Рассказ написан в форме исповеди взрослого мужчины перед маленьким мальчиком. Когда-то у автора произошла серьезная размолвка со своим племянником Женей. В этом произведении он обращается именно к нему, пытаясь объяснить и мальчику, и себе, почему он так себя вел в тот момент.
Иван Бунин «Цифры». Краткое содержание 1-2 главы
Автор называет мальчика шалуном, который без устали с утра до ночи кричит и бегает по всем комнатам. Но тем трогательнее ему, взрослому человеку, видятся те моменты, когда ребенок, успокоившись, прижимается к нему, или когда он порывисто его целует после примирения. К вечеру мальчик извинился перед дядей и попросил все-таки показать ему цифры. С утра малыш загорелся желанием, чтобы ему купили пенал, выписали детский журнал. Но у дяди не было настроения идти в город все это приобретать. Он сказал, что сегодня царский день, все закрыто. Тогда мальчик попросил хотя бы цифры показать.
Возможно, малыш и не вспомнит, когда вырастет, как однажды вышел из столовой с очень грустным личиком после ссоры с дядей.
И. А. Бунин «Цифры». Краткое содержание 3 главы
Вечером неугомонный Женя придумал себе новую игру: подпрыгивать и при этом звонко вскрикивать в такт. Мама с бабушкой пытались остановить его, но он не реагировал. Дерзко ответил и на замечание дяди. Тот еле сдержался, чтобы не вспылить. Но после очередного прыжка и крика дядя сорвался с места, заорал на мальчика, схватил его за руку, шлепнул и вытолкал из комнаты.
От боли и оскорбления Женя начал вопить за дверью. Сначала с паузами, затем без умолка и с рыданиями. Затем он уже стал просто играть на чувствах, звать. Дядя сказал, что ничего с ним не случится, мама старалась быть хладнокровной. Только у бабушки задрожали губы, она отвернулась ото всех, но крепилась, на помощь не шла. Женя понял, что взрослые тоже решили стоять на своем. Он уже не мог плакать, голос охрип, но все равно продолжал кричать. Уже и дяде захотелось открыть дверь в детскую и остановить эти страдания одним горячим словом. Но это ведь не согласуется с правилами поведения взрослого. Наконец, мальчик затих.
Дядя не выдержал и заглянул в комнату, делая вид, что ищет портсигар. Женя играл на полу пустыми спичечными коробками. Он поднял голову и сказал дяде, что больше никогда не будет его любить. Мама с бабушкой тоже зашли к нему и поучали, что нехорошо так себя вести, надо попросить у дяди прощение, а то он уедет в Москву. Но Жене было все равно. Взрослые снова стали игнорировать его.
Краткое содержание «Цифры» Бунина И. А.: 6 глава
В детской уже было сумрачно. Женя продолжал перекладывать коробочки на полу. Бабушка стала шептать ему, что он бесстыдник, что дядя ему не только гостинцев не купит, а самое главное - цифры не покажет. Это растормошило Женю. В его глазах появились искорки. Он попросил скорее начать. Но дядя снова не спешил.
Краткое содержание «Цифры» Бунина И. А.: 7 глава
Женя, наконец, извинился перед дядей, сказал, что так же любит его, и тот смилостивился и приказал нести к столу карандаши, бумагу. Глаза мальчика засияли радостью, но был в них и страх: а вдруг передумает. С наслаждением под наблюдением дяди выводил Женя на бумаге свои первые цифры.
Психологические тонкости творчества Ивана Бунина до сих пор интересуют читателя, хотя и реалии, о которых он писал, канули в лету. Уже не актуальна проблема мелкопоместного дворянства, но все также неистребима тема взросления человека, которая является смысловым центром рассказа «Цифры».
Уже во второй половине XIX века в русской литературе сложилась традиция обращения к теме детства. Об этой прекрасной поре жизни писали Лев Толстой, Сергей Аксаков, Максим Горький и другие. Взглянуть на мир глазами ребенка, понять, что он чувствует и испытывает, о чем мечтает эта маленькая и еще не до конца сложившаяся, но уже достаточно самобытная личность, — все это интересовало и продолжает интересовать писателей. Проблеме детства посвящен рассказ Ивана Алексеевича Бунина «Цифры».
Произведение это написано в 1906 году и представляет собой исповедь взрослого человека, дяди, перед своим племянником. Перед читателем рассказ от первого лица в трех частях об одном случае, скорее даже происшествии, из тех времен, когда маленький мальчик Женя еще только учился читать, считать и писать, и самой большой его мечтой было поскорее выучить цифры.
Почему рассказ Бунина был назван «Цифры»? Мечта выучить цифры полностью захватила главного героя. Она и вынесена автором в заглавие рассказа. Однако это нечто большее, нежели просто каприз юного Жени.
Название «цифры» является символом детской мечты, и вместе с тем его можно трактовать как яблоко раздора, предмет, поставивший взрослого и ребенка на противоположные стороны конфликта, в котором очень непросто найти правого.
В центре сюжета произведения находится конфликт между дядей и его племянником, мальчиком Женей. Ребенок, исполненный энергии учиться, просит его показать ему цифры, но взрослому лень ехать за карандашами в город, и он отказывается, все время откладывая урок.
Женя, так загоревшись тягой к познанию, не может терпеть и начинает вести себя слишком активно, чем раздражает своего дядю. В результате происходит крупная ссора, в ходе которой ни один, ни другой не хотят признавать свою неправоту – а, между тем, она свойственна им обоим — только бабушка делает попытки примирить «мужчин». В конце концов, у нее получается, и, пройдя через этот конфликт, оба, и ребенок, и взрослый, вынеся из него жизненный урок, садятся за стол и занимаются счётом.
Рассказ состоит из семи частей, в каждой из которых рассказчиком является сам дядя. Он начинает свое повествование обращением к Жене со словами о некоторой ссоре, произошедшей между ними в прошлом. Таким образом, автор сразу определяет предмет, о котором будет идти речь. С помощью приема «взгляд в прошлое» писатель формирует особое восприятие этой истории – назидательное, поучительное. В то же время рассказчик сам оценивает свои действия и делает нравственный вывод из них.
При том его речь – это не просто изложение событий, это живое воспоминание; язык автора легок, динамичен и эмоционален, благодаря чему мы искренне сопереживаем героям и стараемся найти оправдание им в этой ссоре.
Центральные образы – это, конечно, рассказчик и его племянник. Их взаимоотношения движут действием и становятся основой конфликта произведения. Несмотря на то, что все происходящее мы видим со стороны дяди, его слова довольно объективны и содержат компонент анализа.
Очень трогательное и вместе с тем точное описание Жени дается в первой части:
…Ты большой шалун. Когда что-нибудь увлечет тебя, ты не знаешь удержу. Ты часто с раннего утра до поздней ночи не даешь покоя всему дому своим криком и беготней. Зато я и не знаю ничего трогательнее тебя, когда ты, насладившись своим буйством, притихнешь, побродишь по комнатам и, наконец, подойдешь и сиротливо прижмешься к моему плечу!
Характеристика Жени — активный, любопытный и очень любящий ребенок, несмотря на то, что иногда его обуревают капризы. Дядя же сильно любит его, каждый раз, когда от него требовалась строгость, непреклонность, как от взрослого, ему было безумно жаль ребенка. Однако в ссоре между ними двумя есть немалая доля его вины, потому что он вовремя не смог проявить снисходительность и нежность; вверх над ним взяли гордость и упрямство. Это характеристика дяди – человека эмоционального и вспыльчивого, но искренне привязанного к племяннику.
Также в рассказе действуют мама и бабушка Жени, которые тоже разделились во мнениях: мама на стороне дяди, а бабушка – Жени. Однако она не ругает поссорившихся, а пытается их примирить. Бабушка, как образец мудрости и взвешенности, как опытный в жизни человек, понимает глупость этого раздора, и в финале лишь ей удается наладить мир между главными героями.
Тема рассказа – это взаимоотношения детей и взрослых. Для ребенка все окружающее – это непознанная реальность, она любопытная и манящая, а для взрослого эта реальность уже не представляет такого интереса. В результате возникает непонимание, которое приводит к конфликту.
Автор демонстрирует детское восприятие мира взрослому читателю, дабы заполнить пропасть непонимания между членами одной семьи. Детство скоротечно, оно легко забывается, поэтому взрослым очень сложно осознать и почувствовать то, что переживает ребенок.
Однако ранняя пора жизни – самое ответственное время, когда закладывается фундамент личности. От того, смогут ли родители понять своего наследника, зависит его судьба. Дядя должен всеми силами поощрять любознательность племянника, только так он вырастет образованным человеком. Однако в то же время нельзя потакать его капризам, иначе весь воспитательный эффект просвещения сойдет на нет.
В своем произведении автор поднимает проблему воспитания, отношений взрослых и детей, разницы в восприятии ими окружающего мира. Также важными являются вопросы детского любопытства и мечты, стремления учиться и развиваться, свойственного каждому ребенку, вопросы человеческой натуры, которая упрямством и ленью мешает иногда разумному решению проблемы.
Нравственная проблематика произведения прямо указывает на извечные пороки людей всех возрастов: категоричность, эгоизм, необязательность и т.д. Взрослый человек с годами лишь усугубляет детские недостатки и соревнуется с ребенком, поддаваясь нервному возбуждению. Показывая, насколько охотно почтенные господа впадают в детство, автор обращает внимание на то, что зрелость определяется умением управлять собой, а не возрастом.
Главная мысль рассказа заключается в том, что в общении с детьми необходимо вести себя по-взрослому. Цифры в определении возраста ничего не значат, потому что с годами человек может и не измениться. Дядя легко выходит из себя, показывая капризному воспитаннику дурной пример. Капризничать он, может, и отучит, но привьет зарождающейся личности еще более негативные черты вроде упрямства, вспыльчивости и категоричности.
Идея в том, что дядя под воздействием житейской мудрости из уст бабушки избирает правильный путь: он возвращается назад и исправляет свою ошибку, реализуя давно данное обещание. Женя и его воспитатель умиротворенно берутся за изучение цифр.
Автор заставляет нас задуматься о том, что необходимо помнить и учитывать эту разницу в опыте, в отношении к миру, ведь ребенок – это совершенно другое, непохожее на взрослых людей, существо и требует особенного подхода. Вывод прост: нужно ответственно подходить к воспитанию подрастающего поколения, не подавая негативного примера.
Более того, в конфликте нельзя однозначно выделить правую сторону, ведь в любом конфликте у каждого своя истина, но каждый и в какой-то мере бывает неправ, поэтому всегда надо уметь идти на компромисс и находить его. В этом заключается нравственный смысл рассказа.
Интересно? Сохрани у себя на стенке!
«Мой дорогой, когда ты вырастешь, вспомнишь ли ты, как однажды зимним вечером ты вышел из детской в столовую, - это было после одной из наших ссор, - и, опустив глаза, сделал такое грустное личико? Ты большой шалун, и когда что-нибудь увлечет тебя, ты не знаешь удержу. Но я не знаю никого трогательнее тебя, когда ты притихнешь, подойдешь и прижмешься к моему плечу! Если же это происходит после ссоры, и я говорю тебе ласковое слово, как порывисто ты целуешь меня, в избытке преданности и нежности, на которую способно только детство! Но это была слишком крупная ссора…»
В тот вечер ты даже не решился подойти ко мне: «Покойной ночи, дядечка» - сказал ты и, поклонившись, шаркнул ножкой (после ссоры ты хотел быть особенно благовоспитанным мальчиком). Я ответил так, будто между нами ничего не было: «Покойной ночи». Но мог ли ты удовлетвориться этим? Забыв обиду, ты опять вернулся к заветной мечте, что пленяла тебя весь день: «Дядечка, прости меня… Я больше не буду… И пожалуйста, покажи мне цифры!» Можно ли было после этого медлить с ответом? Я помедлил, ведь я очень умный дядя…
В тот день ты проснулся с новой мечтой, которая захватила всю твою душу: иметь свои книжки с картинками, пенал, цветные карандаши и выучиться читать и писать цифры! И все это сразу, в один день! Едва проснувшись, ты позвал меня в детскую и засыпал просьбами: купить книг и карандашей и немедленно приняться за цифры. «Сегодня царский день, все заперто» - соврал я, уж очень не хотелось мне идти в город. «Нет, не царский!» - закричал было ты, но я пригрозил, и ты вздохнул: «Ну, а цифры? Ведь можно же?». «Завтра» - отрезал я, понимая, что тем лишаю тебя счастья, но не полагается баловать детей…
«Ну хорошо же!» - пригрозил ты и, как только оделся, пробормотал молитву и выпил чашку молока, принялся шалить, и весь день нельзя было унять тебя. Радость, смешанная с нетерпением, волновала тебя все больше, и вечером ты нашел им выход. Ты начал подпрыгивать, бить изо всей силы ногами в пол и громко кричать. И мамино замечание ты проигнорировал, и бабушкино, а мне в ответ особенно пронзительно крикнул и ещё сильнее ударил в пол. И вот тут начинается история…
Я сделал вид, что не замечаю тебя, но внутри весь похолодел от внезапной ненависти. И ты крикнул снова, весь отдавшись своей радости так, что сам господь улыбнулся бы при этом крике. Но я в бешенстве вскочил со стула. Каким ужасом исказилось твое лицо! Ты растерянно крикнул ещё раз, для того, чтобы показать, что не испугался. А я кинулся к тебе, дернул за руку, крепко и с наслаждением шлепнул и, вытолкнув из комнаты, захлопнул дверь. Вот тебе и цифры!
От боли и жестокой обиды ты закатился страшным и пронзительным криком. Ещё раз, ещё… Затем вопли потекли без умолку. К ним прибавились рыдания, потом крики о помощи: «Ой больно! Ой умираю!» «Небось не умрешь, - холодно сказал я. - Покричишь и смолкнешь». Но мне было стыдно, я не поднимал глаз на бабушку, у которой вдруг задрожали губы. «Ой, бабушка!» - взывал ты к последнему прибежищу. А бабушка в угоду мне и маме крепилась, но едва сидела на месте.
Ты понял, что мы решили не сдаваться, что никто не придет утешить тебя. Но прекратить вопли сразу было невозможно, хотя бы из-за самолюбия. Ты охрип, но все кричал и кричал… И мне хотелось встать, войти в детскую большим слоном и пресечь твои страдания. Но разве это согласуется с правилами воспитания и с достоинством справедливого, но строгого дяди? Наконец ты затих…
Только через полчаса я заглянул будто по постороннему делу в детскую. Ты сидел на полу весь в слезах, судорожно вздыхал и забавлялся своими незатейливыми игрушками - пустыми коробками спичек. Как сжалось мое сердце! Но я едва взглянул на тебя. «Теперь я никогда больше не буду любить тебя, - сказал ты, глядя на меня злыми, полными презрения глазами. - И никогда ничего не куплю тебе! И даже японскую копеечку, какую тогда подарил, отберу!»
Потом заходили мама и бабушка, и так же делая вид, что зашли случайно. Заводили речь, о нехороших и непослушных детях, и советовали попросить прощения. «А то я умру» - говорила бабушка печально и жестоко. «И умирай» - отвечал ты сумрачным шепотом. И мы оставили тебя, и сделали вид, что совсем забыли о тебе.
Опустился вечер, ты все так же сидел на полу и передвигал коробки. Мне стало мучительно, и я решил выйти и побродить по городу. «Бесстыдник! - зашептала тогда бабушка. - Дядя любит тебя! Кто же купит тебе пенал, книжку? А цифры?» И твое самолюбие было сломлено.
Я знаю, чем дороже мне моя мечта, тем меньше надежд на её достижение. И тогда я лукавлю: делаю вид, что равнодушен. Но что мог сделать ты? Ты проснулся, исполненный жаждой счастья. Но жизнь ответила: «Потерпи!» В ответ ты буйствовал, не в силах смирить эту жажду. Тогда жизнь ударила обидой, и ты закричал о боли. Но и тут жизнь не дрогнула: «Смирись!» И ты смирился.
Как робко ты вышел из детской: «Прости меня, и дай хоть каплю счастья, что так сладко мучит меня». И жизнь смилостивилась: «Ну ладно, давай карандаши и бумагу». Какой радостью засияли твои глаза! Как ты боялся рассердить меня, как жадно ты ловил каждое мое слово! С каким старанием ты выводил полные таинственного значения черточки! Теперь уже и я наслаждался твоей радостью. «Один… Два… Пять…» - говорил ты, с трудом водя по бумаге. «Да нет, не так. Один, два, три, четыре». - «Да, три! Я знаю», - радостно отвечал ты и выводил три, как большую прописную букву Е.
Дядя вспоминает о ссоре со своим маленьким племянником, возникшей однажды зимним вечером. Мысленно обращаясь к маль-чику, он говорит ему, что тот большой шалун, который, увлек-шись чем-нибудь, не знает удержу. Зато нет ничего трогатель-нее этого же малыша, когда он, расшалившись, прижмется ве-чером к плечу взрослого и обовьет шею своими ручонками с такой нежностью, на которую способно только детство.
Как-то утром ребенок проснулся с новой мыслью, захватив-шей всю его душу. Только что открылись для него новые неизве-данные радости — иметь книжки с картинками, цветные каран-даши, пенал и выучиться рисовать, читать и писать цифры. И все это в один день, как можно скорее. Открыв утром глаза, он по-звал дядю в детскую и немедленно засыпал просьбами — купить ему детский журнал с картинками, книг, карандашей, бумаги и непременно приняться за цифры.
Дядя соврал, что сегодня царский день — все заперто, пото-му что ему не хотелось идти в город. Дядю поддержала бабушка. Мальчик со вздохом согласился. Ну что ж, царский так царский, но цифры-то в царский день показывать можно?
Бабушка и здесь пришла на помощь дяде, который сказал, что сегодня ему этим заниматься не хочется, и они займутся цифрами завтра. Сердце подсказывало взрослому человеку, что он лишает ребенка радости, но, вспомнив, что детей баловать нельзя, он строго отрезал, что на этом разговор окончен.
Весь день мальчик шалил и баловался, напоминая дяде о том, что завтра тот обещал ему показать цифры. Дядя соглашался с этим. Но радость, смешанная с нетерпением, волновала ребенка все больше и больше. Выход ей он нашел совершенно неожидан-ный, и это случилось за вечерним чаем.
Мальчик придумал отличную игру — подпрыгивать, бить изо всей силы ногами в пол и при этом так звонко вскрикивать, что у взрослых едва не лопались барабанные перепонки.
Мама и бабушка просили его перестать так делать, но он их не послушался. Дядя тоже, сказал ему: «Перестань!» Мальчик в ответ крикнул: «Сам перестань!» и еще сильнее крикнул и уда-рил ногами в пол.
Дядя только сделал вид, что не обратил на это внимания, а на самом деле весь похолодел от внезапной ненависти к ребенку. Внешне он должен был по-прежнему казаться спокойным и рас-судительным.
Но мальчик крикнул снова, и сделал это таким переполнен-ным жизнью криком, что сам господь бог улыбнулся бы, услы-шав это. Дядя же в бешенстве вскочил со стула и заорал на ре-бенка, чтобы тот перестал. Лицо ребенка на мгновение искази-лось молнией ужаса, но он еще раз крикнул, растерянно и жал-ко, только для того, чтобы показать, что не испугался.
Дядя, охваченный злобой, вскочил, дернул ребенка за руку, крепко и с наслаждением шлепнул его и вытолкал из комнаты, захлопнув за ним дверь. Вот тебе и цифры!
От боли и острого внезапного оскорбления ребенок, оказав-шись за дверью, закатился таким пронзительным альтом, на ко-торый не был способен ни один певец в мире. Потом набрал возду-ху в легкие и поднял альт до невероятной высоты.
Вопли потекли без умолку, к ним прибавились рыдания, к рыданиям — крики о помощи. Сознание ребенка стало про-ясняться, и он стал разыгрывать роль умирающего, взывая к матери.
Дядя холодно сказал, мол, врешь, не умрешь, покричишь, да и смолкнешь.
Но ребенок не смолкал.
У бабушки вдруг задрожали губы, брови, и она, отвернувшись к окну, стала быстро колотить чайной ложкой по столу. Мама попыталась быть беспристрастной, сказала, что ребенок испор-ченный и ужасно избалованный, и достала свое вязание.
Мальчик взывал к своему последнему прибежищу — к бабуш-ке. Но она в угоду маме и дяде сидела на месте и крепилась.
Ребенок понял, что взрослые решили не сдаваться. Да и слез уже не хватало. Но прекратить сразу было невозможно, хотя бы из-за одного самолюбия. Уже было ясно, что кричать не хочет-ся, но мальчик все кричал.
Дядя был уже готов войти в детскую и одним каким-нибудь горячим словом пресечь страдания мальчика. Но это не согласо-валось с правилами разумного воспитания.
Наконец ребенок затих…
Дядя все-таки выдержал характер, заглянув в детскую толь-ко через полчаса. Ребенок тем временем возвращался к обычной жизни. Он, все еще всхлипывая и вздыхая, сидел на полу и рас-ставлял игрушки в одном, только ему известном порядке.
Дядино сердце сжалось при виде этого, но он, едва взглянув на мальчика, сделал вид, что отношения их отныне прерваны. Мальчик вдруг поднял голову, оглядел его злыми глазами и хрип-лым голосом сказал, что никогда больше не будет его любить.
Потом в детскую точно так же, будто по делу, заходили мама и бабушка. Качали головой и говорили, что нехорошо, когда дети растут непослушными, дерзкими и добиваются того, что их ник-то не любит. Советовали ребенку пойти и попросить у дяди про-щения.
Ребенок отказывался это сделать. Все взрослые сделали вид, что забыли про него.
Зимний вечер стоял за стеклами, и в комнате было сумрачно и грустно. Ребенок по-прежнему сидел и переставлял коробочки. Коробочки эти терзали сердце дяди, и он решил побродить по городу. Материал с сайта
Послышался шепот бабушки, укорявшей ребенка. Она говори-ла, что дядя его любит, возит игрушки и гостинцы. Потом стала напоминать о том, что ребенку обещаны еще и книжки с картин-ками и пенал. Кто же теперь их купит? А самое главное в том, что кто же теперь покажет ему цифры?
Детское самолюбие было побеждено, ребенок был сломлен.
Мальчик робко вышел из детской и попросил у дяди проще-ния. Дядя сделал притворно-обидчивое лицо. Он сказал, что лю-бит своего мальчика, но тот обижает дядю своим непослушанием и не любит его. Ребенок возразил, что это неправда, он любит дядю, очень любит!
Дядя велел ему взять карандаши и бумагу и садиться к столу.
Глаза ребенка засияли радостью, он боялся рассердить взрос-лого, ловил каждое слово дяди. Глубоко дыша от волнения, он выводил таинственные, исполненные какого-то божественного значения черточки.
Теперь уже и дядя наслаждался радостью ребенка, с нежнос-тью ощущая даже запах детских волос.
Ребенок выводил цифры, с трудом водя огрызком карандаша по бумаге. Дядя поправлял его. Ребенок смущенно глядел на взрослого, старательно выводя цифру 3 как большую пропис-ную букву Е.
Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском
На этой странице материал по темам:
В рассказе «Цифры» Бунин описывает ссору маленького непоседливого мальчика Жени и его дяди. Рассказ начинается со сцены прощения, когда маленький мальчик, заглянув вечером к дяде перед сном желает тому спокойной ночи и, не удержавшись, обращается к дяде с так долго мучившей его просьбой. «И, пожалуйста, все-таки покажи мне цифры!» - восклицает Женя, полный страха, что строгий дядя может снова отказать. Дядя медлит с ответом, потому как он «очень, очень умный».
Женя не просто мальчик, он счастливый обладатель замечательных вещей, книжек с картинками, пенала, непременно цветных карандашей. Утром, едва открыв глаза, маленький Женя зазвал к себе в спальню дядю, засыпав взрослого просьбами. Мальчику поскорее хотелось приняться за цифры, получить детский журнал, книги, карандаши и бумагу.
Дяде же не хотелось заниматься покупками. Потому-то он и соврал про царский день Жене. День царский, все заперто, заявил он племяннику. Женя с дядей не согласился, но уступил все же, поскольку дядя пригрозил, что коли Женя будет докучать просьбами, то вообще ничего не получит.
Хоть в царский день не работают лавки, нет такого указа, запрещающего показывать мальчикам цифры в царские дни. Тут в разговор вмешалась бабушка Жени. Она велела внуку не приставать к дяде, не то за ними явится полицейский и арестует тех, кто решил показывать цифры в царский день. Дядя решительно отмел подобное заявление и просто признался Жене, что сейчас ему неохота заниматься цифрами. Вечером или завтра, лучше завтра, он обязательно уделит племяннику время и познакомит Женю с цифрами.
Женя отнесся к подобному обещанию скептически. В конце концов, кто его знает, сколько может продолжаться то самое долгожданное завтра. Нет уж, решил мальчик, цифры ему надобны сегодня. Дядя видел, как изнемогает мальчик на пороге великого открытия, ожидающий мудрого провожатого, готового показать ему новый мир. А провожатый, оказывается, не в духе показывать цифры. К тому же дядя решил твердо, а баловать детей уступками не полагается.
Женя весь день был сам не свой. Унять его было нельзя. Он носился по дому, опрокидывал стулья, кричал, за обедом болтал ногами. Радость, смешанная с нетерпением, обернулась злой шалостью, послужившей причиной ссоры между мальчиком и дядей.
Сидя за вечерним чаем, Женя придумал новую игру. Мальчик подпрыгивал, бил ногами в пол и так громко кричал, что у взрослых, сидевших за столом, «чуть не лопались барабанные перепонки». Женю неоднократно просили прекратить забаву, но разве послушает ребенок, весь в предвкушении радостного завтра. Потому, когда в очередной раз Женя крикнул и ударил ногами, дядя сорвался с места, схватил мальчика, шлепнул, крутанул вокруг своей оси и выставил за дверь. В этот момент сам черт окатил дядю целым ушатом злобы.
Женя расплакался. Плакал жалобно и долго, но никто не подошел к нему за целый вечер, ни мама, ни даже бабушка, хотя ей-то приходилось тяжелее всего. Сам дядя заглянул в комнату племянника позже, и сердце взрослого сжалось от того, что он увидел. Маленький Женя сидел на полу и играл с пустыми коробками из под спичек.
Сумрачный и угрюмый охрипшим от крика голосом заявил он, что дядю не любит и даже подаренную копеечку отберет. Попытки примирения, предпринятые мамой и бабушкой Жени, не привели ни к чему. В конце концов, взрослые сделали вид, что забыли об обиженном ребенке. Но вот, мудрая бабушка нашла выход. Кто же, спросила она Женю, покажет тебе цифры. Пенал и книжки можно купить, но цифры не купишь ни за какие деньги. Женя был сломлен.
С дядею он помирился. Вечер застал умного взрослого и непоседливого мальчика за нехитрым занятием. Женя, слюнявя огрызок карандаша, выводил на бумаге волшебные таинственные цифры, а дядя сидел, наслаждаясь радостью мальчика, обоняя запах детских волос. Женя поминутно сбивался со счету, а взрослый неустанно поправлял его и глядел, как мальчик вывод цифру три, «как большую прописную Е».
