ян-но об-ра-ща-лись к нему за раз-ной по-мо-щью, и тот ни-ко-му не от-ка-зы-вал, да-же ес-ли это бы-ло в ущерб соб-ствен-но-му хо-зяй-ству.
Так по-не-мно-гу про-тек-ли два го-да. По-преж-не-му лю-би-мым за-ня-ти-ем оста-ва-лось чте-ние, но все боль-ше Ми-ха-и-ла Ни-ко-ла-е-ви-ча ин-те-ре-со-ва-ли во-про-сы спа-се-ния ду-ши. Од-на-жды он от-пра-вил-ся на Ко-рен-ную яр-мар-ку и за-ку-пил мно-же-ство книг ду-хов-но-го со-дер-жа-ния, в ко-то-рые уг-лу-бил-ся с жад-но-стью. Ча-сто он за-ни-мал-ся сто-ляр-ны-ми ра-бо-та-ми, до уста-ло-сти про-ста-и-вая за вер-ста-ком - сле-дуя со-ве-ту не пре-да-вать-ся празд-но-сти и ле-ни. Род-ные пы-та-лись его же-нить, но ни-как не мог-ли по-до-брать под-хо-дя-щую неве-сту. Ко-гда на-ко-нец оста-но-ви-ли вы-бор на од-ной из со-се-док и от-пра-ви-лись к ней, се-мья пред-по-ла-га-е-мой неве-сты не го-то-ва бы-ла сра-зу дать от-вет и про-си-ла вре-ме-ни по-ду-мать и по-до-ждать. Ко-гда бра-тья вер-ну-лись, рас-стро-ен-ные та-ким от-ве-том, Ми-ха-ил Ни-ко-ла-е-вич очень об-ра-до-вал-ся, ска-зав, что по-на-сто-я-ще-му не хо-тел это-го сва-тов-ства, но не мог не по-слу-шать-ся бра-тьев (от при-ро-ды ему был дан ми-ро-лю-би-вый ха-рак-тер и ред-кий дар по-слу-ша-ния) и очень до-во-лен этим от-ве-том. В ду-ше он вос-при-нял та-кой по-во-рот как про-яв-ле-ние во-ли Бо-жи-ей о нем, и нере-ши-тель-ный от-вет се-мьи неве-сты ре-шил его даль-ней-ший путь - уже то-гда он все боль-ше укреп-лял-ся в же-ла-нии по-свя-тить се-бя Бо-гу.
Сви-де-тельств о том, что окон-ча-тель-но по-двиг-ло его к ухо-ду из ми-ра, не со-хра-ни-лось. Но по-на-сто-я-ще-му вся жизнь, склад ха-рак-те-ра, по-ступ-ки, сло-ва и раз-мыш-ле-ния мо-ло-до-го че-ло-ве-ка, со-хра-нив-ши-е-ся в его пись-мах и вос-по-ми-на-ни-ях близ-ких лю-дей, го-во-рят о его по-сте-пен-ном внут-рен-нем воз-рас-та-нии, и этот шаг пред-став-ля-ет-ся со-вер-шен-но за-ко-но-мер-ным.
6 ок-тяб-ря 1810 го-да Ми-ха-ил Ни-ко-ла-е-вич от-пра-вил-ся на бо-го-мо-лье в Пло-щан-скую пу-стынь, что непо-да-ле-ку от Ще-пя-ти-но, и до-мой уже не вер-нул-ся. Он от-пра-вил род-ным пись-мо, где со-об-щал, что оста-ет-ся в мо-на-сты-ре, а име-ние пе-ре-да-ет бра-тьям в пол-ное рас-по-ря-же-ние. От-пра-вил-ся ли он в оби-тель, уже имея на-ме-ре-ние остать-ся в ней, или же об-ста-нов-ка мо-на-сты-ря, сра-зу по-ра-зив-шая его, по сви-де-тель-ству стар-ца, спо-соб-ство-ва-ла при-ня-тию окон-ча-тель-но-го ре-ше-ния - неиз-вест-но. Но, так или ина-че, в воз-расте 22 лет Ми-ха-ил Ни-ко-ла-е-вич всту-пил на ино-че-ский путь.
Пло-щан-ская пу-стынь, уда-лен-ная от на-се-лен-ной мест-но-сти, ок-ру-жен-ная со всех сто-рон ле-са-ми, вполне со-от-вет-ство-ва-ла тре-бо-ва-ни-ям ино-че-ско-го уеди-не-ния. Ми-ха-ил Ни-ко-ла-е-вич по-сту-пил в пу-стынь при иеро-мо-на-хе Иоани-кии, то-гда в ней на-счи-ты-ва-лось до 50 че-ло-век бра-тии. Оби-тель не име-ла бо-га-тых средств, но тру-до-лю-би-вая бра-тия, ис-прав-но со-вер-ша-ю-щая по-слу-ша-ния, до-став-ля-ла се-бе все необ-хо-ди-мое для жиз-ни.
Ми-ха-ил Ни-ко-ла-е-вич рев-ност-но при-нял-ся по-сти-гать азы ино-че-ско-го де-ла-ния, но-вый об-раз жиз-ни он вос-при-ни-мал как бла-го-дат-ный дар. Сам он по-том вспо-ми-нал, что по при-бы-тии в Пло-щан-скую пу-стынь ощу-щал та-кой подъ-ем, что «не знал, где на-хо-дит-ся: на зем-ле или на небе, и все мо-на-ше-ству-ю-щие ка-за-лись ему как Ан-ге-лы Бо-жии».
По-на-ча-лу Ми-ха-ил был за-нят на раз-ных по-слу-ша-ни-ях: в тра-пез-ной, на за-го-тов-ке дров, ле-том - на ого-ро-де, убор-ке се-на и т.д. Но вско-ре бы-ли за-ме-че-ны его спо-соб-но-сти к му-зы-ке, он стал изу-чать устав и цер-ков-ное пе-ние, за-ни-мал-ся так-же пись-мо-вод-ством оби-те-ли. Со вре-ме-нем он был на-зна-чен ка-но-нар-хом, а за-тем устав-щи-ком ле-во-го кли-ро-са. В де-каб-ре 1810 го-да по-слуш-ник Ми-ха-ил был по-стри-жен в ря-со-фор с име-нем Мель-хи-се-дек.
Пер-вым ру-ко-во-ди-те-лем его был на-сто-я-тель оби-те-ли отец Иоани-кий. Про-стой, доб-рый мо-нах со вни-ма-ни-ем и за-бо-той от-нес-ся к но-во-на-чаль-но-му, поз-же ста-рец Ма-ка-рий все-гда с бла-го-дар-но-стью вспо-ми-нал это-го сво-е-го пер-во-го на-став-ни-ка. Но на-сто-я-ще-го ду-хов-но-го ру-ко-вод-ства в Пло-щан-ской пу-сты-ни в то вре-мя не бы-ло, отец Мель-хи-се-дек скор-бел о том, что не мо-жет про-хо-дить под-лин-ную шко-лу мо-на-ше-ско-го де-ла-ния.
В 1814 го-ду отец Мель-хи-се-дек по-бы-вал на бо-го-мо-лье в Ки-е-ве, по-се-тив по пу-ти и неко-то-рые дру-гие оби-те-ли. По воз-вра-ще-нии, в 1815 го-ду, но-вый на-сто-я-тель отец Па-вел по-стриг его в ман-тию с на-ре-че-ни-ем име-ни Ма-ка-рий в честь пре-по-доб-но-го Ма-ка-рия Еги-пет-ско-го. Про-мыс-ли-тель-но имя это-го по-движ-ни-ка, ко-то-ро-го по-чи-та-ют сре-ди ос-но-ва-те-лей во-сточ-но-го мо-на-ше-ства, бу-дет да-но то-му, кто явит-ся од-ним из ос-но-ва-те-лей оп-тин-ско-го стар-че-ства. Вско-ре отец Ма-ка-рий был ру-ко-по-ло-жен во иеро-ди-а-ко-на и на-зна-чен риз-ни-чим.
То-гда же, в 1815 го-ду, в Пло-щан-скую пу-стынь по-сту-пил ста-рец иерос-хи-мо-нах Афа-на-сий (За-ха-ров). В его ли-це отец Ма-ка-рий об-рел на-ко-нец то-го опыт-но-го ру-ко-во-ди-те-ля в ду-хов-ной жиз-ни, по-треб-ность в ко-то-ром он дав-но уже ощу-щал. Схи-мо-нах Афа-на-сий, ро-дом из дво-рян, в ми-ру был во-ен-ным, слу-жил рот-мист-ром в гу-сар-ском пол-ку, в 30 лет по-сту-пил в Ня-мец-кий мо-на-стырь. Там он про-жил 7 лет, был по-стри-жен в мо-на-ше-ство стар-цем и окорм-лял-ся у это-го ве-ли-ко-го по-движ-ни-ка. Отец Ма-ка-рий про-жил под ру-ко-вод-ством стар-ца Афа-на-сия по-чти де-сять лет, с 1817 го-да он стал его ке-лей-ни-ком, так что мог по-сто-ян-но поль-зо-вать-ся со-ве-та-ми муд-ро-го по-движ-ни-ка.
У от-ца Афа-на-сия бы-ли сде-лан-ные стар-цем Па-и-си-ем пе-ре-во-ды древ-них тво-ре-ний, по-свя-щен-ных ос-но-вам ас-ке-ти-че-ской жиз-ни, - пре-по-доб-ных , и дру-гих, а так-же тру-ды са-мо-го стар-ца. Это бес-цен-ное со-кро-ви-ще для ищу-ще-го ис-тин-ной мо-на-ше-ской жиз-ни те-перь бы-ло до-ступ-но от-цу Ма-ка-рию, он на-учил-ся пи-сать по-лу-уста-вом и по по-ру-че-нию стар-ца пе-ре-пи-сы-вал эти ас-ке-ти-че-ские тру-ды, а так-же де-лал вы-пис-ки для се-бя. Так он глу-бо-ко по-стиг уче-ние от-цов о спа-се-нии ду-ши, в даль-ней-шем в сво-их со-ве-тах и на-став-ле-ни-ях по-сто-ян-но при-бе-гал к ним, ред-ко да-вая на-став-ле-ния от сво-е-го име-ни.
В 1824 го-ду он ез-дил в Ро-стов по-кло-нить-ся мо-щам свя-ти-те-ля и то-гда впер-вые по-бы-вал в Оп-ти-ной Пу-сты-ни и в недав-но уст-ро-ен-ном при ней Пред-те-чен-ском ски-ту. На сле-ду-ю-щий год скон-чал-ся ста-рец Афа-на-сий, и отец Ма-ка-рий вновь остал-ся без ду-хов-но-го ру-ко-во-ди-те-ля. Со-ве-ты от-ца Афа-на-сия и близ-кое зна-ком-ство с ас-ке-ти-че-ски-ми тво-ре-ни-я-ми укре-пи-ли иеро-мо-на-ха Ма-ка-рия в его ду-хов-ном воз-рас-та-нии. В 1827 го-ду он был на-зна-чен ду-хов-ни-ком Сев-ско-го Тро-иц-ко-го жен-ско-го мо-на-сты-ря, что по-ло-жи-ло на-ча-ло но-во-му пе-ри-о-ду его де-я-тель-но-сти. Нелег-кое де-ло ду-хов-но-го окорм-ле-ния, к ко-то-ро-му он при-сту-пил в воз-расте со-ро-ка лет, станет его глав-ным слу-же-ни-ем до кон-ца дней. На-став-ни-ком и по-мощ-ни-ком от-ца Ма-ка-рия в этом де-ла-нии был ста-рец Лео-нид, при-быв-ший в Пло-щан-скую пу-стынь в 1828 го-ду из Алек-сан-дро-Свир-ско-го мо-на-сты-ря. Его ру-ко-вод-ство за-вер-шит ду-хов-ное со-вер-шен-ство-ва-ние от-ца Ма-ка-рия, ко-то-рый пол-но-стью пре-дал се-бя в по-слу-ша-ние стар-цу. Ста-рец Лео-нид сра-зу уви-дел в от-це Ма-ка-рии по-движ-ни-ка, об-ла-да-ю-ще-го мно-ги-ми да-ра-ми, и от-но-сил-ся к нему ско-рее как к дру-гу, со-мо-лит-вен-ни-ку, со-труд-ни-ку в ду-хов-ном де-ла-нии, лишь усту-пая его прось-бе и ис-крен-не-му же-ла-нию иметь опыт-но-го ру-ко-во-ди-те-ля, со-гла-сил-ся быть его на-став-ни-ком. Хо-тя ста-рец Лео-нид вско-ре пе-ре-шел в Оп-ти-ну пу-стынь, об-ще-ние меж-ду ни-ми про-дол-жа-лось через пе-ре-пис-ку, отец Ма-ка-рий всей ду-шой же-лал со-еди-нить-ся со сво-им стар-цем, что со вре-ме-нем и про-изо-шло.
Отец Ма-ка-рий то-гда уже за-ни-мал долж-ность бла-го-чин-но-го оби-те-ли, ему при-шлось сна-ча-ла дол-гое вре-мя про-быть по де-лам в Сев-ске, а за-тем епи-скоп Ор-лов-ский возь-мет его с со-бой в Пе-тер-бург за-ни-мать-ся нуж-да-ми мо-на-сты-ря, там он про-жил до ок-тяб-ря 1832 го-да. Су-ет-ные кан-це-ляр-ские и хо-зяй-ствен-ные за-бо-ты, мно-го-люд-ство боль-шо-го го-ро-да очень удру-ча-ли при-вык-ше-го к уеди-не-нию мо-лит-вен-ни-ка, в пись-мах он се-то-вал на свое по-ло-же-ние, но ви-дел в этих скор-бях про-яв-ле-ние во-ли Бо-жи-ей. На об-рат-ном пу-ти из Пе-тер-бур-га он по-бы-вал в Оп-ти-ной пу-сты-ни, по-ви-дал-ся со сво-им дру-гом и учи-те-лем от-цом Лео-ни-дом и по-дал про-ше-ние о пе-ре-во-де его сю-да, сам же вер-нул-ся в Пло-щан-скую пу-стынь, где стал ожи-дать ре-ше-ния сво-ей уча-сти. По-ло-же-ние услож-ня-лось тем, что то-гдаш-ний на-сто-я-тель пу-сты-ни отец Мар-кел-лин был се-рьез-но бо-лен и не мог управ-лять оби-те-лью, и отец Ма-ка-рий был од-ним из трех кан-ди-да-тов на ме-сто на-сто-я-те-ля. В 1833 го-ду он пи-сал стар-цу Лео-ни-ду: «Но как уст-ро-ит Гос-подь, да бу-дет Его свя-тая во-ля. Хо-тя я и мно-го-гре-шен, но вве-ряю се-бя в по-кров Пре-чи-стыя Бо-го-ро-ди-цы - всем греш-ным пред-ста-тель-ству и спа-се-нию; ожи-даю, что уст-ро-ит Гос-подь, Ее свя-ты-ми мо-лит-ва-ми, на поль-зу ду-ши мо-ей». 14 ян-ва-ря 1834 го-да отец Ма-ка-рий по-лу-чил указ о пе-ре-ме-ще-нии его из Пло-щан-ской пу-сты-ни в Оп-ти-ну и 5 фев-ра-ля при-был в Пред-те-чен-ский скит, где бу-дет под-ви-зать-ся уже до кон-ца сво-их дней.
Отец Ма-ка-рий при-был в Пред-те-чен-ский скит, чтобы по-се-лить-ся ря-дом со сво-им на-став-ни-ком стар-цем Лео-ни-дом. Здесь он был ра-душ-но встре-чен на-сто-я-те-лем от-цом Мо-и-се-ем и ски-то-на-чаль-ни-ком Ан-то-ни-ем, ко-то-рые по-ни-ма-ли, ка-кое зна-че-ние име-ет для оби-те-ли пре-бы-ва-ние в ней опыт-но-го по-движ-ни-ка. Все они бы-ли «еди-но-го ду-ха», что бла-го-при-ят-но по-вли-я-ло на об-ста-нов-ку в мо-на-сты-ре. Все они в свое вре-мя име-ли ду-хов-ны-ми на-став-ни-ка-ми уче-ни-ков и про-дол-жа-те-лей де-ла стар-ца Па-и-сия (Ве-лич-ков-ско-го), воз-рож-дав-ше-го ис-тин-ную ас-ке-ти-че-скую тра-ди-цию мо-на-ше-ско-го де-ла-ния на ос-но-ве свя-то-оте-че-ско-го уче-ния о спа-се-нии. Ста-рец Лео-нид сра-зу сде-лал от-ца Ма-ка-рия сво-им по-мощ-ни-ком, по-ру-чив ему пе-ре-пис-ку с неко-то-ры-ми из сво-их ду-хов-ных чад. В 1836 го-ду отец Ма-ка-рий был на-зна-чен ду-хов-ни-ком оби-те-ли, а по-сле пе-ре-во-да от-ца Ан-то-ния в Ма-ло-я-ро-сла-вец-кий мо-на-стырь в 1839 го-ду - ски-то-на-чаль-ни-ком. Но на-зы-ва-ясь на-чаль-ни-ком, он ни-ко-гда не ощу-щал се-бя та-ко-вым, во всем по-ла-га-ясь на стар-ца.
Ста-рец Лео-нид по-сте-пен-но го-то-вил от-ца Ма-ка-рия се-бе в пре-ем-ни-ки. По-сколь-ку глав-ной, но и са-мой труд-ной доб-ро-де-те-лью яв-ля-ет-ся сми-ре-ние, ста-рец не уста-вал вос-пи-ты-вать ее в сво-ем уче-ни-ке, вся-че-ски под-вер-гая ис-пы-та-ни-ям его тер-пе-ние, под-вер-гая на-пад-кам, бо-лез-нен-ным для че-ло-ве-че-ско-го са-мо-лю-бия, но отец Ма-ка-рий обыч-но вы-дер-жи-вал эти ис-пы-та-ния, про-яв-ляя уди-ви-тель-ную кро-тость. Ав-тор од-но-го из пер-вых жиз-не-опи-са-ний стар-ца Ма-ка-рия, на-мест-ник Тро-и-це-Сер-ги-е-вой Лав-ры Лео-нид (Ка-ве-лин) опи-сы-ва-ет ха-рак-тер-ную сце-ну: «...стро-и-тель по-звал к се-бе от-ца Ма-ка-рия и про-сил его при-нять от по-стри-же-ния в ман-тию неко-то-рых го-то-вив-ших-ся к то-му бра-тий. Вме-няя прось-бу на-чаль-ни-ка в при-ка-за-ние, отец Ма-ка-рий от-ве-тил на оную со-из-во-ле-ни-ем и сми-рен-ным по-кло-не-ни-ем. При-дя по-сле то-го к стар-цу Лео-ни-ду, он за-стал се-го ду-хов-но-го во-ждя по обы-чаю ок-ру-жен-но-го мно-же-ством во-про-шав-ших о сво-их ду-хов-ных нуж-дах и недо-уме-ни-ях. Отец Ма-ка-рий крат-ко по-ве-дал ему, за-чем звал его на-сто-я-тель. Поль-зу-ясь этим слу-ча-ем до-ста-вить по-движ-ни-ку-ино-ку ве-нец тер-пе-ния, а дру-гих вос-поль-зо-вать его сми-ре-ни-ем, ду-хов-но опыт-ный ста-рец с ви-дом стро-го-сти спро-сил о. Ма-ка-рия: "Что ж, ты и со-гла-сил-ся?" - "Да, по-чти со-гла-сил-ся, или, луч-ше ска-зать, не смел от-ка-зы-вать-ся",- от-ве-тил о. Ма-ка-рий. "Да, это свой-ствен-но тво-ей гор-до-сти!" - ска-зал ста-рец, воз-вы-сив го-лос, и, при-тво-ря-ясь гне-ва-ю-щим-ся, до-воль-но дол-го уко-рял от-ца Ма-ка-рия. А тот сто-ял пе-ред стар-цем с по-ник-шей го-ло-вой, сми-рен-но ему кла-ня-ясь и по-вто-ряя по вре-ме-нам: "Ви-но-ват! Про-сти-те, Бо-га ра-ди, ба-тюш-ка!" Все при-сут-ство-вав-шие, при-вык-ши ува-жать от-ца Ма-ка-рия на-равне со стар-цем Лео-ни-дом, смот-ре-ли на это од-ни с недо-уме-ни-ем, дру-гие с бла-го-го-вей-ным удив-ле-ни-ем. Ко-гда же ста-рец умолк, отец Ма-ка-рий, по-кло-нив-шись ему в но-ги, крот-ко спро-сил: "Про-сти-те, ба-тюш-ка! Бла-го-сло-ви-те от-ка-зать-ся?" - "Как от-ка-зать-ся? Сам на-про-сил-ся, да и от-ка-зать-ся? Нет, те-перь уже нель-зя от-ка-зы-вать-ся, де-ло сде-ла-но!" - ска-зал отец Лео-нид, во-все не имев-ший в ви-ду ли-шать ду-хов-ной поль-зы тех, ко-то-рые вве-ря-лись ду-хов-но-му ру-ко-вод-ству опыт-но-го на-став-ни-ка. Цель вы-го-во-ра бы-ла иная: ис-ку-сить сми-ре-ние пре-успев-ше-го в оном стар-ца-уче-ни-ка и, как вы-ше за-ме-че-но, вос-поль-зо-вать через то дру-гих».
Но при этом бы-ло оче-вид-но и то, как ста-рец лю-бил и це-нил от-ца Ма-ка-рия. Од-на-жды он так вы-ра-зил-ся о сте-пе-ни ду-хов-но-го со-вер-шен-ства оп-тин-ских по-движ-ни-ков: «Отец Мо-и-сей и отец Ан-то-ний - ве-ли-кие лю-ди, а Ма-ка-рий - свят». Вско-ре по-ми-мо пе-ре-пис-ки ста-рец Лео-нид стал до-ве-рять ему и окорм-ле-ние сво-их ду-хов-ных чад, со-ве-то-вал-ся в раз-ре-ше-нии раз-ных во-про-сов, а со вре-ме-нем ни-ка-ких за-труд-не-ний не ре-шал без от-ца Ма-ка-рия, ес-ли его не бы-ло ря-дом, от-ве-чал во-про-шав-шим: «По-до-ждем; при-дет о. Ма-ка-рий, вме-сте по-го-во-рим». Все вспо-ми-на-ют, как тро-га-тель-но бы-ло ви-деть та-кое еди-но-ду-шие и вза-им-ное со-гла-сие двух стар-цев. «Бы-ва-ло,- рас-ска-зы-ва-ла ду-хов-ная дочь стар-цев, впо-след-ствии на-сто-я-тель-ни-ца Белев-ско-го жен-ско-го мо-на-сты-ря игу-ме-ния Пав-ли-на,- го-во-ришь с от-цом Лео-ни-дом, вхо-дит отец Ма-ка-рий. Отец Лео-нид го-во-рит ему: "Ба-тюш-ка, по-го-во-ри-ка с ней, ей нуж-но те-бе кое-что объ-яс-нить". Или, бы-ва-ло, си-дят они, как Ан-ге-лы Бо-жии, ря-дом, а мы сто-им пред ни-ми на ко-ле-нях и двум от-кры-ва-ем свои ду-ши, как бы од-но-му. И ни-ко-гда не раз-де-ля-ли их и не де-ла-ли меж-ду ни-ми ни-ка-ко-го раз-ли-чия. По-ис-ти-не в них бе серд-це и ду-ша еди-на [Де-ян. 4, 32]. По-то-му, ко-гда скон-чал-ся отец Лео-нид, хо-тя мы и скор-бе-ли о нем, но скорбь на-ша бы-ла уме-рен-ная, так как мы ли-ши-лись од-ной по-ло-ви-ны, а дру-гая оста-лась при нас». Ста-рец Лео-нид в кон-це жиз-ни бла-го-слов-лял сво-их ду-хов-ных чад по-сле его кон-чи-ны об-ра-щать-ся к от-цу Ма-ка-рию.
Отец Ма-ка-рий при-нял под свое на-ча-ло Пред-те-чен-ский скит из рук от-ца Ан-то-ния в 1839 го-ду, ис-то-рия ски-та на-счи-ты-ва-ла то-гда 18 лет с мо-мен-та ос-но-ва-ния. Внут-рен-ний рас-по-ря-док к то-му вре-ме-ни уже сло-жил-ся, вся об-ста-нов-ка со-дей-ство-ва-ла ду-хов-но-му воз-рас-та-нию на-сель-ни-ков. Осо-бым укра-ше-ни-ем ски-та бы-ли на-саж-де-ния, уст-ро-ен-ные еще ос-но-ва-те-лем ски-та от-цом Мо-и-се-ем и с лю-бо-вью под-дер-жи-ва-е-мые от-цом Ан-то-ни-ем. По-строй-ки же ски-та с мо-мен-та ос-но-ва-ния прак-ти-че-ски не из-ме-ни-лись. За го-ды пре-бы-ва-ния стар-ца Ма-ка-рия в долж-но-сти ски-то-на-чаль-ни-ка Пред-те-чен-ский скит зна-чи-тель-но пре-об-ра-зил-ся при со-дей-ствии бла-го-тво-ри-те-лей - ду-хов-ных чад стар-ца. Те-перь скит не толь-ко был обес-пе-чен всем необ-хо-ди-мым для жиз-ни его на-сель-ни-ков, но и под-дер-жи-вал мо-на-стырь. В 1857 го-ду рас-по-ря-же-ни-ем мит-ро-по-ли-та Мос-ков-ско-го был уве-ли-чен штат мо-на-сты-ря с це-лью по-пол-не-ния чис-ла на-сель-ни-ков Пред-те-чен-ско-го ски-та.
Бы-ли рас-ши-ре-ны и бла-го-уст-ро-е-ны зда-ния ски-та: в 1857 го-ду за-вер-ше-но воз-ве-де-ние но-вых ка-мен-ных Свя-тых врат с ко-ло-коль-ней над ни-ми, об-ло-же-ны кир-пи-чом при-мы-ка-ю-щие к ним кор-пу-са кел-лий, в 1858 го-ду по-стро-е-на но-вая брат-ская тра-пез-ная. Ле-том 1860 го-да в во-сточ-ной ча-сти ски-та был за-ло-жен но-вый де-ре-вян-ный кор-пус кел-лий с по-ме-ще-ни-ем для скит-ской биб-лио-те-ки, ко-то-рой ста-рец по-жерт-во-вал хра-ня-щу-ю-ся у него бес-цен-ную кол-лек-цию ру-ко-пи-сей и книг ду-хов-но-го со-дер-жа-ния.
Эти по-ме-ще-ния бы-ли тща-тель-но обу-стро-е-ны и внут-ри по рас-по-ря-же-нию стар-ца. Ко-ло-коль-ня и свя-тые вра-та бы-ли рас-пи-са-ны по мыс-ли стар-ца Ма-ка-рия - он сам вы-брал сю-же-ты для всех изо-бра-же-ний. Пред-ме-том его осо-бой за-бо-ты бы-ло внут-рен-нее убран-ство скит-ской церк-ви - в ней был по-зо-ло-чен ико-но-стас, рас-пи-са-ны по-тол-ки и сте-ны. При этом ста-рец все-гда со-блю-дал ме-ру бла-го-ле-пия и про-сто-ты, он не лю-бил вы-чур-но-сти и рос-ко-ши в хра-ме, весь его об-лик был вы-дер-жан в стро-гом сти-ле, со-от-вет-ству-ю-щем об-ще-му по-движ-ни-че-ско-му ду-ху свя-то-го ме-ста. Все рос-пи-си, укра-ше-ния, каж-дый пред-мет, на-хо-дя-щий-ся в хра-ме, име-ли свою цель и зна-че-ние - ни-че-го лиш-не-го или слу-чай-но-го. При стар-це Ма-ка-рии бы-ла при-ве-де-на в по-ря-док и зна-чи-тель-но по-пол-не-на скит-ская риз-ни-ца.
Отец Ма-ка-рий не сра-зу про-дол-жил на-чи-на-ние сво-их пред-ше-ствен-ни-ков - раз-ве-де-ние пло-до-вых де-ре-вьев и цве-тов на тер-ри-то-рии ски-та. По-на-ча-лу ему по-ка-за-лось, что это не со-от-вет-ству-ет стро-го-му ду-ху скит-ской жиз-ни. Но по-се-ти-те-ли, уви-дев, что нет преж-них пре-крас-ных цвет-ни-ков, ста-ли вы-ра-жать недо-уме-ние, а ино-гда и недо-воль-ство этим, по-сколь-ку при-вык-ли к бла-го-уха-нию и яр-ким крас-кам цве-тов в ски-ту. То-гда ста-рец сна-ча-ла уст-ро-ил од-ну клум-бу, и тут об-ра-до-ван-ные ча-да и по-се-ти-те-ли ски-та ста-ли с усер-ди-ем по-мо-гать в уст-ро-е-нии цвет-ни-ков и клумб, жерт-вуя се-ме-на, и вско-ре весь скит укра-сил-ся цве-та-ми и зе-ле-нью, а вдоль до-ро-жек бы-ли уст-ро-е-ны на-сто-я-щие шпа-ле-ры.
Раз-рос-ся и пло-до-вый сад. Ски-тяне круг-лый год вку-ша-ли на тра-пе-зе пло-ды из соб-ствен-но-го са-да, ну, а зна-ме-ни-тые мо-че-ные яб-ло-ки, при-го-тов-лен-ные на-сель-ни-ка-ми, раз-да-ва-лись по всей ок-ру-ге и поль-зо-ва-лись сла-вой за свой вкус и по-лез-ные свой-ства. Был рас-ши-рен так-же скит-ский пчель-ник, так-же с по-мо-щью од-но-го из уче-ни-ков стар-ца, с вве-де-ни-ем са-мых по-след-них усо-вер-шен-ство-ва-ний в об-ла-сти пче-ло-вод-ства.
За-бо-тил-ся ста-рец и о тер-ри-то-рии во-круг ски-та. Он очень до-ро-жил его уеди-не-ни-ем, ко-то-рое во мно-гом обес-пе-чи-ва-лось ве-ко-вым сос-но-вым ле-сом, ок-ру-жа-ю-щим скит и ограж-да-ю-щим его да-же от рас-по-ло-жен-ной ря-дом оби-те-ли. «Че-ло-век, - рас-суж-дал он,- по-лу-ча-ет в ле-су се-бе успо-ко-е-ние и ду-шев-ную поль-зу. Мы ви-дим, как в преж-ние вре-ме-на лю-ди уда-ля-лись в ча-щу ле-сов и там, в ти-ши от ми-ра и су-ет его, в мо-лит-ве и тру-дах ино-че-ских ис-ка-ли сво-е-го спа-се-ния. Один вид прис-но зе-ле-ных хвой-ных де-ре-вьев на-шей ро-ди-ны ве-се-лит зре-ние, слу-жа сим-во-лом на-деж-ды на жизнь прис-но-сущ-ную, для взыс-ка-ния ко-ей уда-ля-ют-ся в пу-сты-ни. Ле-са, ок-ру-жа-ю-щие на-ши пу-стын-ные оби-те-ли, на-доб-но бе-речь все-ми ме-ра-ми, чтобы чрез ис-треб-ле-ние их на-зва-ние "пу-стынь" не сде-ла-лось, на-ко-нец, празд-ным сло-вом». Но в 1849 го-ду силь-ная бу-ря по-вре-ди-ла лес, по-ва-лив мно-же-ство де-ре-вьев. Ста-рец по-за-бо-тил-ся о но-вых на-саж-де-ни-ях и тот пре-крас-ный лес, ко-то-рый се-го-дня об-сту-па-ет скит,- во мно-гом ре-зуль-тат его уси-лий. За мо-ло-дой по-рос-лью, на-саж-ден-ной по рас-по-ря-же-нию от-ца Ма-ка-рия, за-бот-ли-во сле-ди-ла бра-тия.
Ко-неч-но же, по-пе-че-ние ски-то-на-чаль-ни-ка от-ца Ма-ка-рия не огра-ни-чи-ва-лось толь-ко внеш-ним бла-го-уст-ро-е-ни-ем. Бу-дучи боль-шим зна-то-ком уста-ва и цер-ков-но-го пе-ния, ста-рец Ма-ка-рий уде-лял боль-шое вни-ма-ние со-вер-ше-нию служ-бы - чте-нию, пе-нию. К бо-го-слу-же-нию он от-но-сил-ся с бла-го-го-ве-ни-ем и тре-пе-том. Ес-ли за-ме-чал ошиб-ки, на-хо-дил спо-соб, не оби-жая бра-та, по-пра-вить его, так он по-сто-ян-но под-дер-жи-вал по-ря-док и бо-го-слу-же-ние в ски-ту по-сте-пен-но со-вер-шен-ство-ва-лось.
Са-мым же глав-ным де-ла-ни-ем стар-ца, неиз-мен-ным «по-слу-ша-ни-ем», ко-то-рое он со-вер-шал по-чти без от-ды-ха, от-да-вая все-го се-бя,- бы-ло ду-хов-ное окорм-ле-ние бра-тии и по-се-ти-те-лей, ко-ли-че-ство ко-то-рых по-сто-ян-но рос-ло. Имен-но эта его «де-я-тель-ность» и яв-ля-лась глав-ной при-чи-ной про-цве-та-ния ски-та и мо-на-сты-ря.
«На-руж-ный вид стар-ца Ма-ка-рия был чрез-вы-чай-но при-вле-ка-тель-ный. Во-ло-сы на го-ло-ве и бо-ро-де имел он недлин-ные и се-дые, бо-ро-ду ок-ла-ди-стую. Ру-ки его от-ли-ча-лись мяг-ко-стью и гиб-ко-стью, как весь его стан - строй-но-стью. Ли-цо бе-лое и чи-стое, ни-чем, впро-чем, с пер-во-го взг-ля-да не по-ра-жа-ю-щее и по недо-стат-ку в гла-зах несколь-ко непра-виль-ное, да-же, по обык-но-вен-ным по-ня-ти-ям о кра-со-те физи-че-ской, во-все нек-ра-си-вое, при-том с пе-ча-тью по-сто-ян-но-го са-мо-углуб-ле-ния, сле-до-ва-тель-но, на вид бо-лее стро-гое, чем лас-ко-вое. Но та-ко-ва си-ла бла-го-да-ти Бо-жи-ей, что ли-цо это, слу-жа зер-ка-лом чи-стой сми-рен-ной и люб-ве-обиль-ной ду-ши стар-ца, си-я-ло ка-кой-то незем-ной кра-со-той, от-ра-жая в се-бе то или дру-гое из свойств внут-рен-не-го че-ло-ве-ка - пло-дов Ду-ха, ис-чис-лен-ных апо-сто-лом (). Взор тих, сло-во сми-рен-но и чуж-до дерз-но-ве-ния. Во-об-ще в нем бы-ло ред-кое со-еди-не-ние ума и дет-ской про-сто-ты, ве-ли-чия и вме-сте ти-хо-сти и сми-ре-ния, де-лав-ших его до-ступ-ным для всех и каж-до-го»,- та-кой порт-рет от-ца Ма-ка-рия оста-вил его уче-ник иеро-мо-нах (впо-след-ствии ар-хи-манд-рит) Лео-нид (Ка-ве-лин), ав-тор пер-во-го жиз-не-опи-са-ния стар-ца.
Вы-ше все-го ста-вил отец Ма-ка-рий доб-ро-де-тель сми-ре-ния, к ко-то-ро-му при-зы-вал сво-их ду-хов-ных чад и об-раз-цом ко-то-ро-го яв-лял-ся сам. Вот ха-рак-тер-ные стро-ки из его пись-ма: «Мне-то го-ре, бед-но-му! О лю-дях рас-суж-даю, а сам низ-ле-жу во всех злых; и гор-до-сти не чужд. При-ни-маю от по-доб-ных се-бе слеп-цов убла-же-ние на свое осуж-де-ние. А еже-ли бы вам от-крыть гла-за, и ви-де-ли бы хо-тя часть некую мо-их злых де-я-ний; то воз-зре-ти бы не вос-хо-те-ли на та-кое чу-до-ви-ще. И на-доб-но бы бы-ло мне умол-чать и вни-мать се-бе. Но не знаю, обы-чай ли мой лу-ка-вый или тще-слав-ный под ви-дом поль-зы яко-бы ближ-них не до-пус-ка-ет умолк-нуть. Остав-ляю по-пе-че-ние о сво-ей ду-ше, про-сти-ра-юсь о дру-гих; и толь-ко знаю, что пи-шу, хо-тя и весь-ма нелег-ко мне сие. Не знаю, что бу-дет». Ча-сто он при-во-дил в пись-мах сло-ва пре-по-доб-но-го о ве-ли-ком зна-че-нии доб-ро-де-те-ли сми-ре-ния: «Сми-ре-ние и без де-ла мно-го про-ща-ет со-гре-ше-ний; как, на-про-тив, все на-ши де-ла и все доб-ро-де-те-ли без сми-ре-ния су-ет-ны - не спа-сут нас». Обе-ре-гая от са-мо-мне-ния од-ну свою ду-хов-ную дочь, ста-рец пи-сал ей: «Пи-шешь: ка-жет-ся те-бе, что ты сми-рен-на и тер-пе-ли-ва. Ка-кое на-ше сми-ре-ние? - вол-чье; а тер-пе-ние - гни-лое».
За все-ми его сло-ва-ми, по-ступ-ка-ми ощу-ща-лась огром-ная лю-бовь к лю-дям и же-ла-ние им по-мочь, имен-но это при-вле-ка-ло всех к стар-цу. Рас-ска-зы-вал о се-бе оп-тин-ский ста-ро-жил о. игу-мен Марк: «Вско-ре по по-ступ-ле-нии мо-ем в Оп-ти-ну я за-хво-рал ли-хо-рад-кой. Бо-лезнь моя про-дол-жа-лась око-ло двух лет. Боль-ни-цы в то вре-мя в оби-те-ли не бы-ло, и боль-ные из бра-тии ле-жа-ли в сво-их кел-ли-ях. То-гда я вполне убе-дил-ся, ка-кой ве-ли-кой, ис-тин-но оте-че-ской лю-бо-вью про-ник-ну-то бы-ло серд-це стар-ца ба-тюш-ки от-ца Ма-ка-рия по от-но-ше-нию к бра-ти-ям ски-та и мо-на-сты-ря, и в осо-бен-но-сти боль-ным. Несмот-ря на то, что к нему еже-днев-но при-хо-ди-ли во мно-же-стве по-се-ти-те-ли раз-но-го по-ла и со-сло-вия, он все-гда на-хо-дил вре-мя обой-ти всех боль-ных бра-тий и каж-до-го из них об-лас-кать, успо-ко-ить и уте-шить». Отец Ма-ка-рий по-сто-ян-но по-мо-гал бед-ным, при-чем умел де-лать это неза-мет-но.
Как ски-то-на-чаль-ник, ста-рец за-ни-мал неболь-шой кор-пус, рас-по-ло-жен-ный сле-ва от скит-ских врат. Он был раз-де-лен на две по-ло-ви-ны, юж-ную за-ни-мал ста-рец, а се-вер-ную - два его ке-лей-ни-ка. По-ло-ви-на стар-ца со-сто-я-ла из двух ком-нат - при-ем-ной и его кел-лии стар-ца, в ко-то-рой он про-вел два-дцать лет сво-ей жиз-ни. Это бы-ла неболь-шая про-дол-го-ва-тая ком-нат-ка с од-ним ок-ном на юг - на до-рож-ку, иду-щую от свя-тых врат к Пред-те-чен-ской церк-ви. Пред ок-ном сто-ял про-стой де-ре-вян-ный стол, в ящи-ках ко-то-ро-го хра-ни-лись пись-мен-ные при-над-леж-но-сти, а так-же об-раз-ки, кре-сти-ки, чет-ки и по-яс-ки для раз-да-чи по-се-ти-те-лям. На сто-ле сто-ял пись-мен-ный при-бор, бу-ма-ги, боль-шую часть ко-то-рых пред-став-ля-ли гру-ды пи-сем, раз-де-лен-ные на тре-бу-ю-щие ско-рей-ше-го от-ве-та, ме-нее сроч-ные и еще не про-чи-тан-ные. Здесь же ле-жа-ли све-жие ду-хов-ные жур-на-лы или но-вая кни-га, ко-то-рые ста-рец про-смат-ри-вал урыв-ка-ми, ча-ще все-го вме-сто по-сле-обе-ден-но-го от-ды-ха. И, на-ко-нец, обя-за-тель-но что-ни-будь из свя-то-оте-че-ских тво-ре-ний, чте-ние ко-то-рых для стар-ца бы-ло по-сто-ян-ной на-сущ-ной необ-хо-ди-мо-стью. У пись-мен-но-го сто-ла сто-я-ло крес-ло с оваль-ной спин-кой.
Юго-во-сточ-ный угол и юж-ная сте-на ком-на-ты бы-ли за-ня-ты ико-на-ми и об-ра-за-ми, мно-гие из ко-то-рых яв-ля-лись по-дар-ка-ми ду-хов-ных чад. Сре-ди них - осо-бо по-чти-мая стар-цем Вла-ди-мир-ская ико-на Бо-жи-ей Ма-те-ри, пред ко-то-рой теп-ли-лась неуга-си-мая лам-па-да. Под ико-на-ми на пол-ке и ана-лое ле-жа-ли бо-го-слу-жеб-ные кни-ги. Вдоль за-пад-ной сте-ны сто-я-ла уз-кая де-ре-вян-ная кро-вать, над из-го-ло-вьем ко-то-рой на-хо-ди-лось Рас-пя-тие, а вы-ше - об-раз Спа-си-те-ля - Доб-ро-го Пас-ты-ря, несу-ще-го на пле-чах за-блуд-шую ов-цу. Над кро-ва-тью ви-се-ло мно-же-ство порт-ре-тов по-движ-ни-ков бла-го-че-стия и ду-хов-ных де-я-те-лей.
Здесь ста-рец со-вер-шал свой мо-лит-вен-ный по-двиг, здесь при-ни-мал бра-тию и по-се-ти-те-лей-муж-чин. Для жен-щин бы-ла уст-ро-е-на спе-ци-аль-ная внеш-няя кел-лия, вход в ко-то-рую был за огра-дой ски-та. Кро-ме то-го, каж-дый день ста-рец от-прав-лял-ся в мо-на-стырь, по-это-му вдоль уз-кой до-рож-ки, ве-ду-щей из ски-та в оби-тель, его обыч-но под-жи-да-ли па-лом-ни-ки и по-се-ти-те-ли, же-ла-ю-щие взять бла-го-сло-ве-ние стар-ца, об-ра-тить-ся к нему с во-про-са-ми, недо-уме-ни-я-ми. Отец Ма-ка-рий со-вер-шал этот путь до оби-те-ли все-гда в ок-ру-же-нии тол-пы по-чи-та-те-лей.
Хо-тя отец Ма-ка-рий с боль-шим бла-го-го-ве-ни-ем от-но-сил-ся к бо-го-слу-же-нию, но сам он, по-се-лив-шись в ски-ту, цер-ков-ных служб не со-вер-шал из-за врож-ден-но-го недо-стат-ка дик-ции. Ста-рец ис-прав-но по-се-щал все служ-бы, в хра-ме сто-ял, по вос-по-ми-на-ни-ям, в бо-ко-вом про-хо-де, весь уй-дя в мо-лит-ву. Но как глу-бо-ко по-ни-мал он все, ка-са-ю-ще-е-ся бо-го-слу-же-ния, цер-ков-но-го пе-ния и мо-литв, сви-де-тель-ству-ет та-кой слу-чай. Был то-гда в Оп-ти-ной по-слуш-ник Па-вел Сте-па-но-вич По-кров-ский (в мо-на-ше-стве - отец Пла-тон), друг Алек-санд-ра Ми-хай-ло-ви-ча Грен-ко-ва (бу-ду-ще-го ), вслед за ним при-шед-ший в Оп-ти-ну. Он дол-го при-спо-саб-ли-вал-ся к мо-на-стыр-ской жиз-ни, непро-сто бы-ло от-ка-зать-ся от преж-не-го об-ра-за жиз-ни и мир-ских при-вы-чек. Од-ной из них бы-ла страсть к му-зы-ке. По-кров-ский иг-рал на скрип-ке, пом-нил мно-го про-из-ве-де-ний свет-ской му-зы-ки, при-зна-вал-ся, что они все вре-мя зву-чат у него в ду-ше. Отец Ма-ка-рий, сам ко-гда-то иг-рав-ший на скрип-ке, раз-ны-ми спо-со-ба-ми ста-рал-ся по-мочь но-во-на-чаль-но-му пре-одо-леть эту при-вя-зан-ность. Чтобы об-ра-тить его страсть на поль-зу ду-ше, отец Ма-ка-рий по-ру-чил ему пе-ре-пи-сы-вать но-ты цер-ков-ных служб, ра-зу-чи-вать но-вые на-пе-вы. Они ча-сто бе-се-до-ва-ли о цер-ков-ной му-зы-ке, при-чем По-кров-ский лю-бил пар-тес-ное, за-пад-ное пе-ние, от-ли-ча-ю-ще-е-ся от древ-не-го свет-ским ха-рак-те-ром. Од-на-жды ба-тюш-ка си-дел в сво-ей кел-лии один за пись-ма-ми, а Па-вел Сте-па-но-вич по обы-чаю за-шел к нему по-ка-зать но-вые но-ты, вот как он сам опи-сы-ва-ет этот эпи-зод: «На мою прось-бу он, по-ло-жив на стол пе-ро, на-чал рас-смат-ри-вать при-не-сен-ные мною но-ты. На-ко-нец, по-слу-шав от ме-ня на-пев дог-ма-ти-ка и, без со-мне-ния, же-лая пре-по-дать над-ле-жа-щее по-ня-тие о пе-нии цер-ков-ном, и при-том ра-зум-ном, он ска-зал мне: "Ну что ты ра-зу-ча-ешь все но-вое пар-тес-ное? Ну что в нем осо-бен-но-го? Как его мож-но срав-нить с на-шим цер-ков-ным пе-ни-ем? Мы вот как этот дог-ма-тик пе-ва-ли". И ста-рец за-пел его по цер-ков-но-му на-пе-ву. Стро-го цер-ков-ное его нот-ное пе-ние про-ник-ну-то бы-ло са-мым ис-крен-ним чув-ством вполне по-ни-ма-е-мо-го им пес-но-пе-ния. Он вос-пе-вал Небес-ную Ца-ри-цу Де-ву, как бы стоя пред Нею и со-зер-цая сла-ву Ее. Я за-был свои но-ты и с изум-ле-ни-ем гля-дел на по-ю-ще-го стар-ца и не мог на-ди-вить-ся: как это у та-ко-го ма-сти-то-го стар-ца, стро-го-го по-движ-ни-ка, муд-ро-го учи-те-ля, та-кое дет-ски неж-ное чув-ство, та-кая пла-мен-ная, мла-ден-че-ски ве-ру-ю-щая лю-бовь к Бо-жи-ей Ма-те-ри! Ба-тюш-ка чем даль-ше пел, тем глуб-же про-ни-кал-ся чув-ством пес-но-пе-ния. Го-лос его уже на-чал дро-жать. И лишь толь-ко про-пел он: «быв че-ло-век нас ра-ди», - пе-ние его пре-рва-лось. Сле-зы по-ли-лись у него ру-чьем. Скло-нив го-ло-ву, он пла-кал силь-нее и силь-нее и на-ко-нец за-ры-дал, как ди-тя, ото-рван-ное от лю-бя-щей его ма-те-ри - един-ствен-но-го уте-ше-ния. Дол-го сто-ял я, изум-лен-ный та-ким яв-ле-ни-ем. Про-шло с пол-ча-са, а ры-да-ния ба-тюш-ки не пре-кра-ща-лись. Вме-сте с тем ви-де-лось в нем та-кое глу-бо-кое чув-ство сми-ре-ния и пла-ме-не-ю-щей люб-ви к Гос-по-ду и Пре-чи-стой Бо-го-ма-те-ри, что мне да-же ста-ло стыд-но и смот-реть на него. Так я и не до-ждал-ся кон-ца ры-да-ния стар-ца и, глу-бо-ко рас-тро-ган-ный, по-шел со сво-и-ми но-та-ми к се-бе в кел-лию». Ни-ко-гда не участ-вуя в бо-го-слу-же-нии, ста-рец, по вос-по-ми-на-ни-ям, де-лал ис-клю-че-ние на Страст-ной Сед-ми-це и сам пел на утре-ни све-ти-лен: «Чер-тог Твой ви-жду, Спа-се мой, укра-шен-ный...», оче-ви-дец вспо-ми-нал об этом: «И как он пел? Ка-за-лось, что сло-во "ви-жду" име-ло в устах его под-лин-ное зна-че-ние и что пе-ние его вы-ра-жа-ло то, что в са-мом де-ле ви-де-ли его ду-шев-ные очи. Стар-че-ский го-лос дро-жал от воз-буж-де-ния чув-ства ду-хов-но-го, сле-зы ка-ти-лись по блед-ным его ла-ни-там; серд-ца же слу-шав-ших про-ни-ка-лись уми-ле-ни-ем. Неволь-но при-сут-ство-вав-шим в это вре-мя в хра-ме Бо-жи-ем по-чи-та-те-лям стар-ца мог-ла при-хо-дить мысль: "Те-бе ли, зем-ной Ан-гел и че-ло-век небес-ный, об-ле-чен-но-му в одеж-ду сми-ре-ния, во-пи-ять ко Гос-по-ду: одеж-ды не имам, да вни-ду в онь?"».
Лю-бовь стар-ца рас-про-стра-ня-лась на всё тво-ре-ние. Так, в зим-нее вре-мя, со-жа-лея об оста-ю-щих-ся без пи-щи пти-цах, он обыч-но да-вал рас-по-ря-же-ние ке-лей-ни-кам под-карм-ли-вать их, для это-го к его ок-ну бы-ла при-де-ла-на кор-муш-ка: «...до-воль-ное ко-ли-че-ство си-ни-чек, ко-ноп-ля-нок и ма-лень-ких се-рых дят-лов сле-та-лось поль-зо-вать-ся бла-го-де-я-ни-ем стар-ца. За-ме-тив же, что боль-шие пти-цы, сой-ки, ста-ли оби-жать мел-ких без-за-щит-ных пти-чек, за-раз по-едая то, что им ста-ло бы на це-лый день, ста-рец, пи-ша нуж-ные пись-ма, сам по вре-ме-нам под-ни-мал-ся со сту-ла, чтобы сту-ком в ок-но про-го-нять хищ-ни-ков. Но ви-дя, что это не по-мо-га-ет, он уже ве-лел сы-пать зер-на в бан-ку, из ко-то-рой мел-кие птич-ки лег-ко мог-ли до-ста-вать их, вле-тая в оную; сой-кам же ста-ло неудоб-но оби-жать их». Ба-тюш-ка очень лю-бил при-ро-ду, в лет-нее вре-мя неред-ко про-гу-ли-вал-ся по ски-ту, лю-бу-ясь цвет-ни-ка-ми, вот стро-ки из его пись-ма: «У нас про-хо-дят дож-дич-ки с гро-мом, и па-ки про-си-я-ва-ет солн-це. По-го-да бла-го-рас-тво-рен-ная. Жас-ми-ны в пол-ном цве-те, а ге-ор-ги-ны рас-цве-та-ют. Как бы нам по-ста-рать-ся укра-сить ду-шев-ный наш вер-то-град цве-та-ми доб-ро-де-те-лей, бла-го-уха-ю-щих сми-ре-ни-ем!» В дру-гом пись-ме ба-тюш-ка рас-ска-зы-ва-ет о «пти-чьей сто-ло-вой»: «У ме-ня бы-ва-ет вся-кий день мно-го го-стей пер-на-тых. К ок-ну при-де-ла-на по-лоч-ка, и сып-лем зе-рен раз-ных. При-ле-та-ют раз-но-го ро-да пташ-ки: си-нич-ки, во-ро-бьи, ивань-чи-ки (мел-кие се-рые дят-лы), сой-ки и дру-гие. И вся-кая сво-им ма-не-ром кор-мит-ся. Есте-ствен-ная на-у-ка в на-ту-ре, и вид-на твор-че-ская си-ла и пре-муд-рость».
По сви-де-тель-ствам близ-ко знав-ших стар-ца, до са-мой кон-чи-ны он со-хра-нил жи-вость ха-рак-те-ра и по-движ-ность: «Жи-вость эта про-яв-ля-лась во всех его дей-стви-ях - в чте-нии, раз-го-во-ре, по-ход-ке, во всех его за-ня-ти-ях и да-же в неко-то-рых те-ло-дви-же-ни-ях... По той же жи-во-сти ха-рак-те-ра он не лю-бил и в дру-гих мед-ли-тель-но-сти и вя-ло-сти, дол-гих сбо-ров и т. п. Так, на-при-мер, ес-ли ко-му слу-ча-лось ехать с ним в до-ро-гу, на-доб-но бы-ло со-брать-ся спеш-но или за-ра-нее; по-то-му что, ед-ва лишь по-да-ны бы-ва-ли ло-ша-ди, он уже го-тов был к отъ-ез-ду и шел са-дить-ся. В де-лах по-слу-ша-ния так-же лю-бил, чтобы всё бра-ти-я-ми де-ла-лось ско-ро, или, вер-нее ска-зать, с усер-ди-ем и тща-ни-ем, ибо что де-ла-ет-ся усерд-но и тща-тель-но, то бы-ва-ет спо-ро и ско-ро. Небреж-но-сти же не мог тер-петь да-же в ма-ло-важ-ных де-лах. На-при-мер, ес-ли кто, взяв в ру-ки кни-гу, вслед-ствие то-роп-ли-во-сти или про-сто без вни-ма-ния по-ло-жит ее ниж-ней сто-ро-ной вверх, уви-дев это, ста-рец не пре-минет за-ме-тить: "Ты по-ло-жил кни-гу небреж-но - это нехо-ро-шо",- и сам по-пра-вит ее».
В вос-по-ми-на-ни-ях о стар-це со-хра-ни-лись мель-чай-шие по-дроб-но-сти его ха-рак-те-ра, при-вы-чек, свет-лый об-раз ба-тюш-ки Ма-ка-рия до-рог был ты-ся-чам лю-дей, но боль-шую часть вос-по-ми-на-ний со-став-ля-ют сви-де-тель-ства о бла-го-де-я-ни-ях стар-ца - его со-ве-тах, уте-ше-ни-ях, мно-го-чис-лен-ных слу-ча-ях ис-це-ле-ний и из-бав-ле-ния от опас-но-сти по его мо-лит-ве. При этом для него глав-ным бы-ло не про-сто раз-ре-шить ка-кую-то кон-крет-ную про-бле-му, но на-пра-вить ду-шу че-ло-ве-ка на путь спа-се-ния, об-ра-тить его мыс-ли, ду-шу, да и всю жизнь к Бо-гу.
Вре-мя, сво-бод-ное от мо-лит-вы, бо-го-слу-же-ний, за ис-клю-че-ни-ем крат-ко-го от-ды-ха, отец Ма-ка-рий по-свя-щал слу-же-нию ближ-ним. Ке-лей-ни-ки стар-ца сви-де-тель-ство-ва-ли, что не бы-ло слу-чая, чтобы он от-ка-зал ко-му-ни-будь в по-мо-щи, дверь кел-лии ни-ко-гда не за-пи-ра-лась. Да-же но-чью, бы-ва-ло, при-хо-ди-ли к нему с неот-лож-ны-ми во-про-са-ми, и он тут же под-ни-мал-ся с по-сте-ли, ка-ким бы тя-же-лым не вы-дал-ся день на-ка-нуне.
Ба-тюш-ка от-ли-чал-ся по-ра-зи-тель-ной па-мя-тью, над ко-то-рой бы-ли не власт-ны го-ды. Сто-и-ло ему один раз по-об-щать-ся с че-ло-ве-ком, - и он уже на-все-гда за-по-ми-нал его, со все-ми жи-тей-ски-ми об-сто-я-тель-ства-ми, про-бле-ма-ми, так что при но-вой встре-че, через ка-кое бы вре-мя она ни про-изо-шла, сра-зу узна-вал че-ло-ве-ка и рас-спра-ши-вал о его де-лах.
Од-ним из свойств стар-ца Ма-ка-рия бы-ло уди-ви-тель-ное уме-ние по-чув-ство-вать че-ло-ве-ка, най-ти к каж-до-му под-ход, со-от-вет-ству-ю-щий его ха-рак-те-ру, ко-го нуж-но - уте-шить, ко-го-то при-обод-рить, к дру-го-му про-явить стро-гость. Он знал ме-ру и воз-мож-но-сти каж-до-го. Ес-ли че-ло-век не слу-шал его со-ве-та или об-ра-щал-ся с во-про-сом, а на са-мом де-ле со-би-рал-ся по-сту-пить по-сво-е-му - отец Ма-ка-рий го-во-рил про-сто: «Де-лай как хо-чешь». Дав-но знав-шие стар-ца по-ни-ма-ли, что нет ху-же это-го от-ве-та - он озна-чал, что че-ло-век не го-тов по-сле-до-вать во-ле Бо-жи-ей, от-кры-ва-е-мой через стар-ца. Отец Ма-ка-рий был очень снис-хо-ди-те-лен к гре-ху, ко-гда ви-дел, что че-ло-век ис-кренне и глу-бо-ко рас-ка-и-ва-ет-ся. Са-мым тя-же-лым для него бы-ло, ес-ли че-ло-век про-яв-лял непо-слу-ша-ние и свое-во-лие.
По вос-по-ми-на-ни-ям, ба-тюш-ке про-ще бы-ло об-щать-ся с людь-ми сред-не-го и низ-ше-го со-сло-вий, они це-ли-ком до-ве-ря-ли ему, не ис-ка-ли в нем «внеш-ней уче-но-сти», го-то-вы бы-ли сра-зу от-крыть серд-це, да и ве-ру име-ли бо-лее креп-кую. Но сла-ва стар-ца бы-ла уже так ве-ли-ка, что для бе-се-ды с ним при-ез-жа-ли и пред-ста-ви-те-ли выс-ше-го со-сло-вия, го-су-дар-ствен-ные де-я-те-ли, пи-са-те-ли, уче-ные. Ста-рец на-хо-дил-ся в ду-хов-ной друж-бе с се-мей-ством Ки-ре-ев-ских, ко-то-рое со-дей-ство-ва-ло ему в из-да-нии свя-то-оте-че-ских тру-дов, о чем речь еще впе-ре-ди. Сре-ди зна-ме-ни-тых по-се-ти-те-лей стар-ца Ма-ка-рия - пи-са-тель Ни-ко-лай Ва-си-лье-вич Го-голь. Он неод-но-крат-но при-ез-жал в Оп-ти-ну, при этом обя-за-тель-но встре-чал-ся для бе-се-ды со стар-цем. Отец Ма-ка-рий мно-го со-дей-ство-вал то-му ду-хов-но-му пе-ре-во-ро-ту, ко-то-рый уже со-зре-вал в ду-ше пи-са-те-ля и в ре-зуль-та-те ко-то-ро-го бы-ли со-зда-ны его по-след-ние, наи-бо-лее глу-бо-кие про-из-ве-де-ния - «Пись-ма о Бо-же-ствен-ной ли-тур-гии», «Вы-бран-ные ме-ста из пе-ре-пис-ки с дру-зья-ми». Об-ще-ние Го-го-ля со стар-цем - не толь-ко важ-ней-ший факт его био-гра-фии, но и знак то-го об-ще-го по-во-ро-та рус-ской куль-ту-ры в це-лом к пра-во-сла-вию, ве-ре, ду-хов-ным тра-ди-ци-ям, ко-то-рый по-сте-пен-но на-чал про-ис-хо-дить в се-ре-дине XIX сто-ле-тия.
Бы-ли сре-ди по-се-ти-те-лей и та-кие, ко-то-рые, как вспо-ми-на-ют, «при-хо-ди-ли к стар-цу из од-но-го лю-бо-пыт-ства и во вре-мя бе-се-ды с ним бо-лее по-хо-ди-ли на явив-ших-ся по-учать его са-мо-го, неже-ли же-лав-ших услы-шать от него что-ли-бо по-лез-ное. Ста-рец, по-свя-тив-ший се-бя все-це-ло на слу-же-ние ближ-ним и не же-лая ни-ко-го оскор-бить, их при-ни-мал, хо-тя по вре-ме-нам и жа-ло-вал-ся сво-им близ-ким уче-ни-кам, что та-кие по-се-ти-те-ли лишь от-ни-ма-ют у него до-ро-гое вре-мя, ему не при-над-ле-жа-щее. "Ба-тюш-ка! - за-ме-ти-ли ему од-на-жды по ухо-де та-ко-го гос-по-ди-на,- он, ка-жет-ся, бо-лее по-учал вас?" - "Что ж,- от-ве-тил сми-рен-ный ста-рец,- спа-си-бо ему. Он луч-ше вас по-нял ме-ня. Че-му доб-ро-му мож-но на-учить-ся от ме-ня, греш-но-го? А он мно-гое зна-ет - все зна-ет". Слу-ча-лось, что кто-ли-бо из та-ко-вых лю-бо-пыт-ни-ков, не по-ни-мая, за-чем по-се-ща-ли стар-ца лю-ди ве-ру-ю-щие, на-чи-нал оспа-ри-вать ска-зан-ное им в от-вет со-во-прос-ни-ку. То-гда, кро-ме ред-ких и осо-бых слу-ча-ев (то есть ес-ли речь шла не о пред-ме-тах ве-ры), ста-рец тот-час же пре-кра-щал или, вер-нее ска-зать, со-кра-щал бе-се-ду, го-во-ря: "Как зна-е-те; вы, ко-неч-но, зна-е-те это луч-ше ме-ня, я че-ло-век неуче-ный". И за-тем или во-все умол-кал, или про-дол-жал бе-се-ду уже о ка-ких-ли-бо по-сто-рон-них пред-ме-тах, что он шу-тя на-зы-вал, как в уст-ной бе-се-де, так и в пись-мен-ной,- "трынь-брынь"».
Дра-го-цен-ным со-кро-ви-щем для всех, ищу-щих спа-се-ния, яв-ля-ют-ся пись-ма от-ца Ма-ка-рия ду-хов-ным ча-дам. Вот как оце-нил их зна-че-ние по вы-хо-де со-бра-ния пи-сем к мо-на-ше-ству-ю-щим игу-мен Ан-то-ний (Боч-ков): «Пись-ма его мо-гут быть на-зва-ны ча-са-ми, по ко-то-рым и во утро, и в пол-день, и но-щию мож-но по-ве-рять жизнь вся-ко-му мо-на-ху и мо-на-хине, для ко-то-рых они на-зна-че-ны. И юный, и зре-лый, и ста-рый мо-жет при-бе-гать во вся-кое вре-мя к это-му ука-за-те-лю, ко-то-рый сам ше-ство-вал неуклон-но по пу-ти Солн-ца прав-ды. Глу-бо-чай-шая осто-рож-ность в со-ве-тах, с твер-до-стию и про-сто-тою дан-ных не на крат-кое вре-мя, но ча-сто на мно-гие го-ды, при-ме-не-ние со-ве-тов к воз-рас-ту во-про-шав-ших, к их уст-ро-е-нию, ко вре-ме-ни и их об-сто-я-тель-ствам, зна-ние мо-на-ше-ской жиз-ни и че-ло-ве-че-ско-го серд-ца - все это ута-ен-ное от ми-ра со-кро-ви-ще муд-ро-сти и опыт-но-сти так и бро-са-ет-ся в гла-за, при-о-бык-шие раз-ли-чать си-я-ние на-сто-я-щих до-ро-гих кам-ней от фаль-ши-во-го блес-ка. В от-це Ма-ка-рии во-все не ви-дишь ас-ке-та-схо-ла-сти-ка: ред-ко вы-став-ля-ет он се-бя учи-те-лем, а толь-ко бла-гим со-вет-ни-ком, ко-то-рый, од-на-ко ж, зна-ет всю це-ну сво-их со-ве-тов, вну-шен-ных мно-го-лет-ним опы-том и про-ве-рен-ных не од-на-жды на мно-гих лю-дях». Поз-же бы-ли из-да-ны и пись-ма стар-ца к ми-ря-нам, так что каж-дый мо-жет най-ти в его на-сле-дии бес-цен-ный клад ду-хов-ных со-ве-тов. По-мо-щью стар-ца поль-зо-ва-лось огром-ное ко-ли-че-ство ино-ков и ми-рян.
Бла-го-дат-ные да-ры
Сви-де-тель-ства про-яв-ле-ния бла-го-дат-ных да-ров стар-ца - про-зор-ли-во-сти, ис-це-ле-ния от неду-гов, ду-хов-ной рас-су-ди-тель-но-сти - неис-чис-ли-мы. При-ве-дем лишь несколь-ко при-ме-ров.
Один из по-чи-та-те-лей стар-ца при-вез в Оп-ти-ну сво-е-го дру-га, стра-дав-ше-го ду-шев-ной бо-лез-нью, при-чи-ны ко-то-рой ни-кто не мог по-нять, а тем бо-лее с ней спра-вить-ся. По-се-лив-шись с боль-ным в го-сти-ни-це, он по-слал за стар-цем, ни-че-го не со-об-щая о то-ва-ри-ще, при-е-хав-шем с ним. Ко-гда ста-рец шел по ко-ри-до-ру, боль-ной стал про-яв-лять силь-ное бес-по-кой-ство, го-во-ря: «Ма-ка-рий идет! Ма-ка-рий идет!» Сто-и-ло стар-цу пе-ре-шаг-нуть по-рог ком-на-ты, как боль-ной бро-сил-ся на него с ру-га-тель-ства-ми и уда-рил по ли-цу. Отец Ма-ка-рий тот-час, не дрог-нув, под-ста-вил по еван-гель-ской за-по-ве-ди дру-гую ще-ку. Сми-ре-ние стар-ца по-ра-зи-ло бе-са, ко-то-рый и яв-лял-ся при-чи-ной бо-лез-ни. Боль-ной упал без чувств к но-гам от-ца Ма-ка-рия, про-ле-жал так дол-гое вре-мя в пол-ном оце-пе-не-нии, но под-нял-ся уже со-вер-шен-но здо-ро-вым. Он ни-че-го не пом-нил о сво-ем по-ступ-ке, бо-лезнь окон-ча-тель-но его оста-ви-ла.
«Моя род-ная сест-ра, Ма-рия Пав-лов-на По-лу-ни-на, стра-да-ла при-пад-ка-ми бес-но-ва-ния. Мать на-ша при-е-ха-ла с ней в мо-на-стырь, и мы с ма-те-рью по-ве-ли ее в Оп-ти-ну пу-стынь. Еще пе-ред тем в на-шей церк-ви она силь-но бес-по-ко-и-лась, а до-ро-гой все бра-ни-ла ме-ня, что у ме-ня ру-ка про-кля-тая, на ру-ке же у ме-ня бы-ли на-де-ты ба-тюш-ки-ны чет-ки. Ко-гда мы при-шли в Оп-ти-ну, то се-ли до-жи-дать-ся ба-тюш-ку на до-рож-ке око-ло ски-та. Вдруг сест-ра за-кри-ча-ла: "Вон идет се-дой!" - и за-би-лась. Дей-стви-тель-но, из ски-та вы-шел ба-тюш-ка, по-до-шел к нам и ка-ким-то по-яс-ком опо-я-сал боль-ную. Она пе-ре-гну-лась на-зад, как бы пе-ре-ло-ми-лась, и как буд-то оце-пе-не-ла. По-том, как оп-ра-ви-лась, ба-тюш-ка по-слал нас на мо-гил-ку ба-тюш-ки от-ца Лео-ни-да. Он все-гда при-кры-вал чем-ни-будь свои ис-це-ле-ния. Там мы по-мо-ли-лись и взя-ли пе-соч-ку с его мо-гил-ки. Сест-ра успо-ко-и-лась. На дру-гой день бы-ла у обед-ни. Ба-тюш-ка да-вал ей ан-ти-дор; и она при-ни-ма-ла спо-кой-но. По-сле то-го преж-них при-пад-ков с нею уже ни-ко-гда не бы-ло».
Ко-гда из-вест-ный пи-са-тель Иван Ва-си-лье-вич Ки-ре-ев-ский пер-вый раз ис-по-ве-до-вал-ся у стар-ца, это про-из-ве-ло на него очень силь-ное впе-чат-ле-ние. По-сле это-го он на-пи-сал от-цу Ма-ка-рию пись-мо, где бы-ло мно-го важ-ных ду-хов-ных во-про-сов. Сво-ей жене Ки-ре-ев-ский при этом ска-зал: «Со-зна-юсь, что ему труд-но бу-дет от-ве-чать мне». Ка-ко-во же бы-ло его удив-ле-ние, ко-гда мень-ше чем через час ему при-нес-ли пись-мо стар-ца, со-дер-жа-щее про-стран-ные от-ве-ты на все во-про-сы, за-дан-ные в пись-ме, ко-то-ро-го отец Ма-ка-рий в тот мо-мент еще ни-как не мог по-лу-чить. Это со-бы-тие по-тряс-ло Ки-ре-ев-ско-го, убе-див-ше-го-ся в бла-го-дат-но-сти стар-ца.
Луч-шую оцен-ку пи-сем стар-ца Ма-ка-рия дал свя-ти-тель по-сле зна-ком-ства с их из-да-ни-ем: «Пи-ше-те, что вы чи-та-е-те все пись-ма оп-тин-ско-го стар-ца Ма-ка-рия. Бла-го-сло-вен-ные книж-ки его! Глу-бо-кий ве-ет от них дух сми-ре-ния и на-ве-ва-ет его на вся-ко-го чи-та-ю-ще-го. Пе-ре-чи-ты-вай-те ча-ще. Не ме-ша-ет вы-пис-ки де-лать, чтоб в слу-чае нуж-ды по-до-гре-вать дух сми-ре-ния, из всех ду-хов са-мо-нуж-ней-ший». В пись-мах стар-ца на-хо-дим и от-клик на зло-бо-днев-ные во-про-сы об-ще-ствен-ной жиз-ни, к ко-то-рым ста-рец не был рав-но-ду-шен, всем серд-цем бо-лея за судь-бу Рос-сии. Вот несколь-ко фраг-мен-тов его пи-сем:
«Чув-ствен-ность по-мра-ча-ет ум наш. Все на-ше по-пе-че-ние и по-мыш-ле-ние о том, чтобы до-ста-вить по-кой те-лу; а о ду-ше ма-ло ра-дим - стра-стей не ис-ко-ре-ня-ем, и да-же не про-ти-вим-ся им; и от то-го ли-ша-ем-ся ми-ра и по-коя ду-шев-но-го».
«Са-мая пе-чаль об умер-ших, оза-рен-ная све-том ис-тин-но-го ра-зу-ма, ис-та-и-ва-ет, а на ме-сте оной за-чи-на-ет про-зя-бать бла-гое упо-ва-ние, уте-ша-ю-щее и ве-се-ля-щее ду-шу. Фа-на-тизм стес-ня-ет об-раз мыс-лей че-ло-ве-ка, - ис-тин-ная ве-ра да-ет ему сво-бо-ду. Сия сво-бо-да об-на-ру-жи-ва-ет-ся твер-до-стью че-ло-ве-ка при всех воз-мож-ных счаст-ли-вых и несчаст-ли-вых слу-ча-ях... За все сла-ва Пре-ми-ло-серд-но-му Бо-гу, из-ли-ва-ю-ще-му нам во вся-ком слу-чае неиз-ре-чен-ные бла-га; ибо ис-точ-ник бла-го-сти не мо-жет ис-то-чать из се-бя ни-ка-ких дру-гих волн, кро-ме бла-гост-ных, не по-ни-мая ко-их, че-ло-век ча-сто роп-щет на Все-бла-го-го».
«Спра-ши-ва-ешь, как очи-щать стра-сти? И что есть страсть? И как нуж-но за-смат-ри-вать по-ча-ще в глу-би-ну сво-е-го серд-ца? Ка-кие же ты бу-дешь очи-щать стра-сти, ко-гда ты и не зна-ешь, что есть страсть? И как вхо-дить в глу-би-ну серд-ца сво-е-го? Это вы-со-кий во-прос! Стра-стей мно-го есть в нас, но глав-ных три: сла-во-лю-бие, сла-сто-лю-бие и среб-ро-лю-бие; а от сих еще пять, о ко-их по-дроб-но пи-шут свя-тые Кас-си-ан и , и как оным про-ти-вить-ся. Еще у свя-то-го Иса-а-ка мно-го пи-са-но о стра-стях и у про-чих от-цов. Как же ты хо-чешь вхо-дить в глу-би-ну серд-ца, ко-гда оно за-ва-ле-но ко-ло-да-ми, ка-ме-нья-ми, хво-ро-стом, со-ром, па-у-ти-ною и пы-лью? Вхо-дить в глу-би-ну серд-ца - зна-чит, пы-лин-ки чтобы не бы-ло. Ты преж-де вы-брось круп-ные ве-щи: ко-ло-ды, кам-ни, хво-рост, а по-том сни-ми па-у-ти-ну, и то-гда бу-дешь вы-ме-тать и пыль».
«Ты упо-ми-на-ешь, что не име-ешь чи-стой мо-лит-вы, а па-ре-ние по-мыс-лов. Це-ну дать на-шей мо-лит-ве есть не на-ше де-ло, а Ис-пы-ту-ю-ще-го серд-ца и утро-бы и Да-ю-ще-го мо-лит-ву мо-ля-ще-му-ся. Мо-лись, но сми-рен-но; к че-му и неволь-но по-нуж-да-ет нас па-ре-ние по-мыс-лов. По-нуж-дать се-бя на-доб-но не к од-ной мо-лит-ве, по сло-ву свя-то-го Ма-ка-рия, но и ко вся-кой доб-ро-де-те-ли».
«"Мно-ги скор-би пра-вед-ным, и мно-ги ра-ны греш-но-му",- Свя-тый Дух усты Да-ви-до-вы гла-го-лет. Кто же без скор-би из нас? От ни-ще-го и до но-ся-ще-го диа-ди-му не най-дешь здесь со-вер-шен-но ми-ра и спо-кой-ствия. И все оное Гос-подь по-сы-ла-ет каж-до-му в свое вре-мя и по ме-ре по-тре-бы для него, чтобы здеш-ним скорб-ным пу-тем при-ве-сти нас в Цар-ствие Небес-ное. Скор-бя-ми очи-ща-ют-ся гре-хи, пре-дот-вра-ща-ют-ся (лю-ди) от гре-хов, и ис-пы-ты-ва-ет-ся ве-ра на-ша. Кто ж по-хва-лит-ся не иметь гре-ха? А по-то-му мы и есмы долж-ни-цы Бо-гу. Лю-ди же, нас оскорб-ля-ю-щие, не са-ми со-бою де-ла-ют, a по-пу-ще-ни-ем Бо-жи-им; и по-то-му они суть ору-дие Бо-жие...».
«Глав-ное в ис-по-ве-ди - на-доб-но иметь серд-це со-кру-шен-но и сми-рен-но, ко-то-рое Бог не уни-чи-жит. И еже-днев-но на-доб-но иметь ис-пы-та-ние са-мих се-бя и уко-рять се-бя; за со-де-ян-ное на-ми при-но-сить пе-ред Бо-гом по-ка-я-ние - что и чи-та-ем в тре-тьей мо-лит-ве на сон гря-ду-щим».
«Изъ-яс-ня-е-те за-ме-ча-ния ва-ши о на-шем вре-ме-ни, на-хо-дя-щем-ся в дви-же-нии и вол-не-нии: че-го-то ищут доб-ро-го и но-во-го. Но как оно-го ищут? И где хо-тят най-ти? Ци-ви-ли-за-ция и про-гресс! А на пра-во-слав-ную ре-ли-гию (ве-ру) не об-ра-ща-ют вни-ма-ния. А на оной-то ос-но-вы-ва-ет-ся все на-ше бла-жен-ство, и вре-мен-ное, и веч-ное. Ум-ные, уче-ные, об-ра-зо-ван-ные лю-ди хо-тят ве-ро-вать по-сво-е-му, а не как учит нас пра-во-слав-ная цер-ковь. Уче-ние Церк-ви непо-гре-ши-мо, хо-тя в ис-пол-ни-те-лях оно-го и най-дут-ся по-гре-ша-ю-щие. Но часть не есть це-лое; а на-смеш-ни-ки над по-гре-ша-ю-щи-ми об-ра-ща-ют язык свой на всю Цер-ковь; а в Церк-ви все на-ше бла-го и спа-се-ние. Та-ин-ства цер-ков-ные суть про-вод-ни-ки в Цар-ство Небес-ное; слу-жи-те-ли оным и со-вер-ши-те-ли - ду-хо-вен-ство, на ко-то-рое так наг-ло и ядо-ви-то на-па-да-ют об-ра-зо-ван-ные ум-ни-ки и за-ра-жа-ют немощ-ных, а па-че на-по-я-ют сим ядом юно-ше-ство».
«Серд-це об-ли-ва-ет-ся кро-вию при рас-суж-де-нии ва-шем о на-шем лю-без-ном оте-че-стве Рос-сии, на-шей ма-туш-ке. Ку-да она мчит-ся? Че-го ищет? Че-го ожи-да-ет? Про-све-ще-ние воз-вы-ша-ет-ся, но мни-мое. Оно об-ма-ны-ва-ет се-бя в сво-ей на-деж-де. Юное по-ко-ле-ние пи-та-ет-ся не мле-ком уче-ния Свя-той на-шей пра-во-слав-ной Церк-ви, а ка-ким-то ино-зем-ным мут-ным, ядо-ви-тым за-ра-жа-ет-ся ду-хом. И дол-го ли это про-дол-жит-ся? Ко-неч-но, в судь-бах Про-мыс-ла Бо-жия на-пи-са-но то, че-му долж-но быть, но от нас со-кры-то, по неиз-ре-чен-ной Его пре-муд-ро-сти. А, ка-жет-ся, на-ста-ет то вре-мя, по пред-ре-че-нию оте-че-ско-му: "Спа-са-яй да спа-сет свою ду-шу!"».
Бла-го-дат-ные да-ры стар-ца бы-ли оче-вид-ны. Как ни ста-рал-ся он неза-мет-но для ок-ру-жа-ю-щих со-вер-шать свои бла-го-де-я-ния, скрыть их бы-ло невоз-мож-но, сла-ва от-ца Ма-ка-рия рас-про-стра-ня-лась и рос-ла с каж-дым го-дом. Но еще при жиз-ни стар-ца неко-то-рым из его ду-хов-ных чад Гос-подь от-кры-вал сте-пень его внут-рен-не-го со-вер-шен-ства. Вот рас-сказ мо-на-хи-ни Сев-ско-го мо-на-сты-ря ма-туш-ки Ма-ка-рии (До-мо-гац-кой): «Это бы-ло еще при жиз-ни ба-тюш-ки Ма-ка-рия. В июне или июле 1860 го-да на-ше-го (Сев-ско-го) мо-на-сты-ря по-слуш-ни-ца Ели-са-ве-та вме-сте с дру-ги-ми дву-мя мо-на-хи-ня-ми при-е-ха-ла в Оп-ти-ну к ба-тюш-ке от-цу Ма-ка-рию. Все они, по обы-чаю, по-ме-сти-лись в мо-на-стыр-ской го-сти-ни-це, оп-ре-де-лен-ной соб-ствен-но для при-ез-жих мо-на-хинь. Нелишне за-ме-тить здесь, что по-слуш-ни-ца Ели-са-ве-та в осо-бен-но-сти за-ме-ча-тель-на бы-ла про-сто-тою нра-ва и мно-же-ством по-не-сен-ных ею скор-бей по при-чине бед-но-сти по-сле мир-ской жиз-ни в до-воль-стве. Из окон кел-лий оста-но-вив-ших-ся в них мо-на-хинь был вид на го-сти-ный двор и на до-рож-ку, про-ле-гав-шую через лес из ски-та на го-сти-ни-цу. В один день, око-ло вось-ми ча-сов утра, си-де-ла Ели-са-ве-та в од-ной из этих ке-лий и смот-ре-ла в ок-но на скит-скую до-рож-ку и вдруг услы-ха-ла до-но-сив-ши-е-ся от-ту-да зву-ки уди-ви-тель-но при-ят-но-го пе-ния. Смот-рит: идет ста-рец Ма-ка-рий и по сто-ро-нам его две-на-дцать му-жей, ко-то-рые оде-ты бы-ли в бе-лые одеж-ды, а свер-ху име-ли схи-мы. На го-ло-вах у них бы-ли схим-ни-че-ские ку-ко-ли, так-же бе-лые и бле-стя-щие. Ка-кое-то стран-ное внут-рен-нее чув-ство под-ска-за-ло ей, что это бы-ли свя-тые апо-сто-лы. Двое из них ве-ли стар-ца под ру-ки, а неко-то-рые шли впе-ре-ди и нес-ли под-свеч-ни-ки с воз-жжен-ны-ми све-ча-ми. Меж-ду тем про-сто-душ-ная по-слуш-ни-ца не при-да-ла это-му ви-де-нию осо-бен-но-го зна-че-ния. Ей во-об-ра-зи-лось, что, ве-ро-ят-но, в Оп-ти-ной Пу-сты-ни уста-но-вил-ся обы-чай с та-кою тор-же-ствен-но-стью но-сить Свя-тые Да-ры для при-об-ще-ния боль-ных; а в го-сти-ни-це в то вре-мя бы-ла боль-ная. Долж-но быть, Ели-са-ве-та в са-мо-заб-ве-нии и не по-ду-ма-ла о том, что ви-де-ла свя-тых апо-сто-лов. Ста-рец дей-стви-тель-но в кон-це ран-ней обед-ни при-хо-дил из ски-та на го-сти-ни-цу; но толь-ко, кро-ме Ели-са-ве-ты, ни-кто не ви-дал со-про-вож-дав-ших его му-жей. Ко-гда же по-слуш-ни-ца эта по-шла в цер-ковь к позд-ней обедне, она слу-чай-но встре-ти-ла на го-сти-ном дво-ре воз-вра-щав-ше-го-ся в скит стар-ца. При-няв от него по обы-чаю бла-го-сло-ве-ние, она по-шла с ним по од-ной до-рож-ке; а дру-гие, со-про-вож-дав-шие стар-ца, шли сза-ди их. Про-шед-ши несколь-ко ша-гов, ста-рец, об-ра-тив-шись к ней, спро-сил: "А ко-го ты, Ли-за, ныне ви-де-ла?" По-слуш-ни-ца и во-об-ра-зить не мог-ла, чтобы ста-рец знал о ви-ден-ном ею; но, опом-нив-шись и все еще хо-ро-шо не по-ни-мая смысл стар-це-ва во-про-са, от-ве-ти-ла: "Я ви-де-ла, ба-тюш-ка, апо-сто-лов" - "А ко-го они ве-ли?" - про-дол-жал ста-рец спра-ши-вать с улыб-кой. По-ра-жен-ная та-кой неча-ян-но-стью и от-кры-ти-ем ее тай-ны - так как до се-го вре-ме-ни ни-кто об этом не знал, - Ели-са-ве-та вскрик-ну-ла: "Ах, ба-тюш-ка, да ведь ве-ли-то они вас!" При этом ста-рец стро-го за-пре-тил ей от-кры-вать это ко-му бы то ни бы-ло до са-мой его кон-чи-ны"».
Отец Ма-ка-рий по-свя-тил мно-го лет под-го-тов-ке к пе-ча-ти пе-ре-во-дов свя-то-оте-че-ских тво-ре-ний, сде-лан-ных еще стар-цем Па-и-си-ем Ве-лич-ков-ским, но из-дан-ных лишь ча-стич-но, а в Рос-сии прак-ти-че-ски недо-ступ-ных для чи-та-те-лей.
В Оп-ти-ной Пу-сты-ни со вре-ме-нем ока-за-лось це-лое со-бра-ние пе-ре-во-дов и соб-ствен-ных тру-дов стар-ца Па-и-сия. В ке-лей-ной биб-лио-те-ке стар-ца Ма-ка-рия хра-ни-лись ру-ко-пис-ные пе-ре-во-ды пи-са-ний пре-по-доб-ных Иоан-на Ле-ствич-ни-ка, Ма-ка-рия Ве-ли-ко-го, и дру-гих про-слав-лен-ных от-цов Церк-ви, пе-ре-дан-ные ему еще стар-цем Афа-на-си-ем (За-ха-ро-вым). У стар-ца Лео-ни-да так-же бы-ли ру-ко-пи-си пе-ре-во-дов тво-ре-ний свя-тых от-цов, по-пав-шие к нему от схи-мо-на-ха Фе-о-до-ра, как и отец Афа-на-сий, быв-ше-го уче-ни-ком стар-ца Па-и-сия. Со вре-ме-нем пред-ста-ви-лась воз-мож-ность опуб-ли-ко-вать их.
Неда-ле-ко от Оп-ти-ной Пу-сты-ни на-хо-ди-лось се-ло Дол-би-но, ста-рин-ная вот-чи-на се-мей-ства Ки-ре-ев-ских. Иван Ва-си-лье-вич Ки-ре-ев-ский, за-ме-ча-тель-ный рус-ский фило-соф, пи-са-тель, пуб-ли-цист был пре-дан-ным ду-хов-ным ча-дом стар-ца Ма-ка-рия. У его же-ны На-та-лии Пет-ров-ны так-же хра-ни-лись ру-ко-пи-си пе-ре-во-дов стар-ца Па-и-сия, по-пав-шие к ней от ее по-чив-ше-го ду-хов-ни-ка, мос-ков-ско-го стар-ца Фила-ре-та Но-воспас-ско-го. В 1845 го-ду И.В. Ки-ре-ев-ский, из-да-вав-ший то-гда жур-нал «Моск-ви-тя-нин», пред-ло-жил от-цу Ма-ка-рию по-ме-стить там ка-кую-ли-бо ста-тью ду-хов-но-го со-дер-жа-ния. Ста-рец при-нял это пред-ло-же-ние с бла-го-дар-но-стью и от-ве-тил, что он хо-тел бы по-ме-стить жиз-не-опи-са-ние стар-ца Па-и-сия (Ве-лич-ков-ско-го). Ста-тья бы-ла на-пе-ча-та-на в 12-м но-ме-ре «Моск-ви-тя-ни-на» за 1845 год. Так бы-ло по-ло-же-но на-ча-ло из-да-нию ду-хов-ных со-кро-вищ Оп-ти-ной Пу-сты-ни.
В сле-ду-ю-щем, 1846 го-ду, в быт-ность свою в го-стях у Ки-ре-ев-ских в их име-нии, ста-рец кос-нул-ся во-про-са о недо-стат-ке ду-хов-ных книг и при этом упо-мя-нул, что у него есть мно-го ру-ко-пи-сей пе-ре-во-дов тво-ре-ний свя-тых от-цов. На-та-лия Пет-ров-на со-об-щи-ла, что и у нее хра-нит-ся несколь-ко та-ких ру-ко-пи-сей. То-гда са-ма со-бой воз-ник-ла идея из-дать эти ду-хов-ные со-кро-ви-ща. Ста-рец со свой-ствен-ным ему сми-ре-ни-ем за-ме-тил, что он счи-та-ет се-бя неспо-соб-ным за-нять-ся та-ким важ-ным де-лом. Ки-ре-ев-ские ска-за-ли, что они до-ло-жат обо всем вла-ды-ке Фила-ре-ту, мит-ро-по-ли-ту Мос-ков-ско-му, и ес-ли он бла-го-сло-вит, нуж-но бу-дет при-сту-пить к ра-бо-те. Они через зна-ко-мых об-ра-ти-лись к вла-ды-ке, ко-то-рый не толь-ко дал свое бла-го-сло-ве-ние на это де-ло, но и обе-щал ока-зать вся-че-скую под-держ-ку.
В Оп-ти-ной за-ки-пе-ла ра-бо-та. Ру-ко-пи-си бы-ли пе-ре-пи-са-ны на-бе-ло, ото-сла-ны на цен-зу-ру в Мос-ков-скую Ду-хов-ную ака-де-мию, и в на-ча-ле 1847 го-да вы-шла в свет кни-га под за-гла-ви-ем «Жи-тие и пи-са-ния мол-дав-ско-го стар-ца Па-и-сия Ве-лич-ков-ско-го».
Так бы-ло по-ло-же-но на-ча-ло бла-го-му де-лу, про-дол-жав-ше-му-ся до са-мой кон-чи-ны от-ца Ма-ка-рия, в те-че-ние 15 лет, при го-ря-чем со-дей-ствии Ки-ре-ев-ских и под вы-со-ким по-кро-ви-тель-ством мит-ро-по-ли-та Фила-ре-та Мос-ков-ско-го. Всей ра-бо-той ру-ко-во-дил непо-сред-ствен-но сам ста-рец, а по-мо-га-ли ему его уче-ни-ки из скит-ской бра-тии: иеро-мо-нах Ам-вро-сий (бу-ду-щий ста-рец), мо-на-хи Юве-на-лий (По-лов-цев), Лео-нид (Ка-ве-лин) и Пла-тон (По-кров-ский, тот са-мый дав-ний друг от-ца Ам-вро-сия, то-гда уже - мо-нах Оп-ти-ной пу-сты-ни).
Для за-ня-тий с ру-ко-пи-ся-ми все еже-днев-но со-би-ра-лись в кел-лии стар-ца Ма-ка-рия, ко-то-рый, не пре-кра-щая сво-ей обыч-ной де-я-тель-но-сти по окорм-ле-нию бра-тии и по-се-ти-те-лей, при-ни-мал са-мое непо-сред-ствен-ное уча-стие в тру-дах сво-их уче-ни-ков. Ни од-но сло-во не бы-ло впи-са-но в от-сы-ла-е-мую в цен-зу-ру ру-ко-пись без его лич-но-го утвер-жде-ния. По вос-по-ми-на-ни-ям, ста-рец в этой ра-бо-те за-бы-вал се-бя, ча-сто жерт-вуя да-же крат-ки-ми ми-ну-та-ми от-ды-ха. Он пре-крас-но по-ни-мал, на-сколь-ко от-вет-ствен-но на-ча-тое де-ло, ведь со-дер-жа-ние ру-ко-пи-сей от-но-си-лось к уст-ро-е-нию ду-хов-ной жиз-ни, спа-се-нию ду-ши, необ-хо-ди-мо бы-ло точ-но пе-ре-дать или про-ком-мен-ти-ро-вать каж-дый от-те-нок мыс-ли, вы-ра-же-ния, встре-ча-ю-щи-е-ся в пи-са-ни-ях ве-ли-ких по-движ-ни-ков.
Для уче-ни-ков стар-ца это был дра-го-цен-ней-ший опыт! Они по-гру-жа-лись в мыс-ли и из-ре-че-ния свя-тых от-цов, на-став-ни-ков ино-ков, и при этом име-ли воз-мож-ность по-сто-ян-но слы-шать за-ме-ча-ния стар-ца о са-мых важ-ных во-про-сах, ка-са-ю-щих-ся мо-на-ше-ско-го де-ла-ния, мо-лит-вы, по-движ-ни-че-ства. Все они вспо-ми-на-ли, с ка-кой снис-хо-ди-тель-но-стью вы-слу-ши-вал ста-рец их дет-ские за-ме-ча-ния, де-лал уступ-ки их же-ла-нию изящ-нее вы-ра-зить мысль там, где не ви-дел на-ру-ше-ния ду-хов-но-го смыс-ла, со-про-вож-дая это доб-ро-душ-ной шут-кой: «Пусть бу-дет так, я но-вей-шей ли-те-ра-ту-ры не знаю, а ведь вы на-род уче-ный!» Ес-ли воз-ни-ка-ло раз-но-гла-сие в по-ни-ма-нии, ста-рец немед-лен-но уст-ра-нял его, или пред-ла-гал свое мне-ние, или остав-лял та-кое ме-сто без по-яс-не-ния, го-во-ря: «Это не на-шей ме-ры, кто бу-дет де-лать, тот пой-мет, а то - как бы не по-ста-вить на-ше гни-лое вме-сто его (т. е. стар-ца Па-и-сия) вы-со-ко-го ду-хов-но-го по-ни-ма-ния». Од-на за дру-гой в те-че-ние 1850-х го-дов вы-хо-ди-ли кни-ги, со-дер-жа-щие тво-ре-ния свя-тых от-цов, - это бы-ло бес-цен-ное при-но-ше-ние Оп-ти-ной Пу-сты-ни рус-ско-му бо-го-лю-би-во-му чи-та-те-лю.
Со вре-ме-нем здо-ро-вье стар-ца ста-ло сла-беть. Он дав-но уже се-то-вал на от-сут-ствие уеди-не-ния, необ-хо-ди-мо-го для мо-лит-вы, пре-бы-ва-ния с Гос-по-дом: «Мол-ва, мол-ва,- пи-сал он к род-ствен-ни-кам,- и еже-днев-ная мол-ва. Ко-гда опом-нюсь? Ко-гда из-бав-люсь от по-мра-че-ния и вой-ду в се-бя? Не знаю. По-жа-лей-те ме-ня и по-мо-ли-тесь, чтобы я из-ба-вил-ся от обо-льще-ния и се-бя, и дру-гих. Толь-ко и знаю, что тол-кусь да молв-лю, и вся-кий день на го-сти-ную сколь-ко раз схо-жу; и не вид-но ис-хо-ду. Од-ни уез-жа-ют, а дру-гие на-ез-жа-ют; а я, греш-ный, вез-де по-спел. Го-ре, да и толь-ко! Ду-ша глад-на без пи-щи; чи-тать вре-ме-ни ма-ло; да и то, ка-кое чте-ние в смя-те-нии? Ну, что де-лать? На-до по-тер-петь; а кто зна-ет, ко-гда по-зо-вут в веч-ность? Ле-та, сла-бость, все сбли-жа-ет к то-му; а я нера-дею. Гос-по-ди, по-ми-луй и спа-си по неиз-ре-чен-но-му ми-ло-сер-дию Тво-е-му!» В 1858 го-ду ста-рец при-нял схи-му.
Ле-том 1860 го-да, на-ка-нуне сво-ей пред-смерт-ной бо-лез-ни, отец Ма-ка-рий был бодр, да-же пред-при-нял по-езд-ку в Ка-луж-ский Лав-рен-тьев мо-на-стырь, но это бы-ла его по-след-няя по-езд-ка.
Кон-чи-ну свою ста-рец пред-чув-ство-вал за-ра-нее, о чем да-же ска-зал од-ной из сво-их ду-хов-ных чад. В кон-це ав-гу-ста он се-рьез-но за-бо-лел. Ста-рец на-чал про-щать-ся с бра-ти-ей. У него по-бы-вал на-сто-я-тель мо-на-сты-ря отец Мо-и-сей, вый-дя от стар-ца со сле-за-ми, ска-зал: «Вид-но, за гре-хи мои Бог на-ка-зы-ва-ет ме-ня, от-ни-мая у оби-те-ли опыт-но-го стар-ца, а у ме-ня ду-хов-но-го дру-га и муд-ро-го со-вет-ни-ка». С се-ре-ди-ны сен-тяб-ря здо-ро-вье стар-ца ста-ло ухуд-шать-ся с каж-дым днем.
Со-хра-ни-лось опи-са-ние по-след-не-го дня его жиз-ни - 7/20 сен-тяб-ря 1860 го-да: «День пред-праздн-ства Рож-де-ства Бо-жи-ей Ма-те-ри, к Ко-то-рой ста-рец, как и все пра-во-слав-ные по-движ-ни-ки, пи-тал глу-бо-кую сер-деч-ную ве-ру, вы-ра-жая ее по-сто-ян-но при-зы-ва-ни-ем все-свя-то-го Ее име-ни, че-ство-ва-ни-ем бо-го-ро-дич-ных празд-ни-ков, ке-лей-ны-ми все-нощ-ны-ми бде-ни-я-ми в честь неко-то-рых икон Пре-свя-той Бо-го-ро-ди-цы и, на-ко-нец, неопу-сти-тель-ным чрез всю 50-лет-нюю ино-че-скую жизнь чте-ни-ем в честь Ее еже-днев-ных ка-но-нов и в по-ло-жен-ные дни - ака-фи-ста. В шесть ча-сов утра в по-след-ний раз ста-рец удо-сто-ил-ся при-об-щить-ся Свя-тых Та-ин - Те-ла и Кро-ви Хри-сто-вых, ко-то-рые в этот раз при-нял уже от те-лес-но-го из-не-мо-же-ния ле-жа, но в пол-ной па-мя-ти и с глу-бо-ким чув-ством уми-ле-ния. По-сле при-ча-ще-ния про-из-нес он трое-крат-но с воз-де-ни-ем рук го-ре: "Сла-ва Те-бе, Бо-же наш! Сла-ва Те-бе, Бо-же наш! Сла-ва Те-бе, Бо-же наш!" И это бы-ли по-след-ние его сло-ва. По-чти через час по-сле се-го, при окон-ча-нии чте-ния ка-но-на на раз-лу-че-ние ду-ши от те-ла, на 9-ой пес-ни оно-го, ста-рец пре-дал свою пра-вед-ную ду-шу в ру-це Бо-жии, ок-ру-жен-ный сон-мом сво-их близ-ких уче-ни-ков и дру-гих пре-дан-ных ему особ, про-во-див-ших при нем бес-сон-ные но-чи при неис-ся-ка-е-мых ис-точ-ни-ках слез. Кон-чи-на стар-ца бы-ла мир-на и ти-ха, про-ста и вме-сте ве-ли-че-ствен-на, как и вся жизнь его, угас-шая, слов-но ве-чер-няя за-ря свет-ло-го дня, оста-вив в серд-цах пре-дан-ных ему глу-бо-кую ночь пе-ча-ли».
Вся оби-тель по-гру-зи-лась в глу-бо-кую скорбь, епи-скоп Ка-луж-ский Гри-го-рий, узнав об этом пе-чаль-ном со-бы-тии, пи-сал: «Жизнь и кон-чи-на пре-став-лен-но-го да-ют от-рад-ное упо-ва-ние, что по име-ни его и жре-бий его но-вый бла-жен. "Ибо бла-жен-ны мерт-вии, уми-ра-ю-щие о Гос-по-де" (). А за сим долж-но на-де-ять-ся, что и по-пе-че-ние его об оби-те-ли не со-всем пре-кра-ти-лось; толь-ко бы на-сель-ни-ки оной не ук-ло-ня-лись от пу-ти, по ко-то-ро-му ше-ство-вал он и ста-рал-ся ве-сти по-слуш-ных ему».
В день кон-чи-ны гроб с те-лом по-чив-ше-го стар-ца был пе-ре-не-сен из ски-та в мо-на-стырь, на-сту-пи-ли дни про-ща-ния с лю-би-мым стар-цем, со-брав-шие мно-же-ство его ду-хов-ных чад и по-чи-та-те-лей. От-пе-ва-ние и по-гре-бе-ние стар-ца со-сто-я-лись 10 сен-тяб-ря. Про-ща-ние дли-лось очень дол-го - каж-до-му хо-те-лось по-след-ний раз по-кло-нить-ся ба-тюш-ке. По-хо-ро-ни-ли его на-про-тив ал-та-ря Ни-коль-ско-го при-де-ла, непо-да-ле-ку от мо-ги-лы его на-став-ни-ка и стар-ца от-ца Лео-ни-да.
Ар-хи-манд-рит Лео-нид (Ка-ве-лин) пи-сал по-сле кон-чи-ны стар-ца Ма-ка-рия: «Это был че-ло-век, во-ис-ти-ну на бла-го рож-ден-ный. Он был нели-це-мер-ным и по-сто-ян-ным по-слуш-ни-ком и на-сто-я-те-ля, и всей бра-тии, и вся-ко-го про-ся-ще-го у него по-мо-щи, со-уча-стия и со-дей-ствия. И бо-лезнь его, ко-неч-но, бы-ла след-стви-ем его неусып-ных тру-дов для ближ-них; а пыл-кая его ду-ша, ка-жет-ся, стре-ми-лась вон из те-ла на вся-кий при-зыв его де-тей - ко вся-ко-му скор-бя-ще-му. Ду-шев-ный слух его сто-ро-жил каж-дое сло-во, ка-сав-ше-е-ся Свя-той Церк-ви и Оте-че-ства, го-ря-чо им лю-би-мо-го. Его ра-до-ва-ло все, что про-слав-ля-ло Гос-по-да, и с дет-ским ве-се-ли-ем он спе-шил воз-ве-щать всем о чу-де-сах ми-ло-сти Бо-жи-ей. Он го-тов был пе-ре-дать всем свою теп-лую ве-ру, что Гос-подь жив, что не пре-стал дей-ство-вать к на-ше-му спа-се-нию».
Правосла́вныя ве́ры свети́льницы,/ мона́шества непоколеби́мии столпи́,/ земли́ Росси́йския уте́шителие,/ преподо́бнии ста́рцы О́птинстии,/ любо́вь Христо́ву стяжа́вши/ и ду́ши своя́ за ча́да полага́вши,/ моли́теся ко Го́споду,/ да утверди́т земно́е Оте́чество ва́ше в Правосла́вии и благоче́стии// и спасе́т ду́ши на́ши.
Перевод: Православной веры светильники, монашества непоколебимые столпы, земли Российской помощники, старцы Оптинские, любовь Христову стяжавшие и жизни свои за чада полагавшие, молитесь ко Господу, да утвердит земное Отечество ваше в Православии и и спасет души наши.
Вои́стину ди́вен Бог во святы́х Свои́х,/ пу́стынь О́птину я́коже вертогра́д ста́рчества яви́вый,/ иде́же богопросвеще́нии отцы́,/ та́йная се́рдца челове́ческого ве́дуще,/ наро́да Бо́жия печа́льницы до́блии яви́шася:/ си́и бо на путь покая́ния грехо́м отягоще́нныя наста́виша,/ в ве́ре коле́блющияся све́том Христо́ва уче́ния просвети́ша/ и Бо́жии прему́дрости научи́ша,/ стра́ждующим и немощны́м спострада́ша и исцеле́ния дарова́ша./ Ны́не же, во сла́ве Бо́жии пребыва́юще,// мо́лятся непреста́нно о душа́х на́ших.
Перевод: Усердные заступники народа Божия, преподобные отцы Оптинские, грешных в покаянии укрепившие, нищих духом обогатившие, плачущих утешившие, ощущающих голод и жажду по праведности насытившие, вместе с преследуемыми за истину Божию душами пострадавшие, всех ко спасению направили вы. Сейчас же, во славе Небесной пребывая, молитесь непрестанно о душах наших.
О, вели́цыи уго́дницы Бо́жии, столпи́ и свети́льницы Земли́ Росси́йстей, преподо́бнии и богоно́снии отцы́ на́ши О́птинстии, Льве́, Мака́рие, Моисе́е, Анто́ние, Иларио́не, Амвро́сие, Анато́лие, Исаа́кие и Ио́сифе, Варсоно́фие, Анато́лие, Некта́рие, Ни́коне и Исаа́кие, по зако́ну Ева́нгельскому Го́спода Бо́га всем се́рдцем и все́ю душе́ю и всем разуме́нием возлюби́вшии и всему наро́ду Бо́жию во спасе́ние бы́вшии; сего́ ра́ди под покро́в Пресвяты́я Влады́чицы на́шея Богоро́дицы во оби́тель О́птину, пока́явшимся разбо́йником основа́нную, прите́кшии, путе́м те́сным и приско́рбным смире́ния и самоукоре́ния до конца́ дней ва́ших ходи́вшии, те́мже у́бо благода́тныя дары́ Свята́го Ду́ха преизоби́льно стяжа́вшии; ста́рых и млады́х, зна́тных и препро́стых, му́дрых ве́ка сего́ и худоу́мных, никого́же от гряду́щих к вам иждену́вшии, николи́же тща и неуте́шна отпусти́вшии, но све́том и́стины Христо́вы всех просвети́вшии и духо́вно воскреси́вшии, бли́жних ва́ших, я́ко себе́ саме́х, возлюби́вшии и тех в се́рдце свое́м вмести́вшии, по словеси́ апо́стола, проро́чествующе и назида́юще, увеща́юще и утеша́юще. Умоли́те Милосе́рдаго Го́спода, во оби́тель ра́йскую разбо́йника благоразу́мнаго с Собо́ю взе́мшаго, дарова́ти нам, недосто́йным, я́ко рабо́тником единонадеся́таго часа́, дух сокруше́ния, се́рдца очище́ние, уст хране́ние, правоту́ дея́ний, мудрова́ние смире́нное, сле́зы покая́ния, ве́ру непосты́дную, любо́вь нелицеме́рную, мир душе́вный и здра́вие теле́сное, да предста́тельством ва́шим сподо́бит нас Госпо́дь до́браго отве́та на Стра́шнем Суди́щи Свое́м, ве́чных мук избавля́я, и Ца́рствия Небе́снаго ку́пно с ва́ми да удосто́ит во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Возлюби ближнего - и Господь возлюбит тебя.
архим. Модест (Потапов)
33 год. Как указывает нам месяцеслов, изданный в 1869 г., в этот день Воскрес Иисус Христос. Воины, охранявшие Гроб Спасителя, засвидетельствовали первосвященникам о Его Воскресении, но те подкупили стражей говорить, что ученики Христа украли Его тело, когда они спали (Мф. 28, 11-13)
Преподобный Оптинский старец иеросхимонах Макарий (Иванов; 1788-1860), сотаинник и ученик первого Оптинского старца Льва, наставник великого Оптинского старца Амвросия. Моложе отца Льва на 20 лет и старше отца Амвросия на 24 года. Промысел Божий не оставлял Оптину без старцев, они как бы передавали эстафету друг другу. Были они разными и похожими одновременно. Объединяла их благодать, любовь Христова.
И каждый, между тем, имел свои особенности: благодать не отменяет индивидуальные черты характера, особенности темперамента, но придаёт им возвышенность и духовность, как огранка бриллианту. Волевой, сильный, решительный отец Лев, преодолевший все нарекания, гонения, клевету, как ледокол, очистивший фарватер для своих чад. Живой, ласковый, весёлый старец Амвросий, дары которого напоминают великих старцев прошлого, воскрешавших умирающих и исцеляющих безнадежных. И старец Макарий между ними - « с чистой, любвеобильной и смиренной душой, редкое соединение простоты, тихости и смирения, делавшее его доступным всем и каждому».
Эти слова написал о нём с любовью чадо старца, архимандрит Леонид (Кавелин). Вот каким он увидел отца Макария: «Среднего роста, весь седой, одет летом в мухояровую поношенную ряску и башмаки, зимой - в весьма поношенную, крытую темно-зеленым драдедамом, шубку, с костылем в одной и четками в другой руке. Лицо - ничем не поражающее с первого взгляда, вовсе не красивое (по обыкновенным понятиям о физической красоте), даже несколько неправильное, с печалью постоянного углубления в себя, следовательно, на вид более строгое, нежели ласковое».
Путь преподобного Макария к монашеству был простым и прямым. Он остался послушником в монастыре, Площанской Пустыни, приехав туда паломником в возрасте всего 22 лет. Господь, по-видимому, с самого начала предназначил к иноческому пути его юную и чистую душу, и у него не было ни метаний, ни сомнений. Он как бы с младенчества к этому пути был предуготовлен.
Ещё с тех пор, как слышал он слова своей любимой матери, которая не раз говорила о тихом и кротком Мишеньке: «Сердце моё чувствует, что из этого ребёнка выйдет что-нибудь необыкновенное». Старец Амвросий, блестяще образованный, живой, остроумный, душа компании, с трудом уходил из мира. А отец Макарий, рано потерявший любимую мать (в пять лет), любил уединение, много читал, особенно духовные книги. Находил утешение в игре на скрипке. Не поддерживал попыток родных женить его, да и не имел к этому стремления. Душа его искала других радостей - духовных.
Этому способствовали и его семейные корни. Прадед его, Иоанн, после смерти жены, стал иноком. Дворянская семья Ивановых проживала в Орловской губернии и отличалась благочестием. Отец, коллежский асессор, Николай Михайлович Иванов, и мать, Елизавета Алексеевна, назвали сына в честь святого князя Михаила Тверского. После Мишеньки в семье было ещё четверо детей. Жили они недалеко от Оптиной Пустыни, в окрестностях Калуги, рядом с Лаврентиевым монастырём. Часто посещали монастырские службы и окормлялись у монашествующего духовника, архимандрита Феофана.
«Имея перед глазами тихую иноческую обитель, из которой ежедневно доносился звон колоколов, призывающий иноков к молитве, возрастал будущий инок и молитвенник, ещё тогда неведомый миру»,- так описывал современник старца первые впечатления ребёнка.
Когда мама ребёнка заболела, семья переехала в город Карачев, где Миша учился в школе. В четырнадцать неполных лет он уже начал работать бухгалтером, отлично справляясь с этой нелёгкой должностью. После смерти отца уехал в деревню.
С точки зрения коммерческой, особо имением не управлял: за прибылью не гнался. Позднее он напишет о своём понимании счастья: «Жизнь, проходимая с чистой совестью и со смирением, доставляет мир, спокойствие и истинное счастье. А богатство, честь, слава и высокое достоинство нередко бывают причиною многих грехов, и не доставляют счастья».
Поэтому юноша не искал богатства, не пытался сделать карьеру, не гнался за миражами светского успеха. Читал духовные книги, играл на скрипке, любил поработать в столярной мастерской. К крестьянам относился с любовью, никогда не наказывал. Когда они как-то украли у него гречиху, вместо наказания вразумлял их примерами из Священного Писания. Родные смеялись над Мишей, но были поражены, когда мужики вдруг искренне покаялись и пали на колени перед юношей.
После прихода в монастырь, Михаил отказался в пользу братьев от своей доли наследства, попросив лишь построить часовню на могиле отца. В монастыре он нашёл отраду своей души. Позднее старец писал о монастырях:
«Обиталища сии - монастыри - не изобретение человеческого ума, но Дух Святой, через богодухновенных Отцов, установил жительство сие для тех, кто позван будет Богом или из любви к Нему, или по причине множества грехов своих».
А отвечая на вопрос своего чада, почему, находясь в миру, она испытывала спокойствие, а в монастыре это спокойствие сменилось на духовную брань, старец разъяснял:
«Хорошо, что ты познала, что спокойствие, на которое ты опиралась в мире, непрочно и ненадежно. А притом и то знай, что ты, живя в монастыре, находишься на поприще брани, как духовный воин, и раны принимаешь, и венцов сподобляешься, а удаляясь с сего поприща, уже и не имеешь брани, и мнишь, будто имеешь спокойствие, но оно ложно, ибо скоро может превратиться в свирепую бурю. Итак, благодари Бога, призвавшего тебя на сей путь и обучающего во бранях».
В Площанской Пустыни молодой послушник изучил церковный устав и нотное пение, помогал в письмоводстве. Михаил хорошо знал, как велика роль духовного руководства для духовного преуспевания. Позднее, став старцем, он напишет: «Достижение спасения точно состоит в приобретении руководителя и отсечении своей воли и разума». Святые отцы говорили: «Лучше жить с духовником на торговой площади, чем одному в пустыне». И ещё: «Духовное сиротство тяжелее плотского».
Промысел Божий, видимо, неслучайно привёл Михаила именно в этот монастырь. В то время в Площанской Пустыни подвизался ученик великого старца Паисия Величковского, Афанасий. Он и стал наставником Михаила. У отца Афанасия было много переводов аскетических творений древних отцов монашества, сделанных преподобным Паисием. И молодой послушник получил доступ к таким сокровищам! Позднее эти книги перейдут в Оптину и будут изданы в переводе со славянского на русский.
Первый наставник старца Льва, схимонах Фёдор, тоже был учеником Паисия Величковского. Как отец Фёдор передавал своему ученику, будущему старцу Льву, наставления великого Паисия Величковского, так же и отец Афанасий учил будущего старца Макария таким духовным понятиям как непрестанная молитва, очищение сердца, откровение помыслов. Получив в самом начале своего духовного пути правильное и одинаковое духовное направление, отец Лев и отец Макарий позднее были сотаинниками и пребывали в редком единодушии.
Через пять лет после поступления в монастырь, в 1815 году, молодой послушник принял монашеский постриг с именем Макария в честь преподобного Макария Великого.
В эти годы он совершал паломнические поездки. Пешком, с посохом, ходил в Киево-Печерскую Лавру. Побывал в знаменитой Глинской Пустыни, где познакомился со старцем, игуменом Филаретом. Ездил в 1824 году в Ростов на поклонение к мощам Святителя Дмитрия Ростовского, побывал и в Оптиной Пустыни. В то время старца Льва ещё не было в Оптиной, он приедет туда вместе с шестью учениками только в 1829 году. Но встреча их с отцом Макарием, которая определила всю его дальнейшую жизнь, была уже близка.
В 1825 году умирает наставник Макария, отец Афанасий. Но иеромонах Макарий уже зрелый духовно человек: 15 лет в монастыре, 10 лет мантийного пострига. Да и не только в годах дело. Созревание духовное идёт у людей с разной скоростью. Отец Макарий ещё молод, ему нет и сорока лет, но духовно он возрос настолько, что это явно окружающим. И его назначают духовником Севского девичьего монастыря. Так начинается его пастырская служба духовника.
Видимо, отец Макарий чувствовал своё духовное сиротство, потеряв наставника. На его молитвы Господь, Которому «вся возможна суть» посылает ему судьбоносную встречу. В Севскую обитель приезжает отец Лев со своими учениками. И, хотя их совместное пребывание было недолгим, но после отъезда старца Льва, между ними завязалась переписка, которая закончилась переездом отца Макария в 1834 году в Иоанно-Предтеченский скит Оптиной Пустыни.
Преподобный Лев вёл старческое окормление братии и принимал всех страждущих, немощных, больных. Исцеляя душу, он врачевал и плоть. Многих людей он спас от смерти телесной, но ещё больше от смерти духовной - спас их душу. Прозорливость старца, его духовное ведение, дар исцеления, примеры чудес, которые совершил он при помощи Божией, занимают целые тома книг.
Хотя отец Лев считал отца Макария духовным другом, сотаинником, но, уступая его смиренным просьбам, обращался с ним как с учеником. Преподобный Макарий был рядом с преподобным Львом до самой его смерти, с 1834 года по 1841 год. Отец Макарий полностью вверял свою волю наставнику, не дерзая предпринимать что-либо без его благословения.
Семь лет преподобные старцы Лев и Макарий руководили духовной жизнью братии и многих тысяч людей. По сравнению с отцом Львом, отец Макарий был более мягкого склада души. Также он был исключительно скромный. Его чада свидетельствовали о нём: «Про него без колебаний можно сказать то же, что было сказано про соименного ему подвижника авву Макария Великого: "Он, как Бог, всех покрывает любовью". И сила этой любви настолько привлекала к нему сердца всех, что мы готовы были не отходить от него, чтобы всегда наслаждаться светлым его лицезрением и сладкою беседою богоглаголивых уст его».
Вместе с отцом Львом они "вынянчили" великого старца Амвросия. После смерти отца Льва вся тяжесть духовного руководства легла на отца Макария. Тихая радость о Господе никогда не покидала его. Господь даровал преподобному Макарию дар духовного рассуждения. Каждому приходящему к нему на откровение своей совести он подавал врачевство, приличное немощи. Его смиренное слово было и словом действенным, словом со властию, ибо оно заставляло повиноваться и верить неверующего. Смирение проявлялось во внешности преподобного, в виде его одежды, в каждом движении. Лицо его было светло от постоянной Иисусовой молитвы, творимой им, оно сияло духовной радостью и любовью к ближнему.
Известен такой случай: к преподобному Макарию привели одного бесноватого, который ничего ранее о старце не знал и никогда его не видел. Бесноватый, бросившись к приближающемуся старцу с криком: «Макарий идет, Макарий идет!», ударил его по щеке. Преподобный тут же подставил другую щеку, а больной рухнул на пол без чувств. Очнулся он исцеленным. Бес не смог перенести великого смирения старца.
Вот каким его запомнили в то время его чада: «Старец был огромного роста, с лицом некрасивым, со следами оспы, но белым, светлым, взгляд был тих и полон смирения. Нрав его был чрезвычайно живой и подвижной. Память прекрасная: после первой исповеди на всю жизнь запоминал он человека. Но косноязычие и нехватка дыхания при разговоре - смущало его всю жизнь. Одет был всегда бедно. Зато был прозорлив: первый раз видя человека, называл его иногда по имени, прежде чем тот представлялся. Отвечал иногда на письменные вопросы, прежде их получения, так что писавший получал ответ на письмо, час тому назад посланное».
Письма не сходили со стола его. Окончив утреннее скитское правило, он начинал писать, но двери кельи были отворены для всех приходящих, кроме того, время от времени возвещали, что просят его выйти к воротам. Старец выходил; возвратившись, опять принимался за перо. Письма старца заключают в себе наставление в спасительном пути, утешение в скорбях и решение недоумений в самых разнообразных духовных вопросах. Можно утвердительно сказать, что одними этими письмами старец оставил по себе вечную память!
Письма и в наше время читаются с большой духовной пользой. Вот, что отвечает старец тому, кто страдает от многочисленных скорбей: «Люди большею частью желают и ищут благоденствия в сей жизни, а скорбей стараются избегать. И кажется, что это очень хорошо и приятно, но всегдашнее благоденствие и счастье человеку вредит. Он впадает в различные страсти и грехи и прогневляет Господа, а проходящие скорбную жизнь, более приближаются ко Господу и удобнее получают спасение, потому Господь отрадную жизнь назвал пространным путем: широкие врата и пространный путь вводят в пагубу и многие идут им (Мф. 7:13), а скорбную жизнь назвал: узкий путь и тесные врата ведущие в жизнь вечную, и немногие находят их (Мф. 7:14). Итак, по любви своей к нам, Господь, провидя могущую быть пользу, кто того достоин, многих сводит с пространного пути, а поставляет на узкий и прискорбный путь, чтобы терпением болезней и скорбей устроить их спасение и даровать жизнь вечную».
А вот его ответ чаду, который страдал от того, что не видел себя исправлющимся от немощей и страстей: «Вы, при недостатке ваших исправлений в добродетели, скорбя, порабощаетесь смущением и лишаетесь спокойствия, а это знак самолюбия и гордости. Вы хотите видеть себя праведным и, не достигая этого, смущаетесь; а если бы достигли, то тоже бы увлеклись в гордость,- стали бы строгим судьею других порочных и больше бы погрешили пред Богом».
Жизнь старца была также полна попечений пастырских по благоустроению монастыря. В церкви им было установлено пение киевского распева, введена должность канонарха, плавное чтение и пение на "подобны." Сам отец Макарий, хотя и был иеромонахом, но не служил, главным образом, по своему смирению, но зато часто певал с усердием и со слезами. Особенно любил он "Чертог Твой".
20 лет провел старец в своей скромной келье, где были приемная и маленькая спальня. В спальне мебель состояла из узенькой койки, письменного стола, аккуратно покрытого стопками писем для ответа, духовными журналами и святоотеческими книгами, и креслом с подушкой. В восточном углу среди икон была особочтимая икона Владимирской Божией Матери с неугасимой лампадой и вместо аналоя деревянный треугольник для совершения правила, с Евангелием и другими книгами. Стены были увешаны видами монастырей и портретами подвижников. Все свидетельствовало о его тайных воздыханиях и о духе, отрекшемся от уделов земли. Тут старец проводил частые бессонные ночи и вставал на правило при ударе скитского колокола в 2 часа утра; часто сам будил своих келейников. Прочитывали: утренние молитвы, 12 псалмов, 1-й час, Богородичный канон с акафистом. Ирмосы пел он сам. В шесть часов ему вычитывали "часы с изобразительными" и он выпивал одну - две чашки чаю.
Затем он принимал посетителей, внимал горю людскому. Мужчин старец принимал в своей келье во всякое время дня, от раннего утра до закрытия скитских врат, женский пол - за вратами скита во внешней келье (устроенной у его ворот). Кроме того, после трапезы, отдохнув с полчаса на своей узкой, как был узок путь его жизни, кроватке, почти ежедневно (кроме крайней немощи) он ходил или изредка ездил в монастырскую гостиницу. Там, по скитской дорожке, у ворот и в гостиничных кельях ожидали его нередко целые сотни народа всех сословий, обоих полов и всех возрастов, из разных городов и селений. Кому случалось пройти со Старцем хотя однажды путь от скитских ворот до деревянной гостиницы, тот, конечно, не в силах забыть впечатлений этих минут.
Часто он сам заходил в келии к братии и всегда вовремя, оставляя после себя успокоение и веселие. Он же давал послушание: чтение святоотеческих книг, назначая это по мере духовного возраста каждого. Праздности не терпел. Завел он поэтому в скиту рукоделия: токарное, переплетное и другие. Каждый из братии знал и чувствовал, что бремя его трудов и скорбей разделяется любвеобильным и мудрым отцом, и это облегчало иноческую жизнь.
После беседы с ним люди обновлялись. Помазуя людей маслом из своей неугасимой лампады, он приносил великую пользу больным. Исцеления были немалочисленные. Особенно часто были исцеления бесноватых. Измученный, едва переводя дыхание, возвращался он с ежедневного подвига. Время приходило слушать правило. Звонили к вечерней трапезе. Иногда ее ему приносили. Но и в это время он принимал монастырскую и скитскую братию.
Тело ныло от изнеможения, а сердце от впечатлений обильно открывшегося человеческого страдания. Глаза орошались слезами... а на столе лежала кипа писем, требующих ответа. Он садился и писал. Когда тухла свеча, старец вставал на молитву. Молитва в нем не прекращалась, будь он в многолюдстве, за трапезой, в беседе или в тиши ночи. Она источала елей его смиренномудрия.
Преподобный Макарий возглавил группу ученых и литераторов (монахов и мирских лиц), которые переводили, обрабатывали и перекладывали на литературный язык писания величайших аскетов древности: Исаака Сирина, Макария Великого, Иоанна Лествичника (в основном в переводах старца Паисия Величковского). Большую помощь в этом ему оказывали духовные чада — супруги Киреевские. Под влиянием преподобного Макария возникла целая школа издателей и переводчиков духовной литературы, в которой так нуждалась православная Россия, укрепилась связь между оптинским старчеством и русской интеллигенцией. Для этого дела старец жертвовал своим кратким отдыхом. На исповедь и благословение к преподобному Макарию приезжали А. К. Толстой, И. С. Хомяков, Н. В. Гоголь, А.Н. Муравьев.
Не раз, особенно в последние годы своей жизни, старец выражал близким ученикам свою душевную скорбь о том, что не знает, куда бы и как уклониться от множества народа. Не раз, чувствуя крайнее изнеможение и упадок физических сил, решался он прекратить вовсе умножавшуюся ежегодно свою духовную переписку; но, по примеру своего учителя и, конечно, не без тайного извещения, побеждаемый силою и горячностью любви к страждущим различными душевными болезнями, видя умножение болезней общественных, а более всего, по смирению, не посмел сам сойти с креста, на который возвела его также христоподражательная любовь.
За два года до своей кончины преподобный Макарий был пострижен в великую схиму без изменения имени. До самой смерти преподобный принимал духовных чад и паломников, наставляя и благословляя их.
Время своей смерти старец предсказал. За неделю до кончины его соборовали. Уже тяжело больной, он прощался, раздавал свои вещи, наставлял. Народ стекался хоть через окно посмотреть на него. Около полуночи старец потребовал к себе духовника и после получасовой беседы с ним, попросил читать отходную. - "Слава Тебе, Царю мой и Боже мой!" - восклицал старец при чтении отходной, - "Матерь Божия помози мне!" Ночь была очень тяжелой, но и тут через пожатие рук, благословение, и взглядами - выражал он свою благодарность ухаживающим за ним. В 6 часов утра он приобщился Святых Христовых Таин в полном сознании и умилении, а через час, на 9-ой песни канона на разлучении души от тела - великий старец Макарий тихо и безболезненно отошел ко Господу в Чертог Небесный. Это было 7-го сентября 1860-го года.
Мощи преподобного Макария Оптинского находятся во Владимирском храме Оптиной Пустыни, рядом с мощами его наставника, духовного друга и сотаинника, преподобного Льва. Как и при жизни, преподобный Макарий слышит молитвы страждущих и помогает им своим молитвенным предстательством.
Ми-ха-ил Ни-ко-ла-е-вич Ива-нов – та-ко-во мир-ское имя пре-по-доб-но-го Ма-ка-рия. Он ро-дил-ся 20 но-яб-ря 1788 го-да в се-мье ор-лов-ских дво-рян, рос ти-хим, бо-лез-нен-ным маль-чи-ком. Лю-бил кни-ги, му-зы-ку, уеди-не-ние. Он ра-но ли-шил-ся ма-те-ри, ко-то-рая лю-би-ла его и вы-де-ля-ла сре-ди дру-гих де-тей: «Чув-ству-ет мое серд-це, что из это-го ре-бен-ка вый-дет что-то необык-но-вен-ное».
По-сле кон-чи-ны обо-их ро-ди-те-лей Ми-ха-ил, по-де-лив на-след-ство меж-ду бра-тья-ми, оста-вил служ-бу в финан-со-вом ве-дом-стве и по-се-лил-ся в сво-ем по-ме-стье. Од-на-ко мир-ская жизнь его не ин-те-ре-со-ва-ла. В 1810 го-ду Ми-ха-ил от-пра-вил-ся на бо-го-мо-лье в Пло-щан-скую пу-стынь и в мир уже не вер-нул-ся. В этой пу-сты-ни пре-по-доб-ный Ма-ка-рий встре-тил-ся со стар-цем Афа-на-си-ем, уче-ни-ком стар-ца Па-и-сия (Ве-лич-ков-ско-го), и об-рел в его ли-це чут-ко-го ду-хов-но-го на-став-ни-ка. Как бли-жай-ший уче-ник пре-по-доб-но-го Па-и-сия ста-рец Афа-на-сий за-ни-мал-ся ис-сле-до-ва-ни-ем и пе-ре-во-да-ми свя-то-оте-че-ской ли-те-ра-ту-ры. При-ве-зя из Мол-да-вии мно-го тек-стов, он при-об-щил к это-му важ-но-му тру-ду сво-е-го уче-ни-ка, пре-по-доб-но-го Ма-ка-рия. Позд-нее, уже в Оп-ти-ной, ку-да пре-по-доб-ный Ма-ка-рий пе-ре-шел в 1834 го-ду, он про-дол-жил труд, на-ча-тый его учи-те-лем.
Его ду-хов-ным на-став-ни-ком в Оп-ти-ной стал пре-по-доб-ный Лев , ко-то-ро-му пре-по-доб-ный Ма-ка-рий пол-но-стью вве-рял свою во-лю, не дер-зая пред-при-ни-мать что-ли-бо без его бла-го-сло-ве-ния. Бла-го-да-ря пре-по-доб-но-му стар-цу Ма-ка-рию бы-ли из-да-ны со-бран-ные в Оп-ти-ной ру-ко-пи-си и пе-ре-во-ды пре-по-доб-но-го Па-и-сия (Ве-лич-ков-ско-го). Боль-шую по-мощь в этом ему ока-зы-ва-ли ду-хов-ные ча-да – су-пру-ги Ки-ре-ев-ские. Под вли-я-ни-ем пре-по-доб-но-го Ма-ка-рия воз-ник-ла це-лая шко-ла из-да-те-лей и пе-ре-вод-чи-ков ду-хов-ной ли-те-ра-ту-ры, в ко-то-рой так нуж-да-лась пра-во-слав-ная Рос-сия, укре-пи-лась связь меж-ду оп-тин-ским стар-че-ством и рус-ской ин-тел-ли-ген-ци-ей. На ис-по-ведь и бла-го-сло-ве-ние к пре-по-доб-но-му Ма-ка-рию при-ез-жа-ли А.К. Тол-стой и И.С. Хо-мя-ков, Н.В. Го-голь и А.Н. Му-ра-вьев.
Семь лет пре-по-доб-ные стар-цы Лев и Ма-ка-рий ру-ко-во-ди-ли ду-хов-ной жиз-нью бра-тии и мно-гих ты-сяч лю-дей. Из-ве-стен та-кой слу-чай: к пре-по-доб-но-му Ма-ка-рию при-ве-ли од-но-го бес-но-ва-то-го, ко-то-рый ни-че-го ра-нее о стар-це не знал и ни-ко-гда его не ви-дел. Бес-но-ва-тый, бро-сив-шись к при-бли-жа-ю-ще-му-ся стар-цу с кри-ком: «Ма-ка-рий идет, Ма-ка-рий идет!», уда-рил его по ще-ке. Пре-по-доб-ный тут же под-ста-вил дру-гую ще-ку, а боль-ной рух-нул на пол без чувств. Оч-нул-ся он ис-це-лен-ным. Бес не смог пе-ре-не-сти ве-ли-ко-го сми-ре-ния стар-ца.
Да-ро-вал Гос-подь пре-по-доб-но-му Ма-ка-рию и дар ду-хов-но-го рас-суж-де-ния. Каж-до-му при-хо-дя-ще-му к нему на от-кро-ве-ние сво-ей со-ве-сти он по-да-вал вра-чев-ство, при-лич-ное немо-щи. Его сми-рен-ное сло-во бы-ло и сло-вом дей-ствен-ным, сло-вом со вла-стию, ибо оно за-став-ля-ло по-ви-но-вать-ся и ве-рить неве-ру-ю-ще-го. Сми-ре-ние про-яв-ля-лось во внеш-но-сти пре-по-доб-но-го, в ви-де его одеж-ды, в каж-дом дви-же-нии. Ли-цо его бы-ло свет-ло от по-сто-ян-ной Иису-со-вой мо-лит-вы, тво-ри-мой им, оно си-я-ло ду-хов-ной ра-до-стью и лю-бо-вью к ближ-не-му.
За два го-да до сво-ей кон-чи-ны пре-по-доб-ный Ма-ка-рий при-нял ве-ли-кую схи-му. До са-мой смер-ти пре-по-доб-ный при-ни-мал ду-хов-ных чад и па-лом-ни-ков, на-став-ляя и бла-го-слов-ляя их.
7/20 сен-тяб-ря 1860 го-да, через час по-сле при-ня-тия Хри-сто-вых Та-ин, пре-по-доб-ный Ма-ка-рий мир-но ото-шел ко Гос-по-ду.
Запись передачи от 20 сентября 2018 года.
Видео с сайта МУП РТРП «Ногинск» — www.tvnoginsk.ru
С егодня память преп. Макария Оптинского (1860).
П уть преподобного Макария к монашеству был простым и прямым. Он остался послушником в монастыре Площанской Пустыни, приехав туда паломником в возрасте всего 22 лет. Господь, по-видимому, с самого начала предназначил к иноческому пути его юную и чистую душу, и у него не было ни метаний, ни сомнений. Он как бы с младенчества к этому пути был предуготовлен.
П осле прихода в монастырь, Михаил отказался в пользу братьев от своей доли наследства, попросив лишь построить часовню на могиле отца. В монастыре он нашёл отраду своей души.
В 1834 г. преп. Макарий переходит в Оптину пустыню и становится учеником и сотаинником старца Льва.
С емь лет преподобные старцы Лев и Макарий руководили духовной жизнью братии и многих тысяч людей. По сравнению с отцом Львом, отец Макарий был более мягкого склада души. Также он был исключительно скромный. Его чада свидетельствовали о нём: «Про него без колебаний можно сказать то же, что было сказано про соименного ему подвижника авву Макария Великого: «Он, как Бог, всех покрывает любовью». И сила этой любви настолько привлекала к нему сердца всех, что мы готовы были не отходить от него, чтобы всегда наслаждаться светлым его лицезрением и сладкою беседою богоглаголивых уст его».
В месте с отцом Львом они «вынянчили» великого старца Амвросия. После смерти отца Льва вся тяжесть духовного руководства легла на отца Макария. Тихая радость о Господе никогда не покидала его. Господь даровал преподобному Макарию дар духовного рассуждения. Каждому приходящему к нему на откровение своей совести он подавал врачевство, приличное немощи. Его смиренное слово было и словом действенным, словом со властию, ибо оно заставляло повиноваться и верить неверующего. Смирение проявлялось во внешности преподобного, в виде его одежды, в каждом движении. Лицо его было светло от постоянной Иисусовой молитвы, творимой им, оно сияло духовной радостью и любовью к ближнему.
В от каким его запомнили в то время его чада: «Старец был огромного роста, с лицом некрасивым, со следами оспы, но белым, светлым, взгляд был тих и полон смирения. Нрав его был чрезвычайно живой и подвижной. Память прекрасная: после первой исповеди на всю жизнь запоминал он человека. Но косноязычие и нехватка дыхания при разговоре — смущало его всю жизнь. Одет был всегда бедно. Зато был прозорлив: первый раз видя человека, называл его иногда по имени, прежде чем тот представлялся. Отвечал иногда на письменные вопросы, прежде их получения, так что писавший получал ответ на письмо, час тому назад посланное».
П исьма не сходили со стола его. Окончив утреннее скитское правило, он начинал писать, но двери кельи были отворены для всех приходящих, кроме того, время от времени возвещали, что просят его выйти к воротам. Старец выходил; возвратившись, опять принимался за перо. Письма старца заключают в себе наставление в спасительном пути, утешение в скорбях и решение недоумений в самых разнообразных духовных вопросах. Можно утвердительно сказать, что одними этими письмами старец оставил по себе вечную память!
П реподобный Макарий возглавлял группу ученых и литераторов (монахов и мирских лиц), которые переводили, обрабатывали и перекладывали на литературный язык писания величайших аскетов древности: Исаака Сирина, Макария Великого, Иоанна Лествичника (в основном в переводах старца Паисия Величковского). Большую помощь в этом ему оказывали духовные чада — супруги Киреевские. Под влиянием преподобного Макария возникла целая школа издателей и переводчиков духовной литературы, в которой так нуждалась православная Россия, укрепилась связь между оптинским старчеством и русской интеллигенцией. Для этого дела старец жертвовал своим кратким отдыхом. На исповедь и благословение к преподобному Макарию приезжали А. К. Толстой, И. С. Хомяков, Н. В. Гоголь, А. Н. Муравьев.
З а два года до своей кончины преподобный Макарий был пострижен в великую схиму без изменения имени. До самой смерти преподобный принимал духовных чад и паломников, наставляя и благословляя их.
М ощи преподобного Макария Оптинского находятся во Владимирском храме Оптиной Пустыни, рядом с мощами его наставника, духовного друга и сотаинника, преподобного Льва. Как и при жизни, преподобный Макарий слышит молитвы страждущих и помогает им своим молитвенным предстательством.
Х рани всех Господь!
