Получив базы для флота в Азовском море, Россия поспешила усилить военное присутствие в Черноморье. Однако турки не пропускали наши военные суда из Средиземного моря через Проливы. Оставалось строить корабли на месте. Эта задача затруднялась мелководностью Дона и его притоков, где располагались верфи.

Для постройки линейных кораблей более или менее годился только Днепровский лиман, где в 1778 году и заложили новый порт Херсон со стапелями.

В конце 1782 года Потемкин представил Екатерине план присоединения к России Крыма: «…Естли же не захватите ныне, то будет время, когда все то, что ныне получим даром, станем доставать дорогою ценою…» Общее командование флотом и армией на юге Светлейший князь предлагал взять на себя. Императрица согласилась со всеми пунктами.

8 апреля 1783 года Екатерина II ввиду постоянных нарушений Турцией условий договора подписала манифест «О принятии полуострова Крымского, острова Тамань и всей Кубанской стороны под Российскую державу» .

Вместе с Крымом Россия приобрела твердые позиции в Причерноморье и весьма выгодные морские торговые пути, экономика юга страны получила новые возможности для развития. Но обеспечить в полной мере стратегические позиции империи на юге мог только сильный военный флот. Создание Черноморского флота требовалось всемерно ускорить.

Заводимому на Черном море флоту была необходима хорошая, удобная во всех отношениях база. Таковой естественным образом стала Ахтиарская бухта в юго-западной оконечности Крыма. Командовавший русскими войсками на полуострове Александр Васильевич Суворов отмечал: «Подобной гавани не только у здешнего полуострова, но и на всем Черном море другой не найдется, где бы флот лучше сохранен и служащие на оном удобнее и спокойнее помещены быть могли». Императрица в одном из рескриптов писала: «Присоединение сея гавани поставляем Мы выше всякого сомнения или спора с чьей бы то стороны не было».

Еще в ноябре 1782 года в Ахтиарскую бухту вошли фрегаты «Храбрый» и «Осторожный», прибывшие из Херсона.

Берега бухты были пустынны, «все место было дико и покрыто мелким дровяным лесом и кустарником». О старожилах этих мест – греках, выведенных с полуострова за четыре года до этого, – напоминали лишь остатки небольшого селения, находившегося вблизи средневековой крепости в Инкермане, и пришедшие в запустение пещерные церкви Вознесения Господня, Cв. Георгия, Cв. Троицы, располагавшиеся возле небольших, уютных балок по берегам бухты.

На северном берегу бухты находилась татарская деревушка Ак-яр («Белый овраг») из 9 мазанок, жители которой разбежались при появлении русских. Фрегаты стали на якоря близ этого места, а в оставленных домах временно разместились их экипажи. Матросы построили для себя небольшую казарму, вырыли четыре колодца. В соседней балке провели килевание фрегатов – наклонили их на борт для очистки днища и киля от наросших ракушек и водорослей. В течение зимы экипажи кораблей промерили глубины бухты, составили ее описание и карту. Теперь, после проведенных обследований, сюда можно было перебазировать боевое ядро флота.

11 января 1783 года Екатерина II подписала рескрипт о введении должности командующего Черноморским флотом. Таким образом, этот день – 22 января по новому стилю – явился днем рождения Черноморского флота . Первый командующий флотом вице-адмирал Федот Алексеевич Клокачев проявил себя в Чесменском сражении, в чине капитана 1-го ранга командуя линейным кораблем «Европа», 7 лет возглавлял Азовскую флотилию. Он отличался личной храбростью и был не только опытным моряком, но и хорошим организатором.

Командующему необходимы были помощники. «Мы не преминем назначить и прочих флагманов в команду его», – говорилось в указе Екатерины. Поэтому сначала под команду Федота Клокачева отправились контр-адмиралы Томас Меккензи и Роберт Дугдаль, а следом за ними, по повелению Екатерины и решению Адмиралтейств-коллегии от 6 апреля, – капитан 2-го ранга Марко Войнович и его соратник по Архипелагу капитан 1-го ранга Панаиоти Алексиано.

В начале мая Клокачев получил ордер с предписанием принять под свое командование не только флот, но и Херсонские верфи, оказавшиеся в запущенном состоянии. Увиденную им в Херсоне картину Клокачев ярко живописал вице-президенту Адмиралтейств-коллегии графу И.Г. Чернышеву: «…корабли нашел в малом построении, паче что еще и недостаточно к строению всякого звания лесов… В проезд же мой довольно количество видел лесов, разбросанных при речках в воде, из которых от давнего лежания без бережения много совершенно сгнило. Был я во всех магазинах, чтобы видеть припасы, материалы, однако неожиданно сыскал почти порожние… словом сказать, сей порт нашел и в бедном, и в беспорядочном состоянии». Потемкин писал Екатерине, что один мастер корабельный – честный человек, прочие все были воры.

Императрица предписывала к началу 1783 года закончить постройку семи линейных кораблей, но на стапелях в Херсоне находились всего лишь два (31) . Заложенный еще в 1778 году херсонский первенец, 60-пушечный линейный корабль «Святая Екатерина», из-за затянувшихся сроков строительства сгнил и был, в конце концов, разобран прямо на стапеле.

Другой корабль (названный потом «Слава Екатерины»), заложенный 26 мая 1779 года, стоял с наполовину прогнившей обшивкой. Руководил строительством талантливый корабельный мастер С.И. Афанасьев, но из-за плохой организации работ выпуск корабля затянули на целых 4 года (32) . «Доношу, что первый корабль спустится «Слава Екатерины», – восторженно сообщал Потемкин Екатерине 1 июня из Херсона, – позвольте мне дать сие наименование, которое я берусь оправдать и в случае действительном».

Командиром Херсонского порта Потемкин временно назначил только что произведенного в капитаны 1-го ранга Марко Ивановича Войновича, «известного храбростью и честностью, командира строившегося корабля «Слава Екатерины» (историк А. Соколов).

Канцелярская работа в конторе Марко Ивановичу, боевому офицеру, была тягостна, он даже слегка посетовал на свою участь в письме графу Чернышеву: «Вашему Сиятельству небезызвестно, что я определен командиром на корабль «Слава Екатерины», который однако ж еще на берегу; сверх того сижу здесь и за красным сукном подписываю указы, определения, промемории и кладу резолюции, да и разные подряды делаю; и хотя я никогда не думал матросскую свою любезную должность мешать с приказными хлопотами, но вижу, хотя и скучно, но не дурно знать, как поворачивать нашею братиею. Однако ж, со всем тем с нетерпеливостью ожидаю своего приемника капитана над портом, чтоб паки о любезном своем ремесле думать, к коему привык и которое для меня столь лестно».

На счастье Марко Ивановича, в конце июля его в Херсонском порту сменил прибывший по именному указу императрицы капитан 1-го ранга А.П. Муромцев. Войнович вернулся на прежнюю должность и принял участие в спешной достройке своего корабля – и 16 (27 по новому стилю) сентября в торжественной обстановке 66/68-пушечная «Слава Екатерины» была спущена на воду.

Но еще в начале месяца в городе стала распространяться чума. Интенсивность эпидемии в Херсоне была пока незначительной, но вице-адмирал Клокачев уже не решался отправлять корабль «Слава Екатерины», дабы исключить возможность занесения чумы в Севастополь.

В городе и на верфях был установлен карантин. Начали проводиться примитивные профилактические мероприятия. Эпидемия усиливалась. Несмотря на сложную военно-политическую обстановку, требовавшую продолжения строительства кораблей, Клокачев в октябре дал указание полностью прекратить работы и все силы бросить на борьбу с чумой. Однако вскоре после этого он сам скончался от болезни.

С прекращением работ все команды были выведены в степь. При катастрофической нехватке лекарей их функции принимали на себя командиры.

Доктор Э.В. Дримпельман ярко живописал картину происходившего: «Команда наша, пробыв в дороге целых два месяца и пройдя от Петербурга 1800 верст, прибыла наконец в Херсон. Уже за несколько верст до самого города дым и пар, застилавший на большое пространство небосклон, не предвещали ничего хорошего. Чем дальше мы подвигались, тем грознее становилось зрелище. Повсюду нагроможденные кучи всякого мусора, который надо было поддерживать в постоянном горении, чтобы посредством дыма и пара сколько-нибудь отнять у зараженной атмосферы злокачественную силу. Но все это нисколько не помогало: чума продолжала свирепствовать среди несчастного населения Херсона.

Мои спутники – команда моряков и рекрут – вступили в город. Был зделан смотр, и солдат разместили по квартирам. Меня назначили в устроенный в двух верстах от Херсона и определенный для приема зараженных карантин, в котором уже погибло несколько врачей.

Здесь увидел я страдание, отчаяние и уныние среди нескольких сот людей, положение которых настоятельно требовало сочувствия того, кто едва был в состоянии подать им помощь. Им нельзя было и помочь, так как болезнь уже слишком развилась.

Мои молодцы-рекруты, хотя большинство их прибыло в Херсон здраво и невредимо, все почти перемерли. Прибытие их совпало как раз с тем временем, когда поспевают арбузы, дыни, огурцы и другие произведения полуденной России; они продаются на Херсонском базаре в бесчисленном множестве и по невероятно низкой цене. Прелесть новизны и приятный вкус этих продуктов соблазняли новичков. У них началась диарея, которая в соединении с постигшею их чумою неминуемо должна была приводить к совершенному истощению».

Наконец, когда бедствие оставшихся в городе жителей достигло высшей степени от совершенного прекращения подвоза съестных припасов, Господь послал на помощь несчастным ангела-хранителя. К концу года чума начала отступать.

Вскоре карантин был окончательно снят. Все оставшиеся в живых люди выпущены из него и отправились по домам. Перед возвращением на место жительства все обмывались уксусом, а все платье было предано огню, чтобы снова не вызвать только что прекратившейся болезни.

Жизнь в Херсоне продолжилась, и можно было уже безбоязненно общаться. Офицеры переехали жить в город. Возобновились обеды и балы. А на квартирах Марко Ивановича Войновича и генерал-лейтенанта Ивана Васильевича Гудовича (впоследствии генерал-фельдмаршала) офицеры устраивали даже театрализованные представления.

За успешную деятельность в борьбе с эпидемией Марко Войнович в следующем году получил свою вторую орденскую награду – Св. Владимира IV степени. При этом он не забывал отмечать и своих подчиненных. В частности, объявил благодарность капитану Федору Ушакову:

Приказ командующего флотской дивизией Капитана 1 ранга М.И. Войновича с объявлением благодарности Ф.Ф. Ушакову за успешные мероприятия по борьбе с чумой.

По 6 пункту приписуемую от Господина Главнокомандующего за совершенное Господином Капитаном Ушаковым пресечение всекрайним и неусыпным его старанием по команде своей между служителями заразительной болезни искреннюю благодарность, похвалу. Что донесется и к главной команде с должною рекомендациею. О чем ему, Господину Ушакову, чрез сие и объявляется.

(Марк Войнович)

P.S. Установленный Господином Ушаковым по порученной ему команде к сбережению от заразы служителей порядок действительно состоит и употребляемые во всем означенном, как в описании изъяснено, к прекращению оной, способы производились; и ныне тож соблюдаются, в чем я и свидетельствую.

(Марк Войнович)

Вследствие этого рапорта указом от 22 сентября 1785 года Ушаков был награжден, как и Войнович, Св. Владимиром IV степени – это был его первый орден. Награждение дало заметный толчок дальнейшей карьере Федора Ушакова в Черноморском флоте.

Весной 1784 года, со сходом льда, капитан Войнович повел свой корабль «Слава Екатерины» из Херсона к морю. Два месяца потребовалось, чтобы провести корабль по мелководному фарватеру Днепра в Лиман. По Днепру могли пройти суда с осадкой не более 8 футов (2,4 м), но даже без артиллерии и оснастки «Слава Екатерины» имел осадку 16 футов (4,8 м), поэтому недостроенное судно на камеях (плотах), соединенных попарно канатами для подводки под днище корабля в целях его приподнятия, перевезли в Глубокую пристань под охрану Кинбурнской крепости. Здесь его дооснастили (наряду с традиционными прямыми парусами поставили новомодные косые) и установили вооружение: вместо полагавшихся по штату 30-фунтовых пушек посчитали возможным обойтись имевшимися в наличии 24-фунтовыми, которые «столь малую имеют разность, что с таковою же пользою в действии употребляемы быть могут».

В конце августа корабль «Слава Екатерины» в сопровождении фрегата «Херсон» появился перед турецким Очаковом в устье Днепра. Турки были поражены – они никак не ожидали, что на речной верфи возможно построить и затем провести по мелководью трехпалубное судно. Но времена были еще мирные, и очаковский комендант через своих обер-офицеров поздравил командира Марко Войновича с первым выходом в море столь блестящего корабля и даже разрешил нашим морякам отовариться в лавках крепости.

В последний день лета корабль вместе с фрегатом «Херсон» вышел в море и направился к берегам Крыма.

А 14 сентября «Славу Екатерины» с восторгом встречали жители Севастополя. Став на рейде, корабль гулко палил из пушек, на что ему радостно отвечали стоявшие в бухте фрегаты и береговые батареи. Горожане высыпали к деревянному причалу на Николаевском мысу (где вскоре появится пристань, которую назовут со временем в честь графа Войновича). Пристав на шлюпке к берегу, Марко Иванович поднялся по лестнице на площадку (будущую Екатерининскую площадь, ныне Нахимова) и торжественно рапортовал о прибытии командиру Севастопольского порта контр-адмиралу Фоме Фомичу Мекензи (33) – своему старому боевому товарищу по Архипелагу.

Началась непростая служба на Черном море. Постоянное ожидание нападения турок на Крым заставляло держать все наличные суда в боевой готовности и в крейсерствах. Плохое состояние кораблей, сильные штормы на море, недостаток в снабжении, отсутствие оборудованных баз, периодически вспыхивающие эпидемии чумы – все это требовало неусыпных забот и внимания.

Но были и светлые стороны. О житье-бытье в ту пору в Севастополе рассказывает Дмитрий Николаевич Сенявин (будущий знаменитый адмирал), бывший тогда адъютантом контр-адмирала Мекензи: «Зиму провели мы довольно весело. Адмирал назначил для благородного собрания большую пустую магазейну, все и скоро мы в ней к тому приготовили, музыка своя, угощение зделали дешевое, и мы три раза в неделю бывали все вместе.

В свободное время занимались разными охотами, имели хороших борзых собак… итак, день в поле, другой с ружьем за дичью или ловили рыбу неводом, удили наметом и острогою. На последние два средства потребна ловкость и искусство, а так как Севастополь издавна не был никем обитаем, то заливы его зделались убежищем рыбам и плавающим птицам, которых мы нашли в невероятном множестве.

Ко всему этому адмирал наш очень любил давать празднества и беспрестанно веселиться, что была также страсть его. В каждое воскресенье и торжественные дни у него обед, а ввечеру бал. Ни свадьба, ни крестины и даже похороны без присутствия его не обходились, везде он бывал, а потом у него все обедают и танцуют всегда почти до рассвета».

В июне 1785 года назначенный младшим флагманом Марко Войнович выходил во главе эскадры – корабль «Слава Екатерины» и 6 фрегатов – в четырехнедельное плавание для «экзерции» от Севастополя до Кафы (Феодосии), «а оттуда к противной стороне на вид мыса Хаджибея».

Новый, 1786 год всем обществом дружно и весело встречали у контр-адмирала, а 1 января у Марко Ивановича. Но 10-го числа произошло печальное событие: контр-адмирал Фома Фомич Мекензи неожиданно умер. (Недостаток средств, настоятельные требования жизни и службы, для удовлетворения которых Фома Фомич не жалел не только сил, но и отчасти своей репутации, не останавливаясь перед формальными упущениями для достижения лучших результатов, дали повод к обвинениям контр-адмирала в неправильном расходовании казенных сумм; все это преждевременно подорвало его здоровье.) Хоронили контр-адмирала, героя Чесмы и Патраса, «с большой церемонией и пальбой пушечной».

Новым командиром эскадры и Севастопольского порта стал капитан 1-го ранга Марко Иванович Войнович.

В порту было много работы по снаряжению кораблей и содержанию их в надлежащем порядке. Деревянная обшивка кораблей сильно портилась червями, и ее пытались защитить специальным составом. Судя по рапорту Войновича, результаты испытания защитного покрытия показались обнадеживающими: «…где массою мазан, весьма обшивка тверда и червоядия против прежде бывшего в некоторых местах на обшивке прибавления не было, и масса на оной держится весьма крепко».

Черноморское адмиралтейское правление на основании рапорта Войновича приняло определение: покрывать защитным составом все строящиеся на верфи Херсона суда корабельной эскадры при очередном килевании.

Таблицы воинских званий Русского Флота

Русский Флот 1764-1798 гг.

Ю.Веремеев, И.Крамник

Рассматриваемый период относится к годам правления императрицы Екатерины II (1762-1796). Сама слабо разбирающаяся в делах военных, а тем более военно-морских, она все же сумела окружить себя дельными и умными помощниками. Среди них достаточно назвать князя Григория Потемкина, графа Орлова, генерал-фельдмаршалов Румянцева, Суворова.
В этот период предпринимаются попытки навести порядок во флоте и в том числе в системе флотских чинов. Увольняется со службы главнокомандующий флотом адмирал Мишуков, которому в 1757 году исполнилось 73 года, а в море он не был с 1727 года! Увольняется в 1762 году "за крайней ветхостью" генерал-адмирал князь Голицин М.М. в возрасте 81 год! Чин генерал-адмирала присваивается наследнику престола цесаревичу Павлу Петровичу (10 лет от роду). С этого времени чин генерал-адмирала получали только члены императорской фамилии. Фактом назначения цесаревича генерал-адмиралом Екатерина II попыталась поднять престиж флота и флотской службы. Делами флота стал заниматься энергичный и умный граф И.Г.Чернышев.

В 1764 году отменяется навсегда чин капитана 3 ранга (это звание вновь вернется во флот только в советские времена в 1935 году), чин капитан-командора переименовывается в капитана бригадирского ранга. Отменяются чины корабельного секретаря (по некоторым данным он просто переместится в систему гражданских чинов специально для флотских офицеров перешедших в гражданскую службу) и унтер-лейтенанта. Чин мичмана из XIII класса перемещается в XII. Чин поручика перемещается в обер-офицерский IX класс, а в VIII класс вводится чин капитан-поручика.

Хотя до конца упорядочить систему флотских чинов так и не удалось (в отличие от армии, где первый офицерский чин был XIV класса, во флоте первый офицерский чин был XII класса, а между двумя смежными чинами остался провал в два класса; кроме того, флотский поручик оказался на два класса выше армейского поручика), но все же это было куда лучше неразберихи пятидесятых годов.

Следует отметить, что реформирование флота Екатериной II без всякого сомнения было успешным. Развитие флота в этот период по масштабам можно сравнить лишь с тем бурным ростом боевой мощи, который пережил в 60е-80е годы уходящего века ВМФ СССР. Аналогия очень близкая - в обоих случаях на базе прибрежного, оборонительного флота, состоящего в основном из легких и устаревших кораблей, создаются мощные ВМС, способные проводить боевые операции и «демонстрации флага» в удаленных от метрополии регионах. Схожесть наблюдается даже в основных точках противостояния - и в XVIII и в XX веках такой точкой стало Средиземное море. Во времена Екатерины II Русские эскадры ходили в Средиземное море, проводя боевые операции против турецкого флота, и обеспечивая «баланс сил» в своеобразной «холодной войне», противостоя флотам Франции и Великобритании. Во второй половине XX века, к счастью, боевых операций советскому ВМФ проводить не пришлось, но противостояние с флотами США, Франции, Великобритании и той же Турции было весьма напряженным, готовым в любой момент взорваться военными действиями.

Флот во время правления Екатерины II проводит также операции по поддержанию «вооруженного нейтралитета», защищая Русскую торговлю с восставшими против британской короны североамериканскими колониями от нападений британских каперов, и обычных пиратов. Русские эскадры, обеспечивающие нейтралитет, ведут патрулирование в водах Северного моря и Атлантики - на торговых маршрутах от Европы к американскому континенту. Таким образом, в развитии Русского флота наступает принципиально новый период - из орудия обеспечения господства на прибрежных направлений и поддержки сухопутных войск - он превращается в инструмент глобальной политики, средство обеспечения экономического и политического развития державы не только в военное, но и в мирное время.

* Подробнее о кодировке флотских званий читайте

.
Значение флота в связи с задачами национальной политики России в царствование Екатерины II. Меры для возрождения русской морской силы
Царствование императрицы Екатерины II, продолжавшееся 33 года, является одной из самых блестящих эпох в истории отечественного флота. За этот период русская морская сила, возродившаяся после 40-летнего небытия, блестящей своей деятельностью и боевыми подвигами на водах Балтийского, Средиземного и Черного морей успешно выполнила поставленную ей национальной политикой задачу, возведя Россию в ряды могущественных морских держав.

Хорошо ознакомленная с положением флота еще до вступления на престол, императрица с первых же дней своего воцарения могла начать постепенное возрождение отечественной морской силы. Имея перед собой пример Петра, поняв всю сущность его деятельности и намерений, императрица твердо решила пойти по его стопам.
Прежде всего резко чувствовалась необходимость воскресить на флоте угасший петровский
дух и тем положить начало воссозданию утраченной морской школы.

Императрица первым долгом своим почла обратить особенное внимание на его личный состав и на восстановление его морской школы. С целью повысить общий уровень военно-морского развития среди командного состава, значительно отставшего от науки и техники за 40 лет, императрица по примеру Петра решила начать с посылки молодых морских офицеров за границу. Лучшим флотом того времени считался, конечно, английский, и потому внимание императрицы остановилось на нем.
Уже в конце 1762 г., по сношению с английским правительством, Адмиралтейств-коллегия получила приказание Сената о немедленной посылке партии в 20 чел. молодых дворян из Морского кадетского корпуса для службы на судах английского флота. Несколько позже, по представлению адмирала Мордвинова, были посланы в Англию в несколько очередей выразившие на это желание и офицеры: от мичмана до капитана 2 ранга включительно.
Все они, расписанные по прибытии на военные суда, были зачислены на действительную английскую службу, получая одновременно пособие и от русского правительства.
По настоянию императрицы английское адмиралтейство назначило всех командированных на суда «дальнего вояжа» - в Восточную Индию и Америку.

Всем им было предписано вести во время своего плавания подробные журналы, изучить английский язык и, по возвращении, сдать полный экзамен всех морских наук для производства в следующий чин и получения права на командование судами.
Одновременно было обращено внимание и на реорганизацию Морского корпуса, который гоже находился в сильном упадке. Понимая, как важно начать морские реформы с улучшения дела подготовки молодых поколений моряков, императрица озаботилась прежде всего составлением плана реорганизации корпуса как с учебной, так и воспитательной сторон.
Выбор ее остановился на одном из образованнейших и энергичнейших моряков, молодом капитане 2 ранга И. Л. Голенищеве-Кутузове, ни чин, ни лета которого не помешали государыне назначить его директором корпуса с самыми обширными полномочиями.
Обещав последнему полное свое содействие, императрица, дав главные директивы, предоставила последнему полную свободу инициативы, не стесняемую ни прежними уставами и инструкциями, ни вмешательством центральных управлений флота.
Штат корпуса был увеличен, значительно расширена учебная программа, увеличены средства на содержание, усилено практическое обучение кадет и гардемарин в море.
Каждое нововведение Кутузова встречало полную поддержку императрицы, и эпоха его управления корпусом по справедливости должна считаться одним из лучших времен в истории нашей морской школы.
Для того же восстановления морской школы прибрежные летние плавания кадет были заменены дальними посылками в Балтийское море под командой лучших командиров, причем суда с кадетами доходили и до Архангельска.
В деле управления флотом и морским ведомством выбор Екатерины остановился на трех лицах, известных ей своей полезной деятельностью в предшествовавшее время.
Первым был вице-адмирал С. И. Мордвинов, один из немногих моряков, сохранивших в себе дух петровской школы, весьма умный и образованный человек, прошедший всю свою службу с мичманского чина на палубе корабля и потому имевший громадный запас практических и научных знаний.
Ученик французской морской школы, где он находился около 6 лет, Мордвинов был и почти единственным русским морским писателем того времени. Ряд его трудов но астрономии, навигации, морским эволюциям доставили ему почетную известность, и не только в России.
Вторым помощником и советником императрицы являлся гр. И. Г. Чернышев, хотя и не
моряк, но человек редкого здравого смысла, известный как один из талантливейших дипломатов того времени. Екатерина отдавала полную справедливость его государственному уму и дипломатическим талантам, а потому не замедлила приблизить его к себе в качестве советника по вопросам, касающимся флота и морской политики России.
Определенный в 1763 г. членом Адмиралтейств-коллегий, он был впоследствии назначен вице-президентом ее, в каковой должности и управлял флотом.
Назначение Чернышева - не моряка - на столь ответственную должность весьма типично для Екатерины. Имея весьма ограниченный выбор помощников среди высшего командного состава флота, Екатерина не пожелала приближать к делу управления лиц, коим их ценз или занимаемое положение давали на это формальное право.
Для нее было важнее иметь около себя одного человека с здравым смыслом, чем ряд лиц, коих затянула профессиональная рутина и коим поддержание своего авторитета было делом слишком трудным в момент коренной реорганизации морских сил России.
Назначение Чернышева имело и еще один глубокий смысл. Поставив себе целью вывести Россию на путь национальной политики, императрица не могла иначе смотреть на флот, как на средство осуществления политических замыслов. Поэтому участие в делах управления флотом человека - дипломата по призванию, человека с большим политическим талантом - обеспечивало императрице уверенность, что создание морской силы, ее подготовка к предстоящей боевой деятельности будет вестись не формальным образом, а в соответствии с политическими задачами государства.
Таким образом, и с этой стороны в основу создания морской силы ложилась в высшей степени логичная мысль о соответствии требований политики с вооруженными средствами государства.
Третьим помощником императрицы являлся контр-адмирал Спиридов, настоящий боевой моряк, много плававший, любимый флотом, подававший большие надежды стать флотоводцем, оправдавший впоследствии эти надежды своими подвигами в Средиземном море.
Итак, императрице удалось окружить себя людьми, которые совместными силами, под ее руководством, могли приняться за сложное дело воссоздания флота по всем его частям. Теперь оставалось только приложить старания, чтобы обеспечить государству необходимое спокойствие хотя бы на короткий срок, чтобы дать возможность поставить на ноги пошатнувшееся детище Петра.

Между тем обеспечить мир при том повороте на юг операционной линии русской политики, который, следуя заветам Петра, наметила себе императрица, было очень трудно, не поступаясь своими целями и достоинством государства. Возрождение России и обращение ее к чисто национальной политике сейчас же почувствовалось в Европе и возбудило там серьезные опасения. И действительно, эти опасения держав имели полное основание.
Первые шаги Екатерины в области международной политики ознаменовались актом, показавшим, что Россия ни в коем случае не останется безучастным зрителем в европейских делах.
Таким шагом являлся проект, известный под именем «Северного аккорда», или системы, по которой Россия предполагала в противовес существующему в Европе союзу католических держав - Франции, Австрии и Испании - создать из всех северных держав - Англии, России, Пруссии. Швеции и Польши - политическую систему, могущую на основах взаимной дружбы и выгоды влиять на ход политических событий и противодействовать замыслам католической Европы.
Внутренней целью Екатерины и автора проекта Панина при проведении этого проекта было создание такого союза на севере, который, с одной стороны, мот бы обеспечить России продолжительный мир, с другой - дать ей возможность мирным же путем занять подобающее место в европейском концерте.
Все державы, как те, коим предлагался этот союз, так и те, против которых он создавался, увидели в этом шаге первый пробный шар России занять определенное место в политической системе Европы и положить начало своему политическому влиянию. Это не могло улыбаться никому.
Все сознавали, что Россия, вступая в тесную создавшуюся семью европейских держав, где все места и роли были распределены и заняты, каждый раз при выдвигании на сцену своих интересов должна была нарушать интересы других, раздвигать своих соседей и соперников и, следовательно, теснить многих из них.
Проект «Северной системы» явился, по их мнению, предупреждающим явлением, за которым нужно было ожидать уже и более действительных шагов.
Отвергнув общий союз, державы, тем не менее, каждая в отдельности, предлагали себя в союзники с целью получить возможность влияния на русскую политику, но императрица категорически отвергала все эти искания, твердо решившись вести ее самостоятельно, не принимая вперед никаких обязательств, могущих связать руки в предстоящих шагах.
И действительно, не прошло еще и двух лет с воцарения Екатерины, как Европа почувствовала, по словам Панина, «что русский двор начал играть в общих делах роль, равную роли главных держав, а на севере и первенствующую», а европейские дипломаты, пытавшиеся утвердить свое влияние при дворе Екатерины, в один голос доносили своим правительствам, что «Россия вышла из политического повиновения, имевшего место прежде, и никаких целей, кроме целей своей собственной выгоды, не хочет знать».
Первое время никто не хотел верить, что все шаги Екатерины самостоятельны. Большинство видело в них влияние Фридриха II, который своими дипломатическими талантами успел якобы склонить Россию на свою сторону и заставлял делать Екатерину II то, что ему было выгодно. Однако сама Екатерина, узнав о столь нелепом подозрении, писала Панину: «Все сие не иное, как ревность, а время всем покажет, что мы ни за кем хвостом не тащимся».
Первым крупным политическим шагом Екатерины было охлаждение России к ее долговременному традиционному союзнику Австрии и начавшееся тяготение к Пруссии, вызванное общностью интересов по польским делам. Этот поворот прежде всего сильно озаботил и озлобил против России Францию, которая, как и в проекте «Северного аккорда», так и в охлаждении к Австрии не могла не видеть явно нежелательных для себя симптомов.

А.А. Лебедев

У ИСТОКОВ ЧЕРНОМОРСКОГО ФЛОТА РОССИИ.

Азовская флотилия Екатерины II в борьбе за Крым и в создании Черноморского флота (1768-1783 гг.)

Введение

Государство, обладающее выходом к морям, развивается быстрее и гармоничнее, чем государство, не имеющее такого выхода.{1} История России изначально и неразрывно связана с мореплаванием и флотом. Уже Древнерусское государство имело прочные позиции на Балтийском и Черном морях. При этом значение последнего для Киевской Руси очень сложно переоценить: через него шли контакты с важнейшим политическим и культурным центром того времени - Византией. Однако затем наступили трудные времена: за право выхода на Балтийское море развернулась многовековая борьба, а выход на Черное море с XIII в. вообще был потерян. В конце XV в. это море превратилось во внутреннее для могущественной Османской империи, а для России наступил период изнурительной борьбы с набегами крымских татар на юге. В начале XVII в. был потерян выход и на Балтику. В результате, несмотря на ряд очевидных успехов в развитии государства, достигнутых на протяжении XVII столетия, к его концу Россия в экономическом и военном плане серьезно отставала от развитых стран Европы, где в то время были широко распространены мануфактурное производство, большие наемные армии и регулярные флоты. И борьбу за возвращение на моря Российское государство повело с черноморского направления.

Эта борьба оказалась долгой и кровавой, но в итоге при Екатерине II Россия вернулась на Черноморское побережье. Более того, она присоединила и Крым. Однако, несмотря на обилие и сложность событий, связанных с этой борьбой, в отечественной историографии были освещены лишь наиболее яркие из них. Правда, на этом фоне иногда кажется, что рассмотрено практически все, но, к сожалению, данное впечатление обманчиво. В частности, за подробным изучением Русско-турецкой войны 1768–1774 гг. в таких аспектах, как действия войск на Дунае, Балтийского флота в Архипелаге и дипломатическая борьба вокруг условий мирного договора, скрываются существенные лакуны и в военной, и в дипломатической истории. Мы имеем в виду степень взаимодействия армии и флота на разных театрах войны, анализ военно-морского искусства и планов использования флота, наконец, историю военных действий на Азовском и Черном морях и в Северном Причерноморье. Так, история Азовской флотилии практически полностью обойдена вниманием.

Причем флотилии не повезло дважды: с одной стороны, в войне 1768–1774 гг. ее действия заслонили более крупные и яркие победы на других театрах, а с другой - история соединения в 1768–1783 гг. померкла на фоне событий, связанных с созданием и блестящими успехами уже формально учрежденного Черноморского флота в следующей Русско-турецкой войне 1787–1791 гг. В итоге Азовская флотилия оказалась в значительной степени забытой.

Между тем, данная флотилия сыграла как в войне 1768–1774 гг., так и в истории русского флота весьма значимую роль. В кампании 1771 г. она внесла неоценимый вклад в операцию по овладению Крымом, что стало важнейшим событием всей войны. В 1772–1774 гг. Азовская флотилия успешно выдержала противостояние с турецким флотом на Черном море, отразив тем самым все попытки Турции вернуть Крым. В эти годы она фактически выполняла большинство функций флота, одержав верх во всех столкновениях с соединениями турецких линейных кораблей и заложив победные традиции Черноморского флота. Появившиеся в 1771–1774 гг. 32–58-пушечные фрегаты положили начало крупному российскому судостроению на Черном море. Наконец, в 1769–1771 гг. был решен вопрос о заведении на Черном море линейного флота. Созданная же в 1769–1774 гг. судостроительная база позволила продолжить развитие русской морской силы на Черном море и после войны, что впоследствии сыграло важную роль при фактическом перерастании флотилии в Черноморский флот.

Но вот парадокс - в целом историки отмечают значение Азовской флотилии, однако целостного и подробного исследования не проведено до сих пор, ни по вопросу создания флотилии, ни по ее боевой деятельности. В общем затрагиваются лишь отдельные наиболее красочные аспекты.

Приведем лишь два показательных примера. Обычно рассмотрение судостроения в интересах флотилии сводится к бесстрастной фиксации ее корабельного состава (и то с многочисленными ошибками), с приведением первых данных на 1771 г., при этом 1768–1770 гг. либо опускаются вовсе, либо даются в общем виде. А ведь в 1768 г. у России не было на Азовском и Черном морях ни кораблей, ни баз, ни верфей, ни даже выхода на подходящие участки побережья. Между тем, в 1771 г. флотилия имела в Таганроге боеспособную эскадру «новоизобретенных» кораблей, а на одной из верфей строились два 32-пушечных фрегата! Как это стало возможно и как это было создано? Каких стоило усилий? Ответа в литературе нет.

Не лучше ситуация и с изучением боевой деятельности флотилии. Здесь дело фактически ограничивается кратким перечислением ее успехов и разбором побед на нескольких строчках. Вот как, например, обычно описывается Балаклавский бой - первая победа флотилии на Черном море: «23 июня Кинсберген с отрядом из двух новоизобретенных кораблей, находясь вблизи Балаклавы, усмотрел идущие к Крымскому берегу три 52-пушечных неприятельских корабля и 25-пушечную шебеку. Несмотря на огромное неравенство сил, Кинсберген атаковал турецкую эскадру и после шестичасового боя заставил ее отступить».{2} И все!

Похожая ситуация и с периодом так называемой мирной борьбы с Турцией в 1774–1783 гг. Здесь весьма подробно рассмотрены борьба на суше и дипломатическое противоборство, но опять-таки очень скупо и путано проанализирован морской фактор. Причина же банальна: историю Черноморского флота начинают вести с не обоснованной должным образом даты - 2 мая 1783 г. Соответственно получается, что морской фактор имел большое значение лишь в борьбе за сохранение достигнутых позиций в войне 1787–1791 гг.

Между тем, Азовская флотилия не только сыграла существенную роль в сохранении достигнутых в 1774 г. результатов, дважды способствовав отражению попыток Османской империи вернуть Крымский полуостров и подавлению спровоцированных на нем восстаний, но и стала важнейшей составной частью процесса появления на Черном море линейного флота.

Так о чем же эта книга? В целом - о рождении русского Черноморского флота и его влиянии на перипетии борьбы за Крым и Черное море в 1768–1783 гг., причем речь пойдет не просто о создании флота, а о его появлении и развитии в контексте общей морской и внешней политики России в данное время. Наконец, нами будет предпринята первая попытка тщательного анализа опыта использования морских сил в русско-турецкой борьбе XVI–XVIII вв., что позволит судить о степени эффективности военно-морской политики России на южных морях.

Читателю также предлагается знакомство со многими историческими фигурами, крупными и не очень, создавшими Черноморский флот и присоединившими Крым, приводится богатый опыт управленческих решений, как положительных, так и провальных, что позволяет понять их природу и особенности. А опыт действительно большой и ценный: создание и деятельность Азовской флотилии демонстрируют образец успешного создания морского соединения в тяжелейших условиях, поиск и нахождение, казалось бы, невозможных организационных решений при правильном использовании опыта и инициативы (и показательных провалов при косности и формализме ведения дел), а также яркий пример достижения больших успехов крайне ограниченной в силах флотилии в борьбе против военно-морского флота на морском театре военных действий. Ознакомиться со всем этим опытом управления полезно и в наши дни.

Наконец, не менее важны и приложения к данному исследованию. Здесь представлены полная галерея флагманов, стоявших у истоков Черноморского флота, и попытка сравнительного анализа состояния русского флота на фоне других европейских флотов середины XVIII в., что поможет, с одной стороны, понять и оценить тех, кто создавал Черноморский флот, а с другой - сориентироваться в положении флота Российского среди других военно-морских флотов середины XVIII столетия.

Хронологическими рамками исследования являются 1768–1783 гг. Однако, поскольку при создании флотилии широко использовался предшествующий опыт борьбы за Крым и южные моря, в первой главе нами проведен его анализ, особенно применительно к истории деятельности предшествующих Азовской флотилии морских соединений. Кроме того, была предпринята попытка и всестороннего изучения состояния как русского, так и турецкого флотов накануне войны. С турецким флотом Азовской флотилии предстояло воевать, а Балтийский флот должен был, с одной стороны, выделить моряков (с их взглядами, подготовкой, привычками), а с другой - сам принять участие в войне. Да и в целом Екатерина II с самого начала войны рассматривала действия и Балтийского флота в Архипелаге, и флотилии на Азовском и Черном морях как элементы единой политики борьбы против Турции.

Россия, Великая морская держава. Не сразу и не просто становилось это величие. Тернист и долог был этот путь, обильно политый кровью тысяч отважных русских моряков. Но цель была священна - сделать Государство Российское могучим и великим, свободным от посягательств «глаз завидущих и рук загребущих». Мореходство на Руси корнями своими уходит в древние времена. Но понадобилось много веков, чтобы утвердилась великая морская держава Русь в Черноморско-Средиземноморском регионе.

Русский флот рождением своим обязан Петру I. В тяжких трудах и многочисленных жертвах рождались флоты на Балтике и в Причерноморье, флотилия на Каспии. В 1697 году создается первое в России Адмиралтейство. А весной 1699 года только что спущенные со стапелей 10 кораблей вышли в Азовское море. Вплоть до 1711 года строился флот на Азове. Но в 1711 году Россия подписала Прутский договор. Азов и Таганрог по этому договору перешли к Турции. На этом закончилась история Азовского флота.

Путь к причалу

Это было начало XVIII века, но практически все это столетие, особенно его вторая половина, было насыщено многочисленными . Россия должна была завоевать выход к Черному морю и установить контроль над ним. В 1771 году началась очередная война с Турцией, закончившаяся блистательной победой русских войск. Главный итог этой войны - подписание знаменитого Кючук-Кайнарджийского договора 1774 года, согласно которому Россия получала города Азов и Керчь, а также крепость Еникале и Кинбурнскую косу.

Отныне Россия получила доступ в Черное и Азовское моря, а также проливы Босфор и Дарданеллы. Однако, получив возможность выхода в Черное море, Россия не могла в полной мере воспользоваться этим - не было у России флота, который мог бы охранять российские берега от турок. И стало очевидным, что без мощного флота на Черном море, без места его базирования, Россия уже обойтись не сможет. Но для того, чтобы создать этот флот, чтобы разместить его, необходимо было, чтобы вошел в состав Российской Империи, стал русским. Об этом Екатерине II неоднократно писал князь Григорий Александрович Потемкин.

И вот в декабре 1782 года Потемкин получает от Екатерины II «секретнейший рескрипт», в котором говорилось о необходимости скорейшего присоединения Крыма к России. Дипломатические усилия , его переговоры с крымским ханом Шагин-Гиреем принесли свои плоды. В феврале 1783 года крымский хан отрекся от престола, отдав себя и Крым под покровительство России. Несколько позднее, в 1791 году был подписан Ясский мирный Договор, согласно которому Османское государство признало Крым навечно территорией России. Но еще задолго до подписания Ясского Договора российские военные начали изучение и обследование Крыма, имея цель найти место для главной базы будущего российского Черноморского флота.

В 1773 году «Описная партия», которую возглавлял штурман Иван Батурин, исследовала, дала подробное описание и составила первую карту Ахтиарской (ныне Севастопольской) бухты. Причем, не только самой бухты, но и ее окрестностей. А.В.Суворов первым понял, какое значение может иметь эта бухта. Тогда он написал , что
лучшего места для флота не найти во всем Черном море, а не только в Крыму. Однако недостаточно было найти подходящее место для базирования кораблей. Эти корабли еще нужно было построить. Нужны были верфи.

В июне 1778 года Екатерина II подписывает Указ, согласно которому в устье Днепра предписывается заложить крепость Херсон. И менее чем через четыре года, в ноябре 1782 года два новеньких корабля - фрегаты «Осторожный» и «Храбрый» зашли в Ахтиарскую бухту. Командовал этим переходом капитан первого ранга Иван Максимович Одинцов. Фрегаты остались здесь на зимовку. Пользуясь благоприятной погодой, матросы занялись делом - возвели на берегу в северной части бухты удобную казарму. Но первоочередная задача была - выполнить тщательные промеры бухты, подробнейшим образом описать все берега, указать все высоты, все бухточки, а также прикинуть места для стоянок кораблей различных классов.

Кроме этого необходимо было наметить места расположения казарм, офицерских домов, пакгаузов, мастерских. К весне 1783 года эту работу завершили, и И.М.Одинцов передал в Херсон результат кропотливейшей работы - подробную карту Ахтиарской бухты.

Флоту быть!

Еще до того, как Крым был официально включен в состав Российской Империи, Екатерина II своим Указом от 11 января 1783 года назначила вице-адмирала Федота Алексеевича Клокачева, героически отличившегося в Чесменском сражении, командиром будущего Черноморского флота. Именно ему И.М.Одинцов и передал карту Ахтиарской бухты. 8 апреля 1783 года вышел рескрипт Екатерины II, согласно которому юридически закреплялся статус Крыма, как территории Российской Империи. За свои усилия Г.А. Потемкин получил титул князя Таврического.

Во исполнение рескрипта Г.А.Потемкин возглавил и строительство Севастополя, который должен был стать главным военным и торговым портом России на Черном море, и создание самого Черноморского флота России. Причем, не только военного, но и торгового. 2 (13) мая 1783 года в Ахтиарскую бухту под командованием первого в истории командующего Черноморским флотом вице-адмирала Ф.А.Клокачева вошла эскадра из 13 российских кораблей.

3 (14) июня 1783 года под руководством начальника штаба эскадры, флаг-капитана Дмитрия Николаевича Сенявина моряки судовых команд начали расчищать берега бухты от леса и строить город Севастополь. Именно этот день - 14 июня по новому стилю (третье июня по старому стилю) и считается Днем рождения города Севастополя. Подробную карту Ахтиарской (Севастопольской) Гавани вице-адмирал Ф.А.Клокачев тринадцатого июня представил в Санкт-Петербурге, в Адмиралтейств-Коллегию. Этой картой закреплялись названия бухт Севастопольской Гавани. И в дальнейшем эта карта служила руководством для всех работ в Севастопольском порту.

Отныне и навеки!

Несмотря на трудности, к весне 1784 года Севастополь уже достаточно прилично отстроился. И десятого февраля Екатерина II утвердила имя города - Севастополь и приказала выбить в честь этого медаль «Польза России». Тогда же Севастополь открыли для торговли и российским и иностранным судам. Днем рождения Черноморского флота России традиционно считается тринадцатое мая 1783 года - в этот день эскадра под командованием Ф.А.Клокачева зашла в Ахтиарскую бухту.

Но формально официальная летопись Черноморского флота начинается со дня подписания Указа Екатерины II от двадцать четвертого августа 1785 года об утверждении штата Черноморского флота. Этим же Указом Командующим Черноморским флотом назначался его создатель - генерал-фельдмаршал князь Г.А.Потемкин-Таврический. Одновременно было создано и Черноморское Адмиралтейство. В честь создания Черноморского флота была выбита медаль «Слава России». Меньше, чем через пятнадцать лет Черноморскому флоту предстояло вступить в бой с французским флотом…