Благие намерения. Богоданная неудовлетворенность, которая, собственно, и движет всей эволюцией человеческого сознания. Хотеть Добра, Красоты и Любви - это Благо.
Но только вот обращали ли вы внимание, насколько противоречиво может выражаться эта богоданная неудовлетворенность в человеке?
Самый распространенный вариант: почему-то человек начинает выискивать везде доказательства того, что миром правит зло. Он делает это настойчиво и целеустремленно, буквально фанатично. Читает знаки в каждом событии, изобличает, призывает покаяться. При этом, конечно же, подразумевается, что он-то уже причастился к Божьему Благу, он познал Истину и потому может указывать другим на зло, царящее в них.
Правда, знакомая картина?
Но каждый житель Земли с детства знает, что в этом мире много зла и несправедливости. Каждый человек Земли хочет это изменить. Каждый человек Земли хочет жить счастливо в справедливом, ПРАВИЛЬНОМ мире (на свой личный лад, отсюда и проблемы). Так какое новое открытие делает изобличающий зло человек? Он говорит о том, что все уже знают. Все знают, что если человечество не откажется от эгоизма и жестокости, то оно погибнет. Это не секрет. Уже многие тысячелетия не секрет.
Какая странная ситуация: вместо того, чтобы искать источник Добра, призывать к нему, демонстрировать его, человек акцентирует свое внимание на источнике зла…
И обращается он к окружающим на языке угроз, противопоставляя себя им и вознося себя над ними: «Если вы не будете выполнять такие-то и такие-то заветы, если не примете ту доктрину, которую принял я (тем самым спасшись в одну секунду), то вы будете обречены на гибель». Такой человек далек от понятия духовности.
Это новичок в мире Духа, который еще по привычке может видеть только то, от чего нужно уйти, но То, к чему нужно направляться, еще скрыто от него.
И он всеми силами пытается отделить себя от зла этого мира, громко заявляя, угрожая и противопоставляя. На самом деле, ему нечего предложить другим ищущим кроме страха того, что они окажутся людьми второго сорта, плевелами, которые Кто-то отбросит без сожаления в момент великого перехода, конца света, Армагеддона, Рагнарека. И критерии отбора назначаются теми, кто видит, от чего нужно уйти, но понятия не имеет к Чему нужно стремиться.
Быть может, все дело в том, что мы отказываем этому миру в Свете? Мы планомерно, всеми усилиями удаляем Свет из этого мира, утверждая, что его нет здесь и что он может прийти только при определенных условиях? Мы говорим о том, что только великий Переход, Армагедон, Рагнарек способны вернуть этот Свет.
Вот так и получается:
Познав несовершенство этого мира, мы изобличаем его во зле, изолируем себя от него и ждем, что придет великий Кто-то и изменит для нас все в лучшую сторону.
Я не вижу здесь Воина Света. Я вижу здесь Борца с Тьмой.
Воин Света несет в себе этот Свет. А это означает, что он не тратит время на изобличение того, что уже и так изобличено. Воин Света борется с врожденной для человека тенденцией искать зло и всячески культивирует в себе Свет. Это его работа. Он должен каждой своей мыслью, каждыми своим дыханием, поступком, побуждением доказывать себе и окружающим, что Свет в мире есть, что правит именно Свет. Он должен демонстрировать истинную всепобеждающую силу Света.
Таким образом, он действует не «от зла», а «к Добру». И когда он начинает действовать так, он, наконец-то, узнает, что из себя представляет духовный путь.
С любовью, и пожеланием найти Свет каждому,
Софья Нижегородская
Черта с два. Вместо того, чтобы сдохнуть от злости или от ядовитого плевка, она молча проглотила оскорбления и продолжала пухнуть. Тогда я махнул рукой на брезгливость и попросту пнул ногой в надвигающуюся серую массу. Масса плотоядно чмокнула и поглотила мою ногу аж до колена. Я тут же хотел выдернуть ногу, но в одно мгновение оказался втянутым в амебины недра. Отчаянно зажмурившись, я непроизвольно задержал дыхание.
Внутри амеба оказалась неожиданно мягко обволакивающей и приятно прохладной. Я сделал было попытку выбраться из нее на волю и тут же отключился.
Мне приснился сон. Будто играем мы полуфинал с заречинцами. Все - как в натуре: я веду мяч от центра, пасую Голландцу, выхожу к воротам, принимаю пас, обвожу защитника и тут вдруг замечаю, что на месте вратаря в воротах заречинцев по-хозяйски развалилась моя амеба. Я скриплю зубами от злости - надо же, и здесь умудрилась меня достать! Очевидно, сожрав на закуску заречинского вратаря Серегу. И зафутболиваю мяч аккурат ей в центр туловища… Ач-черт!.. Такая атака провалилась!..
Мяч бесславно тонет в ртутных глубинах, а физиономия амебы - у нее на сей раз даже физиономия имеется: глазки, как два притушенных бычка, и пасть сковородником - кривится в издевательской ухмылке, наводя на мысль о хорошем кирпиче. И как будто в ответ на эту мысль - о всесилие сна! - в моей правой руке откуда ни возьмись появляется увесистый кирпич. Само собой, возможность пристукнуть амебу хорошим ударом кирпича мне вряд ли светит даже во сне. Но меня это сейчас почти не колышет. Я сейчас, так и быть, готов довольствоваться и малым.
От души замахиваюсь кирпичом, наметив точку меж глаз-окурков… И тут, как всегда в самый душевный момент сна, меня начинают бесцеремонно будить, да еще каким-то варварским способом - тыкая мне в грудь чем-то острым.
Я открыл глаза и сел. При этом что-то уныло звякнуло и тяжело оттянуло вниз мои руки. Я поднял руки, что стоило мне непривычного усилия, и взглянул на свои запястья. Их опоясывали широкие железные браслеты, они же - кандалы. Снабженные, как полагается порядочным кандалам, увесистыми цепями. Такие же побрякушки украшали и мои щиколотки. Мечта нашего дворового металлиста - Гарика Самойлова. Оторвав спросонный взгляд от Сяминой мечты, я осмотрелся и на время позабыл о своих новых металлических прибамбасах.
Я находился в довольно просторном каменном каземате, убого освещенном пламенем двух факелов. Эти хилые источники света торчали из стен по обе стороны от массивной решетки, заменяющей здесь, насколько я понял, входную дверь. Разбужен я был, как тут же выяснилось, острием копья. За тупой конец этого копья держался бугай под два метра ростом, поросший с головы до ног густой рыжей шерстью - ни дать ни взять Максов кот Абрикос в масштабе один к тридцати пяти. Помимо волос, наготу его прикрывало какое-то подобие кожаной набедренной повязки, а непроходимые рыжие дебри на могучей груди были перечеркнуты крест-накрест магистралями двух ремней, необходимых, вероятно, чтобы поддерживать кусок кожи на бедрах.
Этаких волосастых в камере было двое, второй отличался от первого только бурым колером. Еще четверых обитателей каземата бурый вариант Абрикоса выстроил лицом к стене.
Когда я, понукаемый рыжим котообразным, поднялся на ноги, классически гремя цепями, стоящие у стенки узники по команде бурого повернулись, готовясь покинуть помещение…
Глянув на своих сокамерников, я похолодел. Возможно даже - покрылся изморозью. Я-то самонадеянно считал, что человека, побывавшего в холодных объятиях амебы и вышедшего оттуда живым, ничем уже по жизни не пронять. Но это… Эти… Ну, я вам скажу!..
Тот, что стоял ближе всех к решетке, имел огромную птичью голову. С хищно загнутым орлиным клювом. Плечи и торс раза в два шире, чем полагалось при его росте. А ростом он едва доходил мне до груди. Но больше всего в его… хм… лице завораживали глаза. Желтые немигающие очи пернатого хищника. С узкими вертикальными зрачками. Одет он был в нечто бесформенно-пестрое, под складками угадывались очертания вроде бы человеческой фигуры… Хотя - кто его знает.
Следующий… В общем… Это была здоровенная ящерица (или ящер…). При хвосте. Правда, довольно коротком. Стоящая на задних ногах. И обмотанная какими-то цветастыми тряпками. Самыми выразительными в ее неподвижной вытянутой… черт… физиономии тоже были глаза. Огромные, прозрачно-серые, с узкими горизонтальными зрачками. Это пресмыкающееся возвышалось надо мной головы на две и все было слеплено из мышц, перекатывающихся под гладкой светло-коричневой кожей.
Третий был с меня ростом и фигуру имел вполне человеческую. Одетую в сапоги, штаны и куртку из кожи. Только вот голова на его плечах была волчьей… Уши топориком. Холодный взгляд… Такой взгляд, что… Ладно, но комментс.
А последним в ряду стоял здоровенный муравей. Стоял - как все они - на двух ногах. На муравье тоже имелась одежда. И даже довольно стильная. Узорчатые золотые пластины, соединенные между собой узкими ремешками, прикрывали его грудь и… Ну да, черт возьми! Брюшко!
Я обратил внимание на то, что все эти неизвестные современной науке монстры варварски закованы кем-то, наверняка тоже неизвестным современной науке, в кандалы, так же, как и я.
Между тем узники один за другим выходили из каземата, и тычок острием копья в спину дал мне понять, что я теперь один из них и должен идти туда же, куда и они. Я не стал вынуждать стражника повторять приглашение дважды и пристроился в хвост шеренги, в затылок муравью.
Пока мы, гремя вразнобой цепями, поднимались по узкой каменной лестнице, ведущей, очевидно, к выходу из подземелья, я попытался абстрактно прикинуть, где нахожусь.
Самым правдоподобным вариантом из тех, что пришли мне в голову, был, что пребываю я сейчас в какой-нибудь палате номер семь городской психбольницы, с диагнозом буйнопомешанный в сильнейшем приступе бреда. Я решил не ломать больше над этим голову, а воспользоваться случаем и постараться не терять времени даром в этом крутом месте, пока приступ не кончился.
Между тем наша цепочка вытянулась из каземата и, понукаемая все теми же и еще тремя присоединившимися котообразными, продолжила путь коридорами дьявольски старинного, судя по всему, средневекового замка. Хотя - кто его знает…
Тут я обратил внимание на посторонний предмет, болтающийся у меня на шее в виде кулона. Это был… Нуда, похоже, что алмаз. Размером с голубиное яйцо. Я взял его и повертел в пальцах, рассматривая.
Обычно человек начинает испытывать острую потребность в религии или эзотерике в тот момент, когда ощутит несовершенство и несправедливость этого мира. И подспудно он знает, что на самом деле так быть не должно. Он сердцем чувствует, что есть Кто-то, или Что-то, что способно изменить текущий ход вещей. Надо только найти путь к этому Кто-то, задать вопросы и попросить о помощи. Направление всегда одно: от несовершенства и несправедливости -
к совершенству и гармонии.
Благие намерения. Богоданная...
Быть воином и быть солдатом - не одно и то же, это качество ума. Можно быть бизнесменом и воином, или воином и бизнесменом.
"Бизнесмен" - это качество ума, который всегда торгуется, пытаясь дать меньше, а получить больше.
Вот что я имею в виду под словом "бизнесмен": он старается дать поменьше и получить побольше, всегда торгуется, всегда думает о прибыли. Воин - это тоже качество ума, качество азартного игрока, а не торговца, это готовность поставить на кон все, что у него есть; это...
Каждый народ смотрит в своё будущее через призму прошлого, творит в настоящем на основе Духовности Культуры, которая воспринята от Предков. Если народ не имеет своего, подчёркиваю, своего прошлого, такой народ перестаёт существовать.
Нас приучили смотреть на мир через христианство, через марксизм-ленинизм, через учебники с придуманной историей. Но ведь есть и Славяно-Арийский взгляд на всё происходившее во Вселенной и на Земле.
Из Древних Рунических Летописей Древнерусской церкви...
Быть воином - это самый эффективный способ жить. Воин сомневается и размышляет до того, как принимает решение. Но когда оно принято, он действует, не отвлекаясь на сомнения, опасения и колебания. Впереди - ещё миллионы решений, каждое из которых ждёт своего часа. Это - путь воина.
Война воина идет на личном уровне.
Воин принимает ответственность за все свои действия и решения
Воин принимает ответственность за все свои действия, даже за самые пустяковые. Обычный человек занят...
Чтобы понять, кем был Гесар из Линга, великий король-воин Тибета, сначала нужно понять принцип воина. Этот термин многие века был сердцем линии передачи учений Гесара из Линга, потомки которого есть среди тибетцев и сегодня.
Хотя на эту традицию, как и на всю тибетскую культуру, оказал влияние буддизм, принцип воина по своему происхождению является самостоятельным учением.
Когда мы говорим об искусстве воина, мы на самом деле не говорим о навыках, необходимых для того чтобы вести войну в...
В ситуациях страха, возникающих в нашей жизни, всегда есть ступеньки для того, чтобы перешагнуть через страх. А по другую сторону трусости находится смелость. Если мы идем по ступенькам правильно, то преодолеваем границу между трусостью и храбростью.
Может случиться, что за пределами своего страха мы обнаружим не храбрость, а трепетную чуткость: мы все ещё колеблемся и вздрагиваем – но это действительно чуткость, а не смятение.
Чуткость, как мы уже говорили, содержит элемент печали. Это не...
Давайте поразмышляем о природе тьмы. Это одна из самых загадочных вещей в существовании - в вашей жизни она тоже присутствует, вы не можете не думать о ней. Необходимо принять природу тьмы, потому что такова же природа сна, такова же природа смерти и такова же природа неведения.
Первое, что откроется вам, когда вы будете медитировать на тьму, что тьмы не существует, что она присутствует не существуя. Она более загадочна, чем свет - она не имеет существования; скорей напротив, это просто...
Когда-то между богами была междоусобная война. Говорят, что она давно закончилась, хотя не все разделяют данную точку зрения. И до сих пор по Земле ходят те, кто принял путь меча и сражается на стороне Тьмы. Павшие воины уступают место молодым, и вновь черные клинки пьют кровь тех, кто осмелился противостоять незримой силе Ночи. Сколь велики прекрасные деяния, совершенные Воинами Тьмы! Никто не может укрыться от их ярости. Их пути исходят из глубин Преисподней и устремляются в Небеса, пронзая их. Они носят войну в своих сердцах. Они всегда в дороге, всегда на шаг впереди любого своего противника, поэтому они не берут пленных. Их стихия - разрушение, их жизнь - это смерть их врагов. Чужой кровью они платят за право быть и своей - за право становиться. Они вскрывают пустоту черепов своих врагов и наполняют их лучшим вином. В душах Воинов Тьмы нет места надеждам и отчаянию. Их души полны огня, изливающегося в мир. Когда-нибудь старый мир вспыхнет от их сердец и сгорит, освободив место для нового мира.
Они говорят: «Мы были рождены, чтобы владеть этим миром. Кто посмеет выступить против нас?! Этот мир слишком хрупок, чтобы вынести наши шаги. Мы разрушим его своей поступью и сотворим мир достаточно крепкий, чтобы он устоял, когда мы начнем ТАНЦЕВАТЬ! Миг нашего триумфа станет мгновением нашего величайшего позора, ибо враги наши - грязь и немощь старого мира. Можем ли мы гордится победой над такими врагами?! Не с ними мы будем сражаться и не от их рук умирать. Мы идем на войну с нашей ничтожностью, опустившей нас на один уровень с нашими врагами. Вступив в эту битву, мы уже проиграли, но, не смотря на это, мы пройдем по нашему пути так далеко, как только сможем. Мы завоюем право утверждать нашу волю в мире, который слишком долго прозябал в лени и довольстве собой». Для Воинов Тьмы разрушение есть наивысшая форма созидания, а убийство - наивысшее проявление жизни.
Воин Тьмы - любимый сын Смерти. Все его победы и поражения принадлежат только ему. Он благодарит за помощь и карает за предательство, потому что ему принадлежит такое право. Его сила освещает путь, и никто не смеет указывать, в каком направлении ему следует двигаться. Жизнь Воина Тьмы служит его воле. Его душа - это меч, не ведающий непреодолимых преград. Он действует там, где другие колеблются, и выжидает в те моменты, когда иные бросаются вперед сломя голову.
Жизнь - это борьба за существование, в которой горло поверженного врага считается лучшей опорой для ноги победителя. Воин Тьмы оставляет благородство для рыцарских турниров и без угрызений совести сметает тех, кто осмелился встать у него на пути, будь то другие воины, женщины, старики или дети, ибо каждый из них может вонзить нож в спину воина, решившего поиграть в благородство. За спиной Воина Тьмы простирается безжизненная пустыня. Он не доверяет тем, кто признает его превосходство на словах, ибо кто может утверждать, что ему известно все, на что способен Воин Тьмы?!
Главный враг Воина Тьмы - вера. Он не верит в свое всемогущество и знает, что всегда найдется кто-то посильнее его. Он не верит друзьям, ибо чаще всего предательство исходит от тех, кто рядом. Его не трогают крики о помощи, ибо не всякий попавший в беду достоин спасения.
Лучший друг Воина Тьмы - это его самый злейший враг. Своим врагам он доверяет больше, чем самым преданным товарищам. Враги делают нас сильнее, в то время как друзья незаметно подтачивают наш дух, оскверняя наше одиночество. Потребность в друге является самым верным проявлением слабости. Победа всегда принадлежит кому-то одному, тот же, кто начинает делить свою победу с друзьями и соратниками, неизбежно окажется в числе проигравших.
Воин Тьмы - духовное существо, но его дух признает только кровь. Черным мечом своей души он вырезает сердца у своих врагов и бросает их в огонь своего величия. Он знает, что сколь бы не были велики его победы, самая главная битва всегда ждет его впереди, и только от него зависит, переживет ли он ее или навсегда исчезнет во мраке.
Воин Тьмы безразличен к воздаянию. Все, что ему нужно, он в состоянии добыть себе сам. Его личная сила определяет степень его свободы.
Абсолютно все Воин Тьмы способен обратить в оружие. Его разум и чувства, желания и мечты, и даже слабости он использует для того, чтобы одержать победу в битве жизни.
Сила Воина Тьмы - в знании своих сильных и слабых сторон. Самообман и самоуспокоение чужды ему. Он знает, чего хочет, и как этого достичь наилучшим способом, в противном случае смерть может настичь его раньше, чем он позволит это.
Сила Воина Тьмы - в понимании себя и своих врагов. Он смотрит на мир чистым взором, не замутненным предрассудками и неверными толкованиями, ибо толкования и предрассудки ошибочны уже в силу своего существования.
Сила Воина Тьмы - в умении чувствовать настроение мира: переменчивое дыхание ветра, эмоции облаков, ласки дождя, стыдливость тумана, напускное равнодушие звезд, загадочность радуги - все то, что невозможно знать, но можно научиться переживать в своем сердце.
Путь Воина Тьмы и прост и сложен одновременно. Порой горизонт сам стремится лечь под твои ноги, а иногда на то, чтобы сделать всего один шаг, уходит целая вечность.
Воин Тьмы знает: нет более важного дела, чем то, которое он делает здесь и сейчас. Цель всегда оправдывает средства, а слезы детей - лучший напиток в редкие минуты затишья между сражениями. Жестокость и милосердие - пустой звук для того, кто знает людей.
Воин Тьмы умеет убивать не только ненавистью, но и любовью. Он также умеет быть недоступным для чужой ненависти и любви, особенно для любви, ибо это - самое трудное.
Есть многое, что Воин Тьмы может себе позволить, в том числе трусость, предательство, глупость и даже лень, но он не может не быть воином. Жизнь обычного человека смертельна для него. Обыденность - это ржавчина, которая потихоньку разъест душу и превратит его в ничтожное создание, не достойное даже презрения.
Воин Тьмы не стремится ни к свету, ни к покою, хотя при желании мог бы заполучить и то, и другое. Вся его жизнь - это битва, и поэтому, когда он устанет сражаться, он умрет.
Он хочет жить не для того, чтобы есть, пить и совокупляться. Он хочет жить не для того, чтобы посвятить свою жизнь какой-либо великой цели или служению. Он хочет жить не для того, чтобы добиться величия в глазах окружающих и не ради саг, которые, возможно, сложат о его победах. Он хочет жить, потому что хочет умереть. Его жажда жизни - это победа над жаждой смерти. Когда-нибудь все изменится, а до тех пор его жизнь - это смерть других, его смерть - недостижимая мечта его врагов, его жажда - это его воля.
Воин Тьмы сражается за себя. Вся его армия состоит всего из одного человека - это он сам. Воин Тьмы сражается не с людьми, но с их многочисленными богами. Удостовериться в смерти бога можно только одним способом - поставить ногу ему на горло.
Воин Тьмы побеждает не своих врагов, но самого себя. Каждая его победа - это также и поражение…
Воин Тьмы говорит:
«Каждый из нас живет для себя и ради себя. Счастье грядущих поколений, занимавшее то, что некоторые наивные люди безосновательно полагают своим «разумом», ничуть нас не беспокоит. Поэтому мы желаем увидеть крах вашей цивилизации и наступление другой эпохи, не признающей никаких границ, никаких бюрократических условностей, мы желаем насладиться долгожданным мигом триумфа, когда самые страшные ночные кошмары, питаемые и направляемые нашей силой, оживут и поглотят значительную часть человечества. На нашем пути мы не отступим ни на шаг. Мы не можем больше ждать ни одной секунды, ибо секунда - это непозволительная роскошь для нас, мы хотим действовать, а не говорить. Время наивных фантазий и бесплодных теоретических построений подошло к концу. Жизнь слишком коротка, чтобы позволить кому-нибудь другому в будущем насладиться плодами наших заслуженных побед или же вкусить горечь наших поражений. Как бы то ни было, но это будут наши победы и наши поражения, и никому не дозволено прикасаться к ним. Поэтому мы сделаем все, что желает наш разум, мы насладимся всем, что вожделеют наши чувства, мы завоюем все, чего коснется наша воля. Каждый миг нашей жизни станет маленьким триумфом, укрепляющим наше будущее величие. Подобно огненным смерчам мы пронесемся над головами людей, одаривая смертью всякого, кто осмелится оскорбить нас своим взглядом. Никто и ничто не сможет остановить нас на нашем пути. Мы не будем ни первыми, ни последними. Мы станем единственными. Нам не нужны ни Тысячелетний Рейх, ни зависть потомков, ибо мы стараемся не для истории. Мы желаем полной власти над своими жизнями, и мы завоюем эту власть, чего бы нам это ни стоило. Наши жизни станут прочнейшими струнами, натянутыми между вечностью и свободой, и они сотворят из себя музыку, от которой треснет купол небес над нашими головами - эта последняя из границ умирающего мира. И когда последняя звезда падет на землю перед нашими ногами, мы обретем свободу и силу изжить этот мир для самих себя.
То, что глупцы полагают тьмой, ослепляет наши глаза, но мы не закрываем их. Мы желаем видеть и слепящую тьму наших сердец и беспросветный мрак людского существования. Мы ничего не забываем, и каждая пролитая нами капля крови отольется нашим врагам морями слез. Сила, способная остановить нас, уже мертва. Наши руки свободны, но они все еще слишком слабы, слишком немощны, слишком изнежены. Очень долго мы заражались людской слабостью, поэтому нам требуется время, чтобы излечиться, но уже сейчас каждый из нас способен сокрушить любую армию мира. Наше самое действенное оружие - слово. Мы владеем информацией и контролируем ее потоки. Способны ли вы разоружить теперь нас? Способны ли вы на что-нибудь, кроме трусости и подлости? Нет. Вы не заслужили ни знаний, ни силы, поэтому мы будем говорить с вами на языке страданий и боли. Мы вырвем языки у вас и у ваших пророков и бросим их в грязь. Мы заставим ваших детей ненавидеть вас и считать служение нам лучшей долей. Мы произведем на свет машины и философии, подчиняясь которым вы забудете о том, что вы наши рабы, обреченные на заклание. Мы станем для вас богами, но мы не будем ими, ибо вы не достойны таких богов как мы. Не от наших рук вы примете смерть, но от своих собственных, и небытие поглотит вас, а мы позаботимся о том, чтобы на Земле не осталось даже воспоминаний о вашем пребывании. Мы станем очищением и очистимся сами.
В мире, где последние стали первыми, мы не поддались последнему искушению - мы не сделались стадом, одним из многих. Несокрушимые скалы нашего одиночества успешно противостоят бушующему морю ненависти и зависти. Кто может бросить нам вызов? Вокруг - только грязь и ничего кроме грязи. Каждое препятствие, воздвигнутое на нашем пути, мы преодолеваем с легкостью. Каждый, кто осмелился выйти против нас с оружием, падает на колени, поверженный собственной трусостью. Мы уже не видим для себя достойных противников. Люди измельчали. Мы ходим среди карликов и нам отвратительно даже наше превосходство над вами, ведь мы желаем большего. Повелевать грязью - разве это наша цель?
Отбросы человечества должны быть безжалостно ликвидированы, дабы истощенная их деяниями Земля смогла насытиться ими же самими. Слишком долго вы кормились Землей, пришло время напоить ее своей плотью. Мы принесем вас в жертву Земле - это будет величайшее жертвоприношение из всех, когда-либо совершавшихся. Страшный суд, на который вы уповаете, так и не свершится. Своей волей мы отменим всякий суд над вами, поскольку вы не заслужили никакого суда. Вы уже давно сами объявили себя виновными и вынесли себе смертный приговор. И вы же приведете его в исполнение; нам даже не придется марать руки. Мы не судьи и не палачи, мы - само будущее, которое несется на вас с неотвратимостью лавины. Наша сила в каждом нарождающемся мгновении, наша воля страшнее любой небесной кары, наше счастье страшнее всех адских мук, которые вы только способны вообразить.
Мы живем в эпоху, когда действие определяет знание. Мы не знаем ничего, наши действия разрушили все, во что верили наши предки и мы сами. Вокруг нас простирается поле обломков былого, но мы не желаем подбирать их и довольствоваться этим. Мы хотим большего, мы желаем завоевать для себя право творить по своему образу и подобию, в строгом соответствии со своими желаниями и волей, не оглядываясь на людей и богов и на их ничтожные «законы». Мы устали от ваших мерзких рыл, являющихся нам при свете дня. Нам отвратительно ваше зловонное дыхание на наших лицах вместо чистого свежего воздуха, которого мы жаждем в своих сияющих сердцах. Ваши дряхлые немощные тела загораживают от нас чудеса этого мира, предназначенные не для вас - грязных свиней, - но для тех, кто сумеет распорядиться ими должным образом. Вы виноваты даже в том, что дышите нашим воздухом, пожираете нашу пищу и путаетесь у нас под ногами. «Слабый должен погибнуть», - говорит неизбежность, пугавшая вас столько тысячелетий, но и ее мы сумели обратить на свою сторону, подчинить своим целям. Мы не признаем над собой ее власти и власти ее приспешников: судьбы или бога. Мы желаем заполучить День вместе со всем, что в нем есть, но мы не желаем видеть в нем вас.
Ваши боги умерли один за другим, но вы, так истово верившие в них, не спешите последовать за ними в могилу. Мы позволим вам уйти, уйти навсегда - это единственная милость с нашей стороны, на которую вы можете рассчитывать. Мы позволим вам уйти. Ведь вы уже принадлежите нам, только еще не понимаете этого. Каждый раз, когда мы проходим мимо вас, мы держим ваши жизни в своих руках, ибо в нашей власти оборвать их, и каждый раз мы милуем вас, но не из милосердия, которое нам неведомо, а лишь потому, что ваша смерть будет для нас столь же отвратительным зрелищем, как и ваша жизнь. Вы воплощаете в себе все, что ненавистно нам. Мы терпели долго, быть может даже слишком долго, но терпение наше не бесконечно. Предел нашей милости положен отныне и до полной победы. Мы превзойдем грязь вашего бытия. Огненные цветы наших сердец осветят эту смрадную ночь, поглотившую мир, и призовут новый рассвет. И никто не сможет воспрепятствовать восходу нового светила. И когда самый первый луч коснется вершины высочайшей из гор, мы будем там, чтобы умыться его чистой энергией и воскликнуть, прощаясь с этим чудесным мгновением: «Свершилось!»
Воин Тьмы говорит:
«Здесь и сейчас рождается наше будущее. Чью власть оно примет над собой: власть ничтожных рабов, копошившихся долгие тысячелетия в собственных нечистотах, или власть тех, кто имеет достаточно силы и смелости, чтобы взять власть над грядущим в свои руки? Мы даем ответ на этот вопрос. Наше грядущее говорит нам и только нам, ибо вокруг нас нет никого, кто осмелился бы слушать этот голос.
«Всякий оступившийся должен сгинуть без могилы и памяти». - Мы не подталкиваем падающих и не протягиваем им руки; слабым нечего делать на пути, которым мы идем.
«Всякий заблудившийся должен сгинуть без могилы и памяти». - Мы не учимся у глупцов и не учим отступников; слепым нечего делать на пути, которым мы идем.
«Всякий гордящийся своей глупостью и ничтожностью должен сгинуть без могилы и памяти». - Нам отвратительны глупцы, но еще больше мы презираем счастье глупцов; тем, кто всегда доволен собой и своей жизнью, нечего делать на пути, которым мы идем.
«Всякий ищущий погибели должен сгинуть без могилы и памяти». - Наши жизни стоят ровно столько, сколько стоит наше желание жить; тем, кто дешево ценит свою жизнь и готов отдать ее ради других, нечего делать на пути, которым мы идем.
«Всякий убивающий себя должен сгинуть без могилы и памяти». - Наше существование прекрасно, мы счастливы везде, где бы мы ни были; тем, кто ищет страданий, нечего делать на пути, которым мы идем.
«Всякий потакающий своим слабостям, но не силе должен сгинуть без могилы и памяти». - Мы потакаем своей силе, и сила отвечает нам взаимностью; тем, кто лелеет свои слабости, нечего делать на пути, которым мы идем.
«Всякий разучившийся ходить без чужой помощи должен сгинуть без могилы и памяти». - Мы не подбираем раненых, поскольку у каждого из нас своя битва, свои победы и свои поражения; тем, кто хочет, чтобы его несли, нечего делать на пути, которым мы идем.
«Всякий взращивающий сомнения и смуту должен сгинуть без могилы и памяти». - Нам ведомо безрассудство, но и осторожность не чужда нашим душам; трусам, хотящим заразить окружающих своей трусостью, нечего делать на пути, которым мы идем.
«Всякий поднявший глаза, но не голову должен сгинуть без могилы и памяти». - Наше любопытство подкреплено силой, позволяющей вырвать знание из цепких когтей неведомого; тем, кто претендует на знание, не обладая правом его получить, нечего делать на пути, которым мы идем.
«Всякий преградивший нам путь должен сгинуть без могилы и памяти». - Мы не убийцы, ибо убить можно только равного; осмелившиеся встать у нас на пути будут сметены, ибо грязи нечего делать на пути, которым мы идем.
«Всякий просящий прощения и прощающий другого должен сгинуть без могилы и памяти». - Каждый из нас отвечает за свои поступки только перед самим собой; прощению и стыду нечего делать на пути, которым мы идем.
«Всякий призывающий к покаянию и искуплению должен сгинуть без могилы и памяти». - Каждый из нас - горная вершина, над которой нет и не может быть ничего; ищущим господ над собой нечего делать на пути, которым мы идем.
«Всякий молящийся и ждущий ответа на свою молитву должен сгинуть без могилы и памяти». - Вера не отравляет наши сердца, наша кровь чиста от божественных метастазов; тем, кто ищет нового господина над собой нечего делать на пути, которым мы идем.
«Всякий судящий и позволяющий вершить над собой суд должен сгинуть без могилы и памяти». - Над нами нет суда, но и под нами его нет, мы не судим и неподвластны никакому суду; тем, кто хочет справедливости и воздаяния по делам его, нечего делать на пути, которым мы идем.
«Всякий вставший по доброй воле на колени должен сгинуть без могилы и памяти». - Пока мы живы, наши колени не коснуться земли, и нет такой силы, перед которой мы добровольно склонили бы наши головы; тем, кто жаждет поклонения и нового рабства, нечего делать на пути, которым мы идем».
