Роман еще издавался под названием "Убийство в ретроспективе"
ПРОЛОГ
КАРЛА ЛЕМАРШАН
Эркюль Пуаро с интересом и вниманием смотрел на молодую женщину, которая вошла к нему в кабинет.
В письме, которое она ему написала, ничего особенного не было. Никакого намека на то, чем вызвана просьба ее принять. Письмо было коротким и деловым. Только твердость почерка свидетельствовала о молодости Карлы Лемаршан.
И вот она явилась собственной персоной - высокая, стройная молодая женщина лет двадцати с небольшим. Из тех, на кого приятно взглянуть и второй раз. Хорошо одета, в дорогом элегантном костюме, с роскошной горжеткой. Голова чуть вскинута, высокий лоб, приятная линия носа, решительный подбородок. И удивительная жизнерадостность. Пожалуй, жизнерадостность привлекала в ней даже больше, чем красота.
Перед ее приходом Эркюль Пуаро чувствовал себя дряхлым стариком, теперь он помолодел, оживился, собрался!
Встав ей навстречу, он почувствовал на себе изучающий взгляд темно-серых глаз. Она разглядывала его всерьез, по-деловому.
Карла Лемаршан села, взяла предложенную ей сигарету. Зажгла ее и минуту-другую курила, по-прежнему не спуская с него серьезных задумчивых глаз.
- Решение принято, не так ли? - мягко спросил ее Пуаро.
- Извините? - встрепенулась она.
Голос у нее был приятный, с небольшой, но приятной хрипотцой.
- Вы пытаетесь решить, проходимец я или именно тот, который вам нужен?
- Да, что-то в этом духе, - улыбнулась она. - Видите ли, мсье Пуаро, вы... вы выглядите совсем не таким, каким я вас себе представляла.
- Старик? Старше, чем вы думали?
- И это тоже. - Она помолчала. - Как видите, я откровенна. Мне хотелось бы... Понимаете, мне нужен лучший из лучших...
- Не беспокойтесь, - заверил ее Эркюль Пуаро. - Я и есть лучший из лучших!
- Скромностью вы не отличаетесь, - улыбнулась Карла. - Тем не менее я готова поверить вам на слово.
- Вы ведь явились сюда не затем, чтобы нанять человека физически сильного, - рассуждал Пуаро. - Я не измеряю следы, не подбираю окурки от сигарет и не разглядываю, как помята трава. Я сижу в кресле и думаю. Вот где, - ой постучал себя по яйцеобразной голове, - происходят главные события!
- Я знаю, - кивнула Карла Лемаршан. - Поэтому и пришла к вам. Я хочу, чтобы вы сотворили чудо.
- Это уже интересно, - отозвался Эркюль Пуаро и выжидательно посмотрел на нее.
Карла Лемаршан глубоко вздохнула.
- Меня зовут не Карла, - сказала она, - а Кэролайн. Так же, как и мою мать. Меня назвали в ее честь. - Она помолчала. - И хотя я всегда носила фамилию Лемаршан, на самом деле моя фамилия Крейл.
На секунду Эркюль Пуаро задумался, наморщив лоб.
- Крейл... Что-то мне припоминается.
- Мой отец был художником, причем довольно известным, - сказала она. - Некоторые считают его великим. Я придерживаюсь того же мнения.
- Эмиас Крейл? - спросил Эркюль Пуаро.
- Да. - Опять помолчав, она продолжала:
- А мою мать, Кэролайн Крейл, судили за его убийство!
- Ага! - воскликнул Эркюль Пуаро. - Припоминаю, но довольно смутно.
Агата Кристи
Пять поросят
Стивену Гленвиллу
Карла Лемаршан
Эркюль Пуаро с интересом смотрел на молодую женщину, вошедшую в его кабинет.
Ее письмо не содержало ничего особенного. Это была самая обычная просьба о встрече, без какого-либо намека на причину. Краткое деловое письмо. Разве лишь четкость почерка наводила на мысль: его автор, Карла Лемаршан, еще очень молода.
И теперь она перед ним – высокая, стройная молодая женщина, немногим старше двадцати лет. Женщина, на которой невольно остановишь взгляд. Одета со вкусом – красивое, хорошо сшитое платье с дорогим мехом. Изящно посаженная голова, высокий лоб, тонкий нос, волевой подбородок. Она была полна жизни, и именно это, а не ее красота, прежде всего обращало на себя внимание.
Перед ее приходом Эркюль Пуаро чувствовал себя стариком, а теперь он как бы вновь родился.
Поднимаясь навстречу девушке, Пуаро заметил, что ее темно-серые глаза внимательно изучают его. Она была очень серьезной и сосредоточенной.
Присев на стул, Карла взяла предложенную сигарету. Некоторое время молча курила, продолжая изучающе рассматривать его.
Пуаро приветливо сказал:
– Итак, необходимо кое-что выяснить, не так ли?
Она вздрогнула:
– Простите, вы что-то сказали?
– Вы пытаетесь установить, шарлатан я или человек, в котором вы нуждаетесь. Разве не так?
Она улыбнулась:
– Да, что-то в этом роде. Видите ли, мсье Пуаро, вы совсем не такой, каким я вас представляла.
– Старше, чем вы думали?
– И это тоже. – Она колебалась. – Видите, я говорю откровенно. Мне нужен – очень нужен – самый лучший сыщик.
– Можете быть спокойны, – сказал Пуаро. – Я и есть самый лучший.
– От скромности вы не умрете, – заметила Карла. – И все же я склоняюсь к тому, чтобы поверить вам.
Пуаро спокойно сказал:
– Видите ли, в нашем деле важны не только мускулы. Мне необязательно наклоняться и измерять следы, собирать окурки или исследовать примятую траву. Мне достаточно удобно устроиться в кресле и думать. Это находится здесь, – он слегка постучал себя по яйцеобразной голове, – здесь то, что работает.
– Знаю, – сказала Карла Лемаршан. – Поэтому и пришла к вам. Понимаете, я хочу, чтобы вы совершили нечто фантастическое!
– Что ж, обещаю вам это! – Эркюль Пуаро бодро посмотрел на собеседницу.
Карла Лемаршан глубоко вздохнула.
– Мое имя, – сказала она, – не Карла. Меня зовут Кэролайн, как и мою мать. – Она сделала паузу. – И фамилия Лемаршан, которую я ношу с тех пор, как себя помню, тоже не моя. Моя настоящая фамилия Крейл.
Он пробормотал:
– Крейл… Как будто припоминаю…
Она сказала:
– Отец был художник, довольно известный художник. Кое-кто утверждает, что он был великий художник. Я думаю, это так.
Пуаро спросил:
– Эмиас Крейл?
– Да. – И после небольшой паузы: – А моя мать, Кэролайн Крейл, была осуждена за его убийство!
– Ага! Теперь я припоминаю, хотя и довольно смутно. В то время я был за границей. Это было так давно…
– Шестнадцать лет назад, – уточнила девушка.
Она побледнела, а глаза стали словно два пылающих угля.
– Вы понимаете… Ее судили и вынесли приговор… Ее не повесили – нашли смягчающие обстоятельства – и осудили на пожизненное тюремное заключение. После процесса она прожила всего год. Понимаете? Все как бы завершено, окончено, похоронено…
Пуаро спокойно сказал:
Девушка, назвавшаяся Карлой Лемаршан, молчала, сцепив пальцы. Вдруг она заговорила. Спокойно, с паузами, с какой-то удивительной внутренней энергией:
– Представьте себе мою роль во всем этом деле. Мне было пять лет, когда… Я была слишком мала, чтобы что-то понять. Конечно, я помню мать и отца, помню, как меня поспешно вывезли куда-то в деревню. Припоминаю поросят, а также полную, симпатичную жену фермера и всех других, которые относились ко мне с любовью. Особенно запомнились какие-то удивительные взгляды – ими встречали и провожали меня крестьяне. Конечно, я знала – дети всегда это чувствуют, – здесь что-то не так, но я не ведала, что именно… Затем было захватывающее путешествие на пароходе – оно длилось много-много дней, и я вместе с дядей Симоном и тетей Луизой очутилась в Канаде, в Монреале. На мои вопросы о маме и папе они отвечали, что те скоро приедут. Потом – не помню, как это случилось, – но я вдруг поняла, что они умерли, хотя никто об этом мне не говорил. Со временем я все меньше и меньше думала о них, чувствовала себя очень счастливой. Дядя Симон и тетя Луиза относились ко мне весьма внимательно. Они послали меня в школу, где я вскоре нашла много друзей. Я совсем забыла, что у меня было когда-то другое имя, другая фамилия, не Лемаршан. Тетя Луиза сказала, что так мое имя произносится в Канаде, и это мне показалось совершенно естественным, а со временем я и вовсе забыла, что у меня когда-то было иное имя…
Вскинув голову, Карла сказала с вызовом:
– Посмотрите на меня! Ведь, встретив меня, вы сказали бы: вот девушка, которой нечего желать. Хорошо обеспечена, крепкое здоровье, приятная внешность… Только и наслаждайся жизнью. В двадцать лет я и не думала, что где-то найдется человек, с которым я хотела бы поменяться судьбой. Но тут как раз и случилось: я начала задавать вопросы. О матери, об отце. Кем они были, чем занимались? Наконец – и это было неизбежно – я обо всем узнала. Мне сказали всю правду. Они были вынуждены это сделать, хотя бы потому, что я достигла совершеннолетия… А потом пришло это письмо. Письмо, оставленное моей матерью перед смертью…
Выражение ее лица изменилось, взгляд потух, глаза уже казались не двумя пылающими угольками, а темными, печальными озерами.
– И вот я узнала правду: мать осуждена за убийство. Это кошмар.
Она помолчала.
– Должна вам рассказать еще кое-что. Я была обручена. Дядя и тетя убеждали, что я должна подождать, не выходить замуж до тех пор, пока мне не исполнится двадцать один год. Когда я узнала правду, поняла, почему они так говорили.
Пуаро, который до сих пор слушал молча, прервал ее:
– А как воспринял все это ваш жених?
– Джон?.. Джон говорил, что это его совсем не беспокоит, что все это не имеет решительно никакого значения, по крайней мере для него. Существуют только он и я, Джон и Карла, прошлое не имеет значения.
Она немного наклонилась вперед.
– И тем не менее это имеет значение, это важно для меня. Важно и для Джона… Для нас важно не прошлое, а будущее. – Она снова сцепила руки. – Понимаете, мы хотим иметь детей. Это наше общее желание. Но мы не хотели бы видеть, что они растут в вечном страхе.
– Но, – сказал Пуаро, – разве вы не можете предположить, что среди предков каждого из нас вполне могли быть и люди, совершившие преступление?
– Вы не понимаете меня. Конечно, это так. Но ведь над этим никто не задумывается. А мы об этом знаем и думаем. Иногда я замечаю, как Джон смотрит на меня – бросит взгляд, словно молния… Допустим, мы поженимся и когда-нибудь поссоримся… Я замечу вот этот его взгляд…
– Как был убит ваш отец? – прервал ее Эркюль Пуаро.
Карла ответила четко и твердо:
– Он был отравлен.
– Та-ак…
Они помолчали.
– Слава богу, вы меня понимаете. Вы себе представляете, какое это имеет значение! И хорошо, что не придумываете каких-то утешительных обстоятельств.
– Все это я хорошо понимаю! – сказал Пуаро. – Однако я не пойму, чего вы от меня хотите!
Карла Лемаршан сказала с наивной простотой:
– Я хочу выйти замуж за Джона. И я это сделаю! И хочу иметь детей – не меньше двух девочек и двух мальчиков! Вы должны сделать так, чтобы это стало возможным.
– То есть вы хотите, чтобы я поговорил с вашим женихом? А-а, не это? Я говорю глупости! Вы хотите совсем иного. Что ж, скажите, в чем состоит ваша идея?
– Мсье Пуаро, я хочу, чтобы вы поняли, хорошо поняли: я нанимаю вас для расследования убийства.
– Вы хотите сказать, что…
– Да, именно так. Убийство остается убийством, совершено оно вчера или шестнадцать лет тому назад.
– Однако, милая девушка…
– Подождите, мсье Пуаро. Вы еще не обо всем узнали. Есть еще один очень важный момент.
– А именно?
– Моя мать невиновна.
Эркюль Пуаро, почесав нос, проворчал:
– Так, конечно, я понимаю, что…
– Дело здесь не только в чувствах. Есть ее письмо. Мать оставила его для того, чтобы я была полностью уверена – она не убивала, она невиновна. И я должна в этом убедиться.
Эркюль Пуаро задумчиво поглядел на девушку, которая внимательно смотрела ему в глаза. Затем медленно проговорил:
– И все же…
Карла улыбнулась:
– Нет, мсье Пуаро, мать была не такая! Вы думаете, она соврала? Что это святая ложь? – Карла подалась вперед и торжественно прибавила: – Послушайте, мсье Пуаро, есть вещи, которые детям прекрасно известны. Я помню мать – воспоминание, конечно, туманное, но я вполне ясно помню, каким человеком она была. Она не могла кривить душой. Если что-то причиняло ей боль, она говорила об этом откровенно. Шла ли речь о зубном враче, или о занозе в пальце, или о чем-то ином. Я не могу утверждать, что относилась к ней с особой любовью, но верила ей полностью. Верю ей и теперь. И если она пишет, что не убивала отца, то можно быть уверенной: она его не убивала! Не таких правил это был человек, чтобы излагать – торжественно, на бумаге – ложь. К тому же находясь на смертном одре.
Эркюль Пуаро с интересом и вниманием смотрел на молодую женщину, которая вошла к нему в кабинет.
В письме, которое она ему написала, ничего особенного не было. Никакого намека на то, чем вызвана просьба ее принять. Письмо было коротким и деловым. Только твердость почерка свидетельствовала о молодости Карлы Лемаршан.
И вот она явилась собственной персоной - высокая, стройная молодая женщина лет двадцати с небольшим. Из тех, на кого приятно взглянуть и второй раз. Хорошо одета, в дорогом элегантном костюме, с роскошной горжеткой. Голова чуть вскинута, высокий лоб, приятная линия носа, решительный подбородок. И удивительная жизнерадостность. Пожалуй, жизнерадостность привлекала в ней даже больше, чем красота.
Перед ее приходом Эркюль Пуаро чувствовал себя дряхлым стариком, теперь он помолодел, оживился, собрался!
Встав ей навстречу, он почувствовал на себе изучающий взгляд темно-серых глаз. Она разглядывала его всерьез, по-деловому.
Карла Лемаршан села, взяла предложенную ей сигарету. Зажгла ее и минуту-другую курила, по-прежнему не спуская с него серьезных задумчивых глаз.
Решение принято, не так ли? - мягко спросил ее Пуаро.
Вы пытаетесь решить, проходимец я или именно тот, который вам нужен?
Да, что-то в этом духе, - улыбнулась она. - Видите ли, мсье Пуаро, вы… вы выглядите совсем не таким, каким я вас себе представляла.
Старик? Старше, чем вы думали?
И это тоже. - Она помолчала. - Как видите, я откровенна. Мне хотелось бы… Понимаете, мне нужен лучший из лучших…
Не беспокойтесь, - заверил ее Эркюль Пуаро. - Я и есть лучший из лучших!
Скромностью вы не отличаетесь, - улыбнулась Карла. - Тем не менее я готова поверить вам на слово.
Вы ведь явились сюда не затем, чтобы нанять человека физически сильного, - рассуждал Пуаро. - Я не измеряю следы, не подбираю окурки от сигарет и не разглядываю, как помята трава. Я сижу в кресле и думаю. Вот где, - ой постучал себя по яйцеобразной голове, - происходят главные события!
Я знаю, - кивнула Карла Лемаршан. - Поэтому и пришла к вам. Я хочу, чтобы вы сотворили чудо.
Это уже интересно, - отозвался Эркюль Пуаро и выжидательно посмотрел на нее.
Карла Лемаршан глубоко вздохнула.
Меня зовут не Карла, - сказала она, - а Кэролайн. Так же, как и мою мать. Меня назвали в ее честь. - Она помолчала. - И хотя я всегда носила фамилию Лемаршан, на самом деле моя фамилия Крейл.
На секунду Эркюль Пуаро задумался, наморщив лоб.
Крейл… Что-то мне припоминается.
Мой отец был художником, причем довольно известным, - сказала она. - Некоторые считают его великим. Я придерживаюсь того же мнения.
Эмиас Крейл? - спросил Эркюль Пуаро.
Да. - Опять помолчав, она продолжала:
А мою мать, Кэролайн Крейл, судили за его убийство!
Ага! - воскликнул Эркюль Пуаро. - Припоминаю, но довольно смутно. Я был в ту пору за границей. Это ведь случилось давно?
Шестнадцать лет назад, - сказала Карла. Она побледнела, а глаза ее горели, как угли.
Понимаете? Ее судили и признали виновной… И не повесили только потому, что нашлись смягчающие обстоятельства. Смертная казнь была заменена пожизненным заключением. Но через год она умерла. Умерла. Все кончено…
И что же? - тихо спросил Пуаро.
Молодая женщина по имени Карла Лемаршан стиснула руки и заговорила медленно, чуть запинаясь, но твердо и решительно:
Вы должны правильно понять, зачем я пришла к вам. Когда все это произошло, мне было пять лет. Я была слишком мала. Я, конечно, помню и маму и отца, помню, что меня вдруг увезли куда-то в деревню. Помню свиней и славную толстую жену фермера… Помню, что все были очень добры ко мне… Помню, как странно, украдкой они все поглядывали на меня. Я, разумеется, понимала - дети обычно это чувствуют: что-то случилось, но что именно, понятия не имела.
А потом меня посадили на теплоход - это было чудесно, - мы плыли долго-долго, и я очутилась в Канаде, где, меня встретил дядя Саймон. С ним и с тетей Луизой я жила в Монреале, а когда спрашивала про маму с папой, мне говорили, что они скоро приедут. А потом… Потом я их словно забыла - я как бы осознала, что их нет в живых, хотя мне вроде бы никто об этом не говорил. Потому что к тому времени - как бы поточнее сказать - я перестала про них вспоминать. Я была счастлива. Дядя Саймон и тетя Луиза меня любили, я ходила в школу, у меня было много друзей, и я даже забыла, что когда-то у меня была другая фамилия, не Лемаршан. Тетя Луиза сказала мне, что в Канаде у меня будет новая фамилия: Лемаршан, меня это ничуть не удивило, и, как я уже сказала, я просто не вспоминала, что когда-то меня звали по-другому.
Посмотрите на меня. Встретив меня, вы вполне можете сказать: «Вот идет женщина, которая не знает забот!» Я богата, у меня отличное здоровье, я недурна собой и умею радоваться жизни. В двадцать лет я была уверена, что на свете нет девушки, с которой мне хотелось бы поменяться местами.
Но я уже начала задавать вопросы. О маме и об отце. Кто они были, чем занимались? И в конце концов мне суждено было узнать…
Словом, мне сказали правду. Когда мне исполнился двадцать один год. Пришлось сказать, потому что, во-первых, я стала совершеннолетней и вступила в права наследования. А во-вторых, было письмо. Письмо, которое, умирая, оставила мне мама.
Выражение лица у нее смягчилось. Глаза перестали быть горящими углями, они потемнели, затуманились, стали влажными.
Вот когда я узнала правду, - продолжала она. - О том, что мою мать обвинили в убийстве. Это было… ужасно. - Она помолчала. - Есть еще одно обстоятельство, о котором я должна вам сказать. Я собиралась выйти замуж. Но нам сказали, что мы должны подождать, что нам нельзя пожениться, пока мне не исполнится двадцать один год. Когда мне рассказали, я поняла почему.
Пуаро зашевелился.
А какова была реакция вашего жениха? - спросил он.
Джона? Джон не обратил внимания. Он сказал, что ему все равно, что существуем мы, Джон и Карла, и прошлое нас не касается. - Она подалась вперед. - Мы до сих пор не зарегистрировали наш брак. Но это не важно. Важно другое. И для меня, и для Джона тоже… Дело вовсе не в прошлом, а в будущем. - Она стиснула кулаки. - Мы хотим иметь детей. Мы оба хотим детей. Но мы не хотим, чтобы наши дети росли в страхе.
Разве вам не известно, что среди предков любого человека могут отыскаться убийцы и насильники? - спросил Пуаро.
Вы меня не поняли. Нет, ваши слова, конечно, справедливы. Но обычно человек об этом не знает. А мы знаем. Причем знаем не о каких-то там дальних родственниках, а о моей матери. И порой я замечаю на себе взгляд Джона. Он длится всего лишь секунду, но мне и этого довольно. Предположим, мы поженимся, в один прекрасный день поссоримся, и я увижу, что он смотрит на меня и думает…
Как погиб ваш отец? - перебил ее Эркюль Пуаро.
Его отравили, - четко и твердо ответила Карла.
Понятно, - отозвался Пуаро. Наступило молчание.
Слава богу, вы человек разумный и понимаете, почему это так важно, - спокойно и сухо констатировала молодая женщина. - Вы не сделали попытки успокоить меня и подыскать слова утешения.
Я вас хорошо понимаю, - отозвался Пуаро. - Не понимаю только, зачем я понадобился вам.
Я хочу выйти замуж за Джона, - сказала Карла Лемаршан. - И обязательно выйду! И рожу ему самое меньшее двух девочек и двух мальчиков. А вы должны сделать так, чтобы это осуществилось.
Вы имеете в виду… Вы хотите, чтобы я поговорил с вашим женихом? О нет, глупости! Вы имеете в виду нечто совсем иное. Скажите мне, что вы придумали.
Анна Коврова
Агата Кристи умеет найти нечто жутковатое даже в безобидных детских считалках. Вспомните хотя бы «Десять негритят»! Фильм «Пять поросят» из сериала о Пуаро, пусть и не столь зловещ, интриги все же не лишен.
Из достоинств фильма с точки зрения изучения английского отметим размеренную речь и грамотно выстроенные фразы. Типичных для разговорного английского сокращений не замечено. Из недостатков — отсутствие ценнейших достижений современного синематографа, как то: глупые шутки, бранные слова и кровавые сцены. Даже с обнаженкой и то дефицит. На чем только сюжет держится?!
Бельгиец по происхождению, детектив Пуаро говорит с явным французским акцентом. Это сказывается и на произношении, и на самом построении фразы. Он часто употребляет французские словечки: «Alors» («Что ж», «Ну вот»), «Bon» («Хорошо»), «Eh bien» («Ладно», «Итак»), «...n’est-ce pas?» («...не так ли?»). Хорошее упражнение на Listening, вот только перенимать такую манеру речи не стоит!
В центре повествования — семейство Крейлов:
А теперь встречайте подозреваемых, или, как окрестила их сама Кристи, «поросят» (к слову, считалочкой про пять поросят английские матери развлекают младенцев, пересчитывая их пальчики — как в русской считалочке про сороку-ворону):
Phillip Blake
Meredith Blake
Elsa Greer
Cecilia Williams
Angela Warren
Сколько вы насчитали «поросят»? Мы — пять. Вот как они соотносятся с детской считалкой «Five Little Pigs», которая стала названием фильма:
This little pig went to the market, — Phillip Blake
This little pig stayed at home, — Meredith Blake
This little pig had roast beef, — Elsa Greer (Lady Dittisham)
This little pig had none, — Cecilia Williams
And this little pig cried, «Wee! Wee! Wee!» all the way home. — Angela Warren
Поместье, где разворачиваются события, называется Alderbury. А еще по ходу действия упоминается Сократ (Socrates) — никогда не догадаетесь, по какому поводу!
Главные эпизоды этой серии «Пуаро Агаты Кристи» ясны без слов. Только один из них приведем целиком — без него фильм не понять.
| This room would be so lovely if it weren’t so clutched. | Комната смотрелась бы чудесно, если б не была так заставлена. |
| When I’m living here, I’ll throw out all the rubbish, which is, let’s face it, practically everything. | Когда я здесь буду жить, повыкидываю весь хлам, то есть, скажем прямо, практически все. |
| And I’ve always thought copper-colored curtains would be simply divine. | И мне всегда казалось, что занавески медного цвета будут просто божественны. |
| Don’t you think they look rather lovely in the setting sun? | Как думаете, они ведь прекрасно смотрятся на закате? |
| Are you thinking of buying anything, Elsa? | Эльза, ты собираешься что-то купить (из недвижимости)? |
| That won’t be necessary. | Это не понадобится. |
| You seem to have lost me, my dear. | Что-то я не понимаю, дорогая. |
| All this pretence, it’s so dishonest. | Все это притворство, это нечестно. |
| Amyas and I love each other and we’re going to be married, so I shall be moving in. | Эмиас и я любим друга и собираемся пожениться, так что я поселюсь тут. |
| As I suspected, my dear, you’re completely insane. | Как я и подозревала, дорогая, ты совершенно не в своем уме. |
| It’s only fair that she should know. | Она должна знать, это справедливо. |
Фильм наполовину состоит из воспоминаний (неслучайно первое название книги, по которой он снят, — «Убийство в ретроспективе»). Так что вам то и дело будет встречаться соответствующая лексика: remember, recall («вспоминать»), reminder («напоминание»).
Помимо этого, можно выделить еще несколько смысловых групп.
Во-первых, to eavesdrop [ˈiːvzdrɒp] — «подслушивать», во-вторых, два производных от hear: mishear (неправильно расслышать) и overhear [ˌəʊvəˈhɪə] (случайно услышать). Глаголы неправильные, а потому в фильме вы встретите их в виде «misheard» и «overheard» [ˌəʊvəˈhɜːd].
| jealous [ˈdʒɛləs] | ревнивый |
| jealousy [ˈdʒɛləsɪ] | ревность (зависть) |
| sibling’s jealousy | соперничество между детьми в семье (варианты перевода слова sibling см. в статье « ») |
| Caroline gave us all the one say, but finally settled on Amyas. | Кэролайн давала надежду каждому из нас, но в итоге остановилась на Эмиасе. |
| infatuation [ɪnˌfætjʊˈeɪʃ(ə)n] | страстное увлечение |
| temptation | искушение, соблазн |
| She’s one of his infatuations. | Она одно из его увлечений. |
| passing fancy | мимолетное увлечение |
| As soon as I laid eyes on him... | Как только он мне понравился (я положила на него глаз)... |
| She had the passion for him. | Она его страстно любила. |
| indulge [ɪnˈdʌldʒ] | баловать |
| She is nothing to me. | Она для меня ничего не значит. |
| I’d like to take a hatchet to her. | Мне хотелось бы ударить ее топориком. |
| Living in a house full of women is enough to send any men out of his chump. | От жизни в доме, где полно женщин, любой мужчина может свихнуться. |
Обратите внимание на следующие английские предложения:
| It tastes foul! Everything tastes foul today! | У него мерзкий привкус. Сегодня у всего мерзкий привкус! |
Их простота обманчива. В конце концов, вы увидите, что именно здесь скрывается разгадка.
«Пуаро Агаты Кристи» на английском хорош для разных языковых уровней. Если вы понимаете большую часть реплик, вам хватит предложенных выше материалов. Если не уверены в своих силах, к вашим услугам субтитры на английском (для распечатки удобны программы наподобие Subtitle Workshop). В крайнем случае, можно воспользоваться и русскими, но все же ваша цель — не перевод, а полное погружение в языковую атмосферу!
