31 августа 1922 года в главной советской газете «Правда» появилось сообщение о том, что из страны высылаются представители интеллигенции, настроенные против советской власти:
«Высылка активных контрреволюционных элементов и буржуазной интеллигенции является первым предупреждением Советской власти по отношению к этим слоям. Советская власть по-прежнему <…> будет пресекать всякую попытку использовать советские возможности для открытой или тайной борьбы с рабоче-крестьянской властью за реставрацию буржуазно-помещичьего режима».
С этой публикации начался отсчёт до рейса так называемого «Философского парохода» — это собирательное название немецких судов, на которых была осуществлена самая масштабная высылка интеллигенции в советской истории. Пароходов было два: Oberburgermeister Haken и Preussen, и в сентябре и ноябре 1922 года они доставили в немецкий Штеттин высланных из Петрограда представителей интеллигенции. Такие же рейсы отправлялись из Одессы и Севастополя, а с вокзалов в сторону Польши уходили поезда с теми, кто не принял власть Советов.
«Уволить 20-40 профессоров обязательно. Они нас дурачат. Обдумать, подготовить и ударить сильно», — писал Владимир Ленин Каменеву и Сталину в феврале 1922 года. Речь шла о профессорах Московского высшего технического училища, которые выступили против большевистских реформ высшей школы в 1921 году.
В первых списках 1922 года на выдворение оказалось 195 человек — врачи, профессора, педагоги, экономисты, агрономы, литераторы, юристы, инженеры, политические и религиозные деятели, а также студенты. Позднее 35 человек были вычеркнуты из этих списков после рассмотрения различных ходатайств.
Решению об изгнании предшествовала новая политика советской власти в отношении буржуазной интеллигенции, выступавшей на стороне оппозиции. С момента своего установления революционный режим натолкнулся на сопротивление в различных слоях общества, в том числе и в научных. Часть учёного сообщества с энтузиазмом поддержала большевиков, как это сделали, например, Тимирязев и Кащенко, но многие оказались в оппозиции, не всегда тайной.
Решение выслать за границу неугодных можно назвать радикальным, но если сравнивать со смертельными приговорами, которые выносились на публичных процессах, то данную меру можно назвать гуманной. К тому же власть Советов не могла пойти на расстрел двухсот выдающихся представителей русской интеллигенции. Поэтому в мае 1922 года Ленин в письме Дзержинскому предложил отказаться от смертной казни для активных противников советской власти и заменить её высылкой из страны.
Хотя в публикации в «Правде» утверждалось, что «громких имён» в списках высылаемых нет, это не совсем соответствовало действительности.
Большинство тех, кто попал в список, кроме оппозиции новому режиму, больше ничем не прославились ни до высылки, ни после. Но были и исключения.
Самым известным из высыланных стал один из основателей социологии Питирим Сорокин. В годы Гражданской войны Сорокин поддерживал противников большевиков, однако впоследствии изменил свои взгляды на происходящее и написал Ленину покаянное письмо. Тем не менее он оказался в числе тех, от кого молодое государство предпочло избавиться. Поводом для высылки стали не его прежние взгляды, а попытка социологического исследования голода в Поволжье начала 1920-х годов.
Приказ о высылке застал Сорокина в Москве. В своих мемуарах он не без иронии вспоминает, что даже здесь не ушёл от вездесущей бюрократии: «Чекист, молодой человек с бледным лицом завзятого кокаиниста, развёл руками и сказал: «У нас и так много народу в Москве, даже не знаем, что и делать. Поезжайте обратно в Петроград, и пусть ЧК на месте решает вашу судьбу».
Выдающегося зоолога, ректора Московского университета Михаила Новикова выслали в том числе за активное участие в работе Международного Красного Креста.
Инженер, конструктор паровых турбин Всеволод Ясинский отправился на чужбину за работу в «Помголе» («Помощь голодающим» — название двух разных органов, образованных в 1921-м в Советской России в связи с неурожаем, поразившим обширную территорию страны, особенно Поволжье. — RT ).
Сильнее всего высылка ударила по гуманитарной интеллигенции — пароходы и поезда навсегда увезли десятки писателей, журналистов и философов. Многие из них были связаны с комитетами помощи голодающим или полулегальными преподавательскими и студенческими структурами.
Вместе с тем несложно представить, что могло ждать всех этих людей, если бы они остались в Советской России.
Экономист Николай Кондратьев — близкий друг изгнанного Сорокина, автор теории экономических циклов и один из создателей НЭПа — был расстрелян в 1938 году.
Ещё один участник «Помгола», экономист и социолог Александр Чаянов — расстрелян в 1937 году.
Одного из высланных, историка-медиевиста (специалиста по истории Средних веков. — RT ) Льва Карсавина советская власть настигла в 1944 году в Вильнюсе. После включения Литвы в состав Советского Союза его сначала отстранили от преподавания, а в 1949 году арестовали и обвинили в участии в антисоветском евразийском движении и подготовке свержения советской власти. В марте 1950 года Карсавин был приговорён к десяти годам исправительно-трудовых лагерей. Через два года историк умер от туберкулёза в спецлагере для инвалидов в Коми АССР.
Хорошо известны слова Льва Троцкого, который так прокомментировал акцию высылки неугодных властям за границу: «Мы этих людей выслали потому, что расстрелять их не было повода, а терпеть было невозможно». Но, как свидетельствует история, избавляясь от интеллигенции, Советская власть парадоксальным образом спасла жизни тех, от кого избавилась.
К практике изгнания из страны диссидентов в СССР вернулись лишь в брежневские годы, но не в таких масштабах. Тогда советского гражданства лишили Солженицына, Войновича, Ростроповича и некоторых других деятелей культуры и искусства.
« Мы сговорчивы, мы хлопочем»
Как снаряжали «философский пароход»
В сентябре 1922 года поездом и двумя пароходами советское правительство выслало из страны представителей интеллигенции, которые не смогли принять новую власть. Операция, вошедшая в историю как "философский пароход", отличалась свойственной большевикам массовостью и решительностью и не свойственной им гуманностью: интеллигенция была отправлена хоть и в сопровождении работников ГПУ, но первым классом. К 95-летию одной из самых странных репрессивных акций в истории СССР Weekend вспоминает, как снаряжали "философский пароход"
В журнале "Под знаменем марксизма" выходит статья Владимира Ленина "О значении воинствующего материализма" — в ней впервые упоминается возможность избавиться от нелояльной интеллигенции посредством высылки ее из страны. Возмущение Ленина вызвано критикой советской власти, в частности — статьей Питирима Сорокина, в которой Ленин увидел обвинение большевиков в подрыве института семьи. Статья опубликована в журнале "Экономист", выпускаемом Русским техническим обществом — по большей части оно состоит из бывших владельцев предприятий и технической интеллигенции, симпатий к большевикам не испытывающих. Журнал как "явный центр белогвардейцев" вскоре закроют, но идею избавиться не только от изданий враждебной интеллигенции, но и от нее самой Ленин не оставит.
« Рабочий класс в России сумел завоевать власть, но пользоваться ею еще не научился , ибо, в противном случае, он бы подобных преподавателей и членов ученых обществ давно бы вежливенько препроводил в страны буржуазной "демократии". Там подобным крепостникам самое настоящее место. Научится, была бы охота учиться»
Владимир Ленин. «О значении воинствующего материализма»
За десять дней до вынесения проекта первого Уголовного кодекса РСФСР на обсуждение во ВЦИК Владимир Ленин просит наркома юстиции Дмитрия Курского добавить в него параграф, предусматривающий возможность высылки за пределы РСФСР за контрреволюционную деятельность. Новый УК вступает в силу 1 июня, "пропаганда и агитация в направлении помощи международной буржуазии" в нем караются лишением свободы или изгнанием из РСФСР, в случае самовольного возвращения предусмотрен расстрел. Первые высылаемые по этой статье отправятся за границу в тот же день — Екатерина Кускова и Сергей Прокопович, организаторы и руководители Всероссийского комитета помощи голодающим, были арестованы после разгона комитета в 1921 году и до апреля 1922-го отбывали ссылку в северных городах СССР, 1 июня 1922 года они высланы в Берлин бессрочно.
« Суд должен не устранить террор; обещать это было бы самообманом или обманом, а обосновать и узаконить его принципиально , ясно, без фальши и без прикрас. Формулировать надо как можно шире, ибо только революционное правосознание и революционная совесть поставят условия применения на деле, более или менее широкого»
Владимир Ленин. Письмо Дмитрию Курскому 
« К вопросу о высылке за границу писателей и профессоров, помогающих контрреволюции. Надо это подготовить тщательнее. Без подготовки мы наглупим . <…> Собрать систематические сведения о политическом стаже, работе и литературной деятельности профессоров и писателей» Владимир Ленин. Письмо Феликсу Дзержинскому
« Однажды прибегает ко мне в Дом литераторов талантливая поэтесса, шалая женщина, хаотичная — и с религиозным, и с коммунистическим уклоном разом. Запирает двери и таинственно, взволнованно говорит: "Подумайте, ловит меня только что идиот (называет фамилию совершенно невежественного человека, редактировавшего советский театральный журнальчик) и спрашивает меня на ходу, не могу ли я ему в двух словах сказать, какие имеются направления в современной русской литературе? Спрашиваю, зачем это ему нужно, а он мне совершенно беспомощным голосом отвечает, что ему "из Смольного" велели подготовить "справку" с направлениями и именами… Побегу к Луначарскому, нельзя же, чтоб неграмотные идиоты готовили "справки" по литературным вопросам, да еще с именами". И ушла так же стремительно, как и пришла»
Николай Волковысский. ВоспоминанияВ советской прессе начинают появляться статьи, направленные против тех, кто так и не принял советскую власть. В первую очередь нападкам подвергается уже раскритикованный Лениным журнал "Экономист" и его постоянные авторы — Питирим Сорокин, Иван Озеров, Алексей Рафалович. Впрочем, самым заметным и громким выступлением становится вышедшая в "Правде" статья Льва Троцкого "Диктатура, где твой хлыст?", громящая литературоведа Юлия Айхенвальда.
« Книжка г. Айхенвальда ("Поэты и поэтессы".— Weekend) насквозь пропитана трусливо-пресмыкающейся гнидой, гнойной ненавистью к Октябрю и к России, какой она вышла из Октября. Сей жрец чистого искусства подходит к поэтам и к поэтессам, проще всего, с той бескорыстной эстетической целью, чтобы найти у них чуть-чуть замаскированный булыжник, которым можно было бы запустить в глаз или в висок рабочей революции. <…> Это философский, эстетический, литературный, религиозный блюдолиз, то есть мразь и дрянь. <…> У диктатуры не нашлось в свое время для подколодного эстета — он не один — свободного удара хотя бы древком копья. Но у нее, у диктатуры, есть в запасе хлыст, и есть зоркость, и есть бдительность. И этим хлыстом пора бы заставить Айхенвальда убраться за черту , в тот лагерь содержанства, к которому он принадлежит по праву — со всей своей эстетикой и со всей своей религией»
Лев Троцкий. Диктатура, где твой хлыст? 
Политбюро ЦК РКП(б) принимает постановление "Об антисоветских группировках среди интеллигенции", которое наделяет Наркомат юстиции и Наркомат иностранных дел правом заменять более суровое наказание высылкой за границу, а также учреждает комиссию для составления списка высылаемых и обоснования необходимости их высылки. В комиссии три человека — заместитель председателя ВЧК Иосиф Уншлихт, нарком юстиции Дмитрий Курский и зампредседателя СНК и СТО РСФСР Лев Каменев. В таком составе комиссия проработает до 20 июля, но Политбюро ее работой останется недовольно — в списках слишком мало людей, а основания для высылки неубедительны. Состав комиссии будет дополнен — как и новые списки.
«
Сорокин Питирим Александрович. Профессор социологии Питерского университета. <…> Фигура, несомненно, антисоветская
. Учит студентов ориентировать свою жизнь на преподобного Сергия. Последняя книга была враждебна и содержит целый ряд инсинуаций против Соввласти.
Булгаков С.Н. Профессор. Поп. Живет в Крыму, черносотенец, церковник, антисемит, погромщик, врангелевец
.
Лосский. Профессор Петроградского университета. Редактор журнала "Мы". Идеологически вредный
»
Характеристики, составленные обновленными подкомиссиями на подлежащих высылке
Политбюро рассматривает и утверждает окончательные списки высылаемых. В московском — 61 человек, в петроградском — 51. В этот же день ВЦИК выпускает декрет "Об административной высылке". Согласно ему, лица, причастные к "контрреволюционным выступлениям", могли быть высланы за границу или в отдаленные районы РСФСР в административном порядке — то есть их дела передавались не в суд, а рассматривались учрежденной декретом Особой комиссией при НКВД под председательством наркома внутренних дел Феликса Дзержинского.
« Довольно скоро заговорили и о московских арестах и о том, что всем заключенным предстоит высылка за пределы СССР, а их семьям возможность последовать за ними. Не могу по этому поводу не вспомнить, как, сидя у парикмахера — знакомого придурковатого, но много о себе мнящего парнишки,— я сообщил ему про это, на что он возразил с важностью осведомленного человека: "Ничего подобного... всех расстреляют... определенно..." »
Борис Лосский. ВоспоминанияВ ночь с 16 на 17 августа в Москве и Петрограде происходят обыски и аресты интеллигенции. В тюрьмах ГПУ или под домашним арестом оказываются Лев Карсавин, Николай Лосский, Николай Бердяев, Юлий Айхенвальд и другие. Впрочем, многие фигуранты списков еще на дачах, поэтому к полудню 17 августа в Москве арестованы только 33 человека. Поиски остальных продолжаются: на квартирах оставлены засады, соседи и родственники предупреждены о необходимости немедленно оповестить ГПУ в случае их возвращения. Всех арестованных в течение следующих нескольких дней допрашивают по заранее подготовленному опроснику, после чего им предлагают выехать за границу вместе с семьями.
« Летние — оказавшиеся последними в России — каникулы мы проводили в Царском Селе, ожидая необычного события: поездки отца на курс лечения в Карловы Вары, для чего ему удалось получить чехословацкую визу <…>. Оставалось получить разрешение на временный выезд за пределы СССР. Потому отец не удивился, получив 16 августа приказ явиться в здание петроградского ГПУ. На следующее утро он туда отправился в сопровождении матери <…>. А к вечеру мать вернулась одна, с известием, что отец из ГПУ не вернулся и что накануне на нашей квартире был обыск »
Борис Лосский. Воспоминания« Сестра писала, что в нашей комнате был обыск, но что, кроме журнала с портретом Керенского и моей статьей, ничего предосудительного не нашли <…>. В приписке сестра сообщала, что такие же обыски были за последние дни произведены у целого ряда философов и писателей, что по Москве ходят слухи, будто бы "религиозников" и "идеалистов" будут в ближайшее время высылать за границу , скорее всего в Германию»
« Лето 22 года мы провели в Звенигородском уезде, в Барвихе, в очаровательном месте на берегу Москвы-реки, около Архангельского Юсуповых, где в то время жил Троцкий. Леса около Барвихи были чудесные, мы увлекались собиранием грибов. Однажды я поехал на один день в Москву. И именно в эту ночь, единственную за все лето, когда я ночевал в нашей московской квартире, явились с обыском и арестовали меня . Я опять был отвезен в тюрьму Чека, переименованную в Гепеу»
Николай Бердяев. «Самопознание»« Прочитав обвинение, я побледнел, понимая, что это грозит расстрелом, и ожидал, что меня будут допрашивать, с кем я знаком, на каких собраниях, где устраивались заговоры против правительства, я бывал и т. п. В действительности никаких таких вопросов мне, как и всем нам, не было задано: правительство знало, что мы не участвовали в политической деятельности »
Николай Лосский. Воспоминания« Нас на допросе долго не держали, может, полчаса каждого. Без особой вежливости, но никаких физических воздействий ни к кому из нас не применялось. <…> Определенных обвинений нам предъявлено не было, и через два дня нас перевели в настоящую тюрьму на Шпалерной улице, разместив нас по камерам по два-три человека в каждой. В общем, мы могли выбрать, с кем сидеть »
Абрам Каган. ВоспоминанияГПУ начинает подготовку отъезда антисоветской интеллигенции Москвы и Петрограда за границу — продумывает логистику и составляет смету. Самих высылаемых ГПУ вынуждено просить самостоятельно заниматься визами — Германия, намеченная как страна высылки, отказывается выдавать визы для депортированных по запросу советского правительства, но готова предоставить их по личным обращениям.
« Препровождая при сем приблизительную смету расходов на высылку антисоветской интеллигенции за границу, прошу об отпуске для указанной цели специального фонда в 50 миллиардов рублей »
« Не знаю, по каким причинам советское правительство оплатило проезд всех нас первым классом . Бывают же такие чудеса»
Абрам Каган. Воспоминания«
Интеллигенция, высылаемая из Москвы, разделена на 2 партии: В 1-ю партию отправляются 23 семьи, около 70 человек. <…> 1-ю партию полагал бы направить через Ригу (Москва — Рига) <…>. Что касается отправки через Петроград — Штеттин, то это считаю не рациональным по следующим соображениям:
1) пароход будет приблизительно через 2 недели, пароход товарно-пассажирский с 15-20 местами.
2) высылаемые должны в Петрограде делать пересадку и блудить там, ждать парохода, очень затяжная история
»
« Большевицкое правительство обратилось к Германии с просьбою дать нам визы для въезда в Германию. Канцлер Вирт ответил, что Германия не Сибирь и ссылать в нее русских граждан нельзя , но если русские ученые и писатели сами обратятся с просьбою дать им визу, Германия охотно окажет им гостеприимство»
Николай Лосский. Воспоминания« Германия — тогдашняя Германия! — обиделась: она не страна для ссылок. Она готова нас принять, если мы сами об этом попросим, но по приказу политической полиции визы не даст. Жест благородный — мы его ценим, но пускай и нас попросят. И нас убедительно и трогательно просят: "Хлопочите в посольстве о визах, иначе будете бессрочно посажены в тюрьму". Мы сговорчивы, мы хлопочем . Буду справедлив к сегодняшним врагам — они были к нам очень любезны»
Михаил Осоргин. «Времена»« Вооружившись бумагой и карандашом, стали считать, сколько нам необходимо денег на выезд и сколько мы можем выручить от продажи вещей, которые все равно нельзя будет везти. <…> Золотые вещи, драгоценные камни, за исключением венчальных колец, были к вывозу запрещены; даже и нательные кресты надо было снимать с шеи »
Федор Степун. «Бывшее и несбывшееся»« Нам, высылаемым, было предложено сорганизовать деловую группу с председателем, канцелярией, делегатами. Собирались, заседали, обсуждали, действовали. С предупредительностью (иначе — как вышлешь?) был предоставлен автомобиль нашему представителю , по его заявлению выдавали бумаги и документы, меняли в банке рубли на иностранную валюту, заготовляли красные паспорта для высылаемых и сопровождающих их родных»
Михаил Осоргин. «Как нас уехали»О готовящейся высылке интеллигенции впервые официально сообщают советскому народу: "Известия" публикуют интервью Льва Троцкого американской журналистке Анне Луизе Стронг, в котором он объясняет необходимость готовящейся акции и называет ее "предусмотрительной гуманностью", явно рассчитывая на симпатии мировой общественности. На следующий день "Правда" выходит с передовицей "Первое предостережение", в которой смысл и значение высылки объясняются уже более доступно.
« Нами интересуется иностранная печать, и Лев Троцкий, идеолог нашей высылки, дает журналистам интервью: "Высылаем из милости, чтобы не расстреливать". <…> Троцкому принадлежала идея, но выполнял ее менее умный человек. Или менее злой »
Михаил Осоргин. «Времена»« Те элементы, которых мы высылаем или будем высылать, сами по себе политически ничтожны. Но они потенциальное орудие в руках наших возможных врагов. В случае новых военных осложнений <…> все эти непримиримые и неисправимые элементы окажутся военно-политической агентурой врага. И мы будем вынуждены расстреливать их по законам войны. Вот почему мы предпочли сейчас, в спокойный период, выслать их заблаговременно . И я выражаю надежду, что вы не откажетесь признать нашу предусмотрительную гуманность и возьмете на себя ее защиту перед общественным мнением»
Интервью Льва Троцкого
« Если этим господам не нравится в Советской России — пусть они наслаждаются всеми благами буржуазной свободы за ее пределами. <…> Среди высылаемых почти нет крупных научных имен. В большинстве это — политиканствующие элементы профессуры , которые гораздо больше известны своей принадлежностью к кадетской партии, чем своими научными заслугами»
«Первое предостережение»
« Нам многие завидуют: как хотели бы они поменяться с нами участью . Некоторым образом мы — герои дня. Почему именно на нас, таких-то, пало избрание, мы никогда не могли узнать: включены в списки отдельные лица, почти никакой связи между собой не имевшие. Ссылка некоторых поражала: никто не слыхал раньше об их общественной роли, она ни в чем не проявлялась, и имена их известны не были»
Михаил Осоргин. «Времена»Из Советского Союза поездом Москва — Рига уезжает первая группа высылаемых с семьями. В числе пассажиров — Питирим Сорокин, Федор Степун и Алексей Пошехонов. 28 сентября они окажутся в Берлине.
« Хмурым днем 23 сентября 1922 года первая группа высланных собралась на московском вокзале. Я внес два саквояжа в латвийский дипломатический вагон. "Все свое ношу с собой". Это я мог бы сказать и про себя. В туфлях, присланных чешским ученым, костюме, пожертвованном мне Американской организацией помощи, с пятьюдесятью рублями в кармане я покидал родную землю. Все мои спутники были в сходном положении, но никто особенно не волновался по этому поводу. Несмотря на запрет властей, многие друзья и знакомые пришли проводить нас. Было много цветов, объятий и слез »
Питирим Сорокин. «Дальняя дорога. Автобиография»На пароходе "Обербургомистр Хакен" из Петрограда уезжают около 30 высылаемых профессоров и ученых с семьями. Среди них Николай Бердяев, Семен Франк, Иван Ильин, Сергей Трубецкой, Михаил Осоргин и Михаил Новиков. 16 ноября по этому же маршруту отправляется пароход "Пруссия", увезший из Советского Союза еще 17 высланных с семьями, в том числе Николая Лосского, Льва Карсавина и Ивана Лапшина.
« В Петербурге — гостиница "Интернационал", кажется, бывшая "Европейская", близ Казанского собора. На следующий день — пароходная пристань, тщательнейший обыск,— если возможно перешарить в огромном багаже семидесяти человек (считая членов семей); мы не вправе взять с собой ни единой записи и вообще ничего, не помеченного в утвержденном инвентаре . Здесь пришли проводить два петербургских писателя, также намеченные к высылке, но потом сумевшие остаться в России,— честь им и хвала за смелость»
Михаил Осоргин. Воспоминания« Провожающих было человек десять, не больше: многие, вероятно, опасались открыто прощаться с высылаемыми "врагами" советского режима . На пароход нас не допустили. Мы стояли на набережной. Когда пароход отчаливал, уезжающие уже невидимо сидели в каютах. Проститься не удалось»
Юрий Анненков. «Дневник моих встреч» 
« На пароходе ехал с нами сначала отряд чекистов. Поэтому мы были осторожны и не выражали своих чувств и мыслей. Только после Кронштадта пароход остановился, чекисты сели в лодку и уехали »
Николай Лосский. Воспоминания« Когда мы переехали по морю советскую границу, то было такое чувство, что мы в безопасности, до этой границы никто не был уверен, что его не вернут обратно . <...> Поездка на пароходе по Балтийскому морю была довольно поэтическая. Погода была чудесная, были лунные ночи. Качки почти не было, всего около двух часов качало за все путешествие. Мы, изгнанники с неведомым будущим, чувствовали себя на свободе. Особенно хорош был лунный вечер на палубе. Начиналась новая эпоха жизни»
Николай Бердяев. «Самопознание»В порт Штеттина прибывает пароход "Обербургомистр Хакен" с более чем 70 пассажирами на борту, которые пересаживаются на поезд и к вечеру того же дня прибывают в Берлин. 18 ноября в Германии окажутся и 44 пассажира "Пруссии". Первое время они стараются держаться группой, помогая друг другу найти дешевые квартиры в Берлине и первые заработки.
«
Мы должны были приехать в Штеттин, и тогда все почему-то вообразили, что представители эмиграции будут нас встречать
. И все заволновались и стали думать, как на эту встречу отвечать. Собрались профессора, было довольно длительное совещание с участием Бердяева, Ильина, Франка, Кизеветтера, Вышеславцева и других. И выработали они общий ответ на предполагаемую встречу. <…> Затем мы все вышли на палубу. Уже совсем близко от нас была пристань и... ни души, ни собаки, никого. Стоит Николай Александрович Бердяев — у него был страшный тик — и говорит:
— Что-то никого не видно...
Таким было первое приветствие.
После того как мы сошли с парохода, мой отец очень бодро распорядился насчет перевозки вещей на вокзал. Наняли три фуры, запряженные битюгами, и навалили на них весь наш багаж. <…> И фура за фурой поехали по направлению к вокзалу, откуда мы должны были отправиться в Берлин, а за фурами, не по тротуару, а прямо по мостовой, взявши под руки своих жен, шли профессора. Это были целое шествие по Штеттину, напоминавшее чем-то похоронную процессию»
Спустя пять дней после прибытия в Берлин Питирим Сорокин выступает с докладом "О современном состоянии России" в Союзе русских журналистов и литераторов в Германии. Пламенная речь о распространении венерических болезней в СССР, разрушении образовательной системы и общей моральной деградации новой России и предвкушении ее скорого конца открыла цикл лекций, с которыми Сорокин станет выступать в Европе. Спустя год, в конце 1923-го, он будет приглашен в США, где откроет в 1931 году социологический факультет Гарвардского университета. Судьба остальных высланных тоже сложится скорее успешно: Бердяев напишет в эмиграции 21 книгу и семь раз будет номинирован на Нобелевскую премию по литературе, Николай Лосский будет преподавать философию в Праге, Париже и Нью-Йорке, Федор Степун — в Праге и Дрездене, а в 1947 году возглавит созданную специально для него кафедру истории русской культуры в Мюнхенском университете.
« Ну а потом началось то, что приходится называть "жизнью". Сначала оставались сплоченной группой "высланных граждан", затем рассеялись . Сначала "знали больше других", теперь знаем так же мало. Сначала были "люди особой психологии", затем в большинстве разместились по обязательным эмигрантским делениям»
Михаил Осоргин. «Как нас уехали»« В заключение профессор Сорокин сказал, что он оптимистически смотрит на будущее. Народ справится с коммунизмом . Доклад имел шумный успех среди переполнившей зал публики»
Первым упоминанием о количестве интеллигенции, депортированной из советской России осенью 1922 года является интервью В.А.Мякотина берлинской газете «Руль».
По сохранившимся «Сведениям для составления сметы на высылку» В.С.Христофоров. «Философский пароход». Высылка учёных и деятелей культуры из России в 1922г. // Новая и новейшая история. 2002. №5. С.150. антисоветской интеллигенции можно оценить её примерные размеры. Руководством партии и государства первоначально планировалось репрессировать 200 человек. Однако истинные масштабы этой акции во многом остаются до конца неизвестными. Тем более ограниченный материал имеется о судьбе конкретных лиц, попавших в знаменитые списки на высылку (Московский, Петроградский, Украинский). По данным А.С.Когана (на основе архивных материалов РГАСПИ) в списках на высылку значилось на 3 августа 1922 года - 74 человека, на 23 августа - 174 человека, из них:
По Украине - 77 человек;
По Москве - 67 человек;
По Петрограду - 30 человек.
По подсчётам, сделанных на базе архивных материалов Архива Президента Российской Федерации, в списках на высылку значилось 197 человек. Из документальных материалов, хранящихся в Центральном архиве ФСБ России, следует, что кандидатами на высылку числились 228 человек. В.С.Христофоров. Соч. С.162. В настоящее время известна судьба 224 человек, которые, в той или иной мере, пострадали в результате репрессий 1922-1923 годов.
Оказавшись, не по своей воле в изгнании, многие политические деятели, учёные, литераторы сразу же включились в бурную и нелёгкую жизнь Русского Зарубежья. Они активно участвовали в общественной работе, издавали свои газеты и журналы, на страницах которых публиковали научные статьи, заметки, письма, читали лекции в высших учебных заведениях, тем самым знакомили Запад с русской культурой.
Высылка 1922 года не была первой расправой такого рода над инакомыслящими. Берлинская газета «Дни» в ноябре 1922 года, сообщая своим читателям историю высылку интеллигенции, писала: «Впервые в этот новый момент для советской России вид административной карты был применен в январе 1921 года к группе анархистов и значительному числу меньшевиков, содержащихся до того в тюрьме. Высланы они были, как принадлежащие к определенно-враждебным власти партийно-политическим группировкам»
Эта фраза является подтверждением тезиса многих современных исследователей о том, что глубинным мотивом высылки интеллигенции, являлась боязнь утраты политической власти в условиях мирного времени
Смена курса с политики военного коммунизма на НЭП, значительные послабления в сфере рыночной экономики вызвало оживление предпринимательской инициативы, а наличие определённой свободы в экономике неминуемо влечет за собой и всплеск требований свободы политической. В наши дни в числе главных причин высылки исследователи называют: «…попытку власти установить жесткий идеологический контроль, удалив из страны интеллектуальную элиту - тех людей, которые могли мыслить свободно, самостоятельно, анализировать обстановку и высказывать свои идеи, а зачастую и критиковать существующий режим. Они не хотели «придерживать» свои убеждения или менять их, они думали, писали и говорили так, как велела им совесть, оставаясь свободными в условиях крепнувшей несвободы. Независимым словом они пытались убедить в своей правоте, чем бы это ни обернулось для них лично»
Сегодня, изучая архивные документы, можно более подробно восстановить картину всех обстоятельств, послуживших непосредственным поводом к столь неординарному шагу советского правительства. Уже в начале 1920 года, перед ВЧК и его органами на местах была поставлена задача вести гласный и негласный надзор за политическими партиями, группами и лицами. В августе того же года, по указанию руководства страны, в связи «со значительным расширением числа антисоветских партий Чрезвычайная комиссия серьёзно приступила «к точному учёту всех членов антисоветских партий», к числу которых были отнесены партии: эсеров (правых, левых и центра), меньшевиков, народных социалистов, объединённой еврейской социалистической партии, мелкобуржуазных народнических партий, все члены евангелистическо-христианских и толстовских обществ, а так же анархисты всех направлений. Кроме того, социальное происхождение (бывшие дворяне) и активная общественная деятельность большинства представителей интеллигенции не составляли им шансов избежать политических репрессий не только в 1920-х годах, но и в будущем.
Следует помнить, что операция против инакомыслящих представляла собой не одномоментное действие, а серию последовательных акций, направленных на изменение ситуации в разных социально-политических сегментах республики Советов. Можно выделить следующие ее основные этапы:
3. «Профилактические» мероприятия в отношении «буржуазного» студенчества - с 31 августа по 1 сентября 1922 года.
В этот период проходили аресты руководителей политических партий, оппозиционных большевикам. Кроме того, некоторые современные исследователи включают в число высланных в рамках операции против антисоветской интеллигенции 60 политических заключенных, депортированных из Грузии, которые прибыли в Берлин 3 декабря 1922 года. Такова примерная схема этого драматического эпизода российской истории XX века.
Началом борьбы с «буржуазной интеллигенцией» некоторые исследователи называют репрессии против членов Помгола (август 1921 год), характеризуя его деятельность как «неудавшийся опыт сотрудничества советской власти с интеллигенцией». Поэтому, не случайно, первыми за границу, в июне 1922 года, отправлены известные общественные деятели, бывшие руководители Помгола - С.Н.Прокопович и Е.Д.Кускова.
Вслед за ними, 19 сентября на пароходе из Одессы в Константинополь прибыли представители украинской интеллигенции - историк А.В.Флоровский и физиолог Б.П.Бабкин. Дальнейшая судьба учёных, включенных в «Украинский список», как пишет А.Н.Артизов, небольшая часть которой была выслана в сентябре-октябре 1922 года, и встретившая в Праге радушный приём, оказалась более трагичной. После письма Политбюро КП(б)У о нежелательности «укрепить за счёт эмигрантов украинское националистическое движение» в Политбюро РКП(б) они были сосланы в отдалённые губернии РСФСР.
Затем, 23 сентября, поездом Москва-Рига, отправилась первая крупная партия инакомыслящих, в числе которых были известные философы П.А.Сорокин и Ф.А.Степун. 29 сентября из Петрограда в Штеттин отплыл пароход, пассажирами которого были философы Н.А.Бердяев, С.Л.Франк, С.Е.Трубецкой. Вслед за ними, 16 ноября отправились в изгнанье Н.О.Лосский, Л.П.Карсавин, И.И.Лапшин и др. Депортация интеллигенции как репрессивная мера по отношению к инакомыслящим продолжалась и в 1923 году. Так, в начале 23 года, за рубеж были высланы известный философ и религиозный деятель С.Н.Булгаков, заведующий толстовским домом-музеем В.Ф.Булгаков.
Нельзя не отметить тот факт, что среди высланных летом-осенью 1922 года, наиболее высокий процент составили преподаватели вузов и, в целом лица гуманитарных профессий (педагоги, писатели, журналисты, экономисты, юристы) - более 50% (из 224 человек: педагоги - 68, литераторы- 29, экономисты, агрономы, кооператоры - 22, юристы - 7 итого - 126). Анализируя репрессии, проведённые в 1922 году в отношении гуманитариев, Стюарт Финкель приходит к выводу, что «Высылка из страны профессоров гуманитарных и социальных наук не облегчила полную коммунизацию высшего образования из-за сохранившейся малочисленности учёных-коммунистов. Сосредоточив внимание, прежде всего, на административном контроле, большевистское руководство достигло главной цели - вырвало образование из рук коллективной профессуры и подчинило его общегосударственной политике» С.Финкель. Организация профессура и университетская реформа в Советской России (1918-1922) / Власть и наука, ученье и власть. 1880-е - начало 1920-х годов. Материалы Международного научного коллоквиума. Спб., 2003. С.184.
В 2002 году этой памятной дате были посвящены международные научные конференции, опубликованы в печати ряд новых материалов, раскрывающих обстоятельства акции советского руководства против интеллигенции. По центральному телевидению был показан сюжет об «операции ГПУ в 1922 году и документальный фильм «Русский исход». В этих статьях и телепередачах общественности были впервые продемонстрированы подлинные архивные документы и материалы из следственных дел в отношении А.Л.Байкова, Н.К.Муравьёва, А.В.Пешехонова, Ф.А.Степуна и других репрессированных.
Тема данной статьи - "Философский пароход". "Что это такое?" - может возникнуть вопрос у читателя. Данное явление может рассматриваться в нескольких смыслах. В узком "философский пароход" - это собирательное название двух рейсов пассажирских немецких судов. На них были доставлены в Штеттин (Германия) из Петрограда философы, а также другие видные представители русской интеллигенции. Однако в действительности явление это было более широким, не ограничивающимся двумя пароходами. Об этом вы узнаете, прочитав данную статью.
Это событие сыграло в судьбе нашей страны отрицательную роль. Ведь изгнанию подлежали представители творческой интеллигенции: ученые, философы, педагоги, врачи, поэты, писатели, деятели искусства. И все лишь потому, что они отстаивали в своей деятельности и творчестве принцип духовной свободы. "Философский пароход" превратился в символ эмиграции интеллигенции.
Беспрецедентным актом во всей мировой истории стала высылка передовых мыслителей. Власть таким образом целенаправленно и добровольно снижала духовный и умственный потенциал своего народа, изгоняя из государства самых образованных, талантливых и творческих людей. Все они оказались помехой в цели подчинения влиянию партии всего народа.
Корабли увозили в изгнание, в неизвестность, без права возвращения множество интеллигентов. Глядя с позиции современности, в свете жестоких репрессий, которым был подвергнут народ в годы советской власти, можно иначе оценить это событие. Высылаемые свое изгнание воспринимали как трагедию. Однако оно оказалось на самом деле их спасением. А таланты и знания этих людей стали достоянием мирового искусства, культуры, науки. Не говоря о том, что уцелели семьи тех, кто сел на "философский пароход". Да и сам Ленин и его соратники эту акцию рассматривали как акт "милосердия".
Уникальным явлением в мировой истории является "философский пароход". 1922 год, однако, - это лишь начало. Множество наших соотечественников покинули Родину в последующие годы. В три волны проходила эмиграция. Заметим, что Россия - единственное государство в Европе, из которого была осуществлена в 20 веке массовая эмиграция граждан, принудительная ("философский пароход") и добровольная. После Гражданской войны, в период между 1920 и 1929 годами, страну покинуло от 1,5 до 3 млн жителей, разочарованных введенными властью большевиков порядками: репрессиями, борьбой с инакомыслием и партийной диктатурой. Интеллигенция отправлялась в государства Западной Европы, Китай, Америку, Турцию, Маньчжурию. Однако это была лишь первая волна эмиграции. За ней последовала вторая - во время, а также после Второй мировой войны. Тогда за рубежом оказались порядка 1,5 млн советских граждан. С возникновением легальной возможности отправиться за границу, которая была предоставлена в начале 1970 годов, последовала и третья волна, продолжающаяся и по сей день.
Почему же люди согласились сесть на "философский пароход"? 1922 год - очень сложное время в истории нашей страны. Эмиграция была во всех случаях добровольной, хотя всегда имела веские причины. Она охватывала широкие слои общества. Значительное количество эмигрантов принадлежало к интеллигенции. Ведь она была лишена свободы, которой она пользовалась до революции. Г. Федотов (на фото ниже), историк и богослов, уехавший из страны в 1925 году, объясняя причины, по котором интеллигенция покинула Россию, отмечал, что большевизм с самого начала своей целью поставил перековать сознание народа, создать в стране принципиально новую культуру - пролетарскую. Был предпринят опыт воспитания нового типа человека, лишенного национального сознания, личной морали и религии.
В 1918 году большевики закрыли все газеты, кроме своих, в том числе и "Новую жизнь". А ведь именно здесь печатались из номера в номер "Несвоевременные мысли" Максима Горького, обличавшие власть. Вся литература, все искусство, СМИ были подвергнуты жесткой цензуре. Невозможно было просочиться через нее ни слову правды. Заменила ее выгодная власти ложь. Конечно, интеллигенция не могла равнодушно отнестись к проводимой политике. И тогда она начала рассматриваться новой властью как серьезный враг. Окончилась неудачей предпринятая большевиками попытка сделать послушной интеллигенцию, "приручить" ее. Тогда решено было избавиться от самых значительных представителей с помощью насильственной высылки, организовав "философский пароход". Такая суровая мера применена была в 1922-23 годах к российской интеллигенции.
В 1922 году, 29 сентября, пароход "Обербургомистр Хакен" (на фото ниже) отошел от Петроградского причала.
16 ноября в направлении к Германии отправилась "Пруссия" - еще один "философский пароход". Эмиграция интеллигенции продолжилась 19 сентября, когда из Одессы в Константинополь проследовало очередное судно. Из Севастополя был отправлен пароход "Жанна" 18 декабря. Кроме того, поездами высылались за рубеж: из Москвы - в Германию и Латвию, а также через Финляндию, Польшу и афганскую границу поезда отправлялись в другие страны. Уникальный груз вез "философский пароход" 1922 года - славу нашей страны: философов и профессоров с мировым именем, труды которых считались в Европе и в мире вершиной научной и философской мысли; врачей, учителей, а также других представителей интеллигенции.
По распоряжению Ленина высылались они без суда и следствия, так как судить было не за что: предметом суда не могло стать отстаивание свободы мысли, а также отказ от единомыслия, навязываемого сверху. Л. Троцкий (на фото ниже) писал, что интеллигенция была выслана потому, что не было повода ее расстрелять, но невозможно было терпеть.
Основной целью этой высылки было заставить интеллигенцию молчать, запугать ее. Это являлось предостережением: не следует выступать против советской власти. Посвященная высылке статья в "Правде" не случайно была названа "Первое предостережение".
Большевики не рассматривали интеллигенцию как политическую силу, опасную для себя. Троцкий в "Известиях" писал, что "политически ничтожны" элементы, которые высылаются. Однако они являются потенциальными орудиями в руках возможных врагов. Большевики, захватив после Октябрьского переворота единоличную власть, не чувствовали себя вполне уверенно, осознавая, что власть их является незаконной. Поэтому они боялись ее потерять. "Диктатура пролетариата", установленная ими, являлась в действительности произволом партийной номенклатуры. Партия старалась всяческим образом искоренить инакомыслие. Для этого следовало очистить страну от граждан, способных анализировать и мыслить самостоятельно, пресечь кардинально критику власти и свободомыслие. Организовав отправление "философского парохода", партия надеялась выполнить эту задачу.
Интеллигенция, долгие годы готовившая революцию, полагая, что она даст русскому народу справедливость и свободу, не могла смириться с тем, что надежды были разрушены. В автобиографии "Самопознание" Н. А. Бердяев (фото его представлено ниже) писал, что он коммунизму противопоставлял лишь абсолютный, изначальный принцип духовной свободы, который нельзя променять ни на что. Он также отстаивал высшую ценность личности, независимость ее от внешней среды, от государства и общества. Бердяев отмечал, что он - сторонник социализма, однако социализм его не авторитарный, а "персоналистический".
В числе изгнанных были Н. А. Бердяев - один из лучших философов России 20 века, такие известные философы, как С. Л. Франк, Н. О. Лосский, Л. П. Карсавин, В. А. Боголепов, С. Н. Булгаков, Ф. А. Степун, Н. А. Ильин, И. И. Лапшин, Н. С. Трубецкой, а также А. В. Фроловский (историк), Б. П. Бабкин (физиолог), М. Осоргин (писатель). Среди изгнанных находились и прогрессивные передовые профессора, и руководители школ и высших учебных заведений, включая ректоров Петроградского и Московского университетов.
В 1921 году арестовали членов Помгола, после чего были высланы его создатели и активные члены: Е. Кускова и С. Прокопович. Эта организация занималась тем, что помогала людям, которые голодали. Но она, к несчастью, завоевала значительный авторитет у населения и потому показалась власти опасной. Членам ее предъявлены были обвинения в шпионаже - тактика, позднее подхваченная и развитая И. Сталиным. Большевистская власть, таким образом, освобождалась очень активно от интеллигенции, мыслящей независимо, хотя она и не была ее политическим противником и не намеревалась бороться за власть. К этому времени уже разгромили политическую оппозицию, которую составляли меньшевики и эсеры - бывшие союзники большевиков, участвовавшие в подготовке и проведении революции. Часть из них была безжалостно расстреляна, другая - выдворена из страны или помещена в лагеря.
В результате осуществленного в 1931 году анкетирования выяснилось, что 472 русских ученых работали за рубежом. 5 академиков, а также около 140 профессоров высших школ и университетов было среди них. До того как произошла революция, тесное общение представителей интеллигенции с европейскими государствами было явлением естественным и никаких препятствий со стороны правительства не встречало. Художники отправлялись совершенствовать мастерство во Францию и в Италию, ученые тесно контактировали с зарубежными коллегами, молодежь считала престижным для себя окончить Сорбонну или другие университеты, расположенные в Австрии, Германии или Праге. Талантливые русские женщины, такие как Лина Штерн и Софья Ковалевская (на фото ниже), вынуждены были обучаться за рубежом, так как в России высшее образование для них было недоступно.
Имевшие средства россияне ездили за границу лечиться. Легальная эмиграция до середины 20-х годов также не встречала существенных препятствий: для этого достаточно было лишь получить разрешение руководителей страны. За рубежом, таким образом, всегда проживало постоянно или временно большое количество выходцев из России. Вместе с эмигрантами, изгнанными или добровольно покинувшими страну после Гражданской войны и революции, количество россиян, находящихся за рубежом, составляло около 10 млн.
Большинство изгнанников сначала очутилось в Германии. Однако со временем основная их часть перебралась в Париж, оказавшийся настоящим центром русской эмиграции. Высокий профессиональный и интеллектуальный уровень изгнанников способствовал тому, что все они смогли устроиться по специальности. Кроме того, они создали научные и культурные ценности, ставшие достоянием Америки и Европы.
Теперь вы знаете, что это за понятие - "философский пароход". Люди, которые покинули тогда Родину, не были предателями. Они пошли на этот вынужденный шаг для того, чтобы иметь возможность продолжать свою деятельность, послужить своей стране и всему миру хотя бы за границей.
ВЫСЫЛКА ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ 1922 г., проведенная по инициативе В.И.Ленина операция по отстранению от работы и насильственной высылке за рубеж или в отдаленные районы страны инакомыслящих деятелей науки, литературы и медицины.
Заменив политику военного коммунизма новым экономическим курсом, разрешив в сфере экономики рыночные отношения и капиталистическую собственность, большевистские лидеры понимали, что оживление частной инициативы неминуемо вызовет всплеск политической жизни. Поэтому Ленин и поддержавшие его вожди большевиков решили вынужденное временное отступление в экономике сопроводить политикой «закручивания гаек», беспощадным подавлением любых оппозиционных выступлений. Ярким выражением такой политики явились разгром антикоммунистических крестьянских движений (антоновщина), кронштадтского восстания, подготовка политических процессов над вчерашними союзниками большевиков – социалистическими партиями эсеров и меньшевиков, наступление на Церковь, серия мероприятий по искоренению инакомыслия в стране, составной частью которой стала операция по высылке интеллигенции.
19 мая 1922 Ленин направил секретное письмо Ф.Э.Дзержинскому с изложением инструкции по подготовке к высылке «контрреволюционных» писателей и профессоров. Он предложил собрать по этому поводу совещание руководящих работников и чекистов, обязать всех членов Политбюро ЦК РКП(б) по 2–3 часа в день уделять просмотру книг и периодики с выступлениями инакомыслящих авторов. 21 мая Ленин получил письмо от наркома здравоохранения РСФСР Н.А.Семашко, жаловавшегося на итоги 2-го Всероссийского съезда врачебных секций Всероссийского медико-санитарного общества и предлагавшего с помощью ГПУ «изъять» руководителей оппозиционного съезда и некоторых местных врачебных обществ. На этом письме Ленин написал резолюцию: «Товарищу Сталину. Я думаю, надо строго секретно (не размножая) показать это и Дзержинскому, и всем членам политбюро и вынести директиву: «Поручается Дзержинскому (ГПУ) при помощи Семашко выработать план мер и доложить политбюро...».
Политбюро ЦК РКП(б) поддержало предложения Ленина: ГПУ совместно с Наркомздравом поручалось составить список подлежащих «изъятию» врачей; ВЦИК предлагалось издать постановление об образовании при НКВД особого совещания для рассмотрения вопросов административной высылки; при Политбюро создавалась комиссия в составе Каменева, Курского и Уншлихта для «окончательного рассмотрения списка подлежащих высылке верхушек враждебных интеллигентских группировок».
Первыми за границу в июне 1922 были отправлены известные общественные деятели, бывшие руководители Всероссийского комитета помощи голодающим С.Н.Прокопович и Е.Д.Кускова. 21 июня Политбюро ЦК РКП(б) постановило арестовать первую группу врачей и выслать их в отдаленные голодающие губернии. 16 июля Ленин из подмосковных Горок, где он лечился после инсульта, в специальном письме Сталину выразил обеспокоенность затяжкой высылки инакомыслящих интеллигентов, т.к. «эта операция, начатая до моего отпуска, не закончена и сейчас». «Комиссия… должна представить списки, и надо бы несколько сот подобных господ выслать за границу безжалостно, – требовал Ленин. – Очистим Россию надолго». 27 июля Политбюро рассмотрело варианты списков профессоров-обществоведов и научных деятелей Москвы и Петрограда, подлежащих высылке за границу. Несколько позднее подобные списки были составлены и утверждены по инакомыслящей интеллигенции Харькова, Киева, Одессы, Казани, некоторых других городов.
В конце июля, вслед за продолжавшимися «изъятиями» оппозиционных врачей, начались аресты ученых Московского археологического института (профессора Н.А.Цветков, Н.М.Коробков и В.М.Бардыгин), был арестован бывший лидер партии трудовиков экономист А.В.Пешехонов. Но основная операция была проведена в ночные часы с 15 по 18 августа. Среди заключенных в это время в тюрьмы ГПУ или оставленных под домашним арестом оказались известнейшие люди страны – литераторы Ю.И.Айхенвальд, Е.И.Замятин, А.С.Изгоев-Ланде, Н.М.Волковысский, М.А.Осоргин; философы Л.П.Карсавин, Н.А.Лосский, Н.А.Бердяев, С.Е.Трубецкой, С.Л.Франк, И.И.Лапшин; историки и правоведы А.А.Кизеветтер, В.А.Мякотин; экономисты Н.Д.Кондратьев (Китаев), Д.А.Лутохин; математики, инженеры и естественники В.В.Стратонов, И.А.Артоболевский, Д.В.Кузьмин-Караваев, М.М.Новиков, И.Ю.Бакал, В.В.Абрикосов, И.И.Ушаков, А.И.Угримов, В.В.Зворыкин; кооператоры А.А.Булатов, В.М.Кудрявцев, А.Ф.Изюмов, Б.Д.Бруцкус, А.И.Сигирский, врачи Ю.Н.Садыко, Е.С.Канцель, А.Я.Гудкин, И.Е.Бронштейн, многие другие. Несколько позднее были разысканы и взяты в заключение или под домашний арест П.А.Сорокин, Н.И.Любимов, Н.Н.Розанов, И.А.Ильин, Ф.А.Степун, Б.П.Вышеславцев, А.А.Боголепов, Н.А.Рожков и некоторые другие. Всех их подробно допрашивали об отношении к советской власти, затем брали подписку с обязательством выехать за границу за свой (если имелись собственные средства) или за казенный счет. «Исключение» делалось для врачей: согласно принятому ранее решению Политбюро ЦК РКП(б) их собрались использовать для спасения голодающего населения и борьбы с эпидемиями, поэтому они подлежали высылке не за границу, а во внутренние голодающие губернии.
Стремясь выглядеть перед международной общественностью в приглядном виде, Л.Д.Троцкий в опубликованном 30 августа в газете «Известия» интервью американской журналистке Луизе Брайант (подруге Джона Рида) оправдывал предпринятые репрессии своеобразным «гуманизмом по-большевистски»: «Те элементы, которые мы высылаем и будем высылать, сами по себе политически ничтожны. Но они потенциальное оружие в руках наших возможных врагов. В случае новых военных осложнений… все эти наши непримиримые и неисправимые элементы окажутся военно-политическими агентами врага. Мы вынуждены будем расстрелять их по законам войны. Вот почему мы предпочли сейчас в спокойный период выслать их заблаговременно. И я выражаю надежду, что вы не откажетесь признать нашу предусмотрительную гуманность…».
В защиту арестованных поступили ходатайства от государственных и общественных организаций, даже от некоторых большевистских руководителей, лично знавших заключенных по прежней учебе или работе. Поэтому была образована и в ночь с 31 августа на 1 сентября начала заседать Комиссия по пересмотру списков высылаемых интеллигентов в составе Ф.Э.Дзержинского, И.С.Уншлихта, Г.Г.Ягоды и двух сотрудников секретно-политического отдела ГПУ, отвечавшего за подготовку и осуществление этой операции. Комиссия, в частности, решила освободить от высылки Е.И.Замятина, Н.Д.Кондратьева (Китаева), И.А.Артоболевского, некоторых других. По Н.А.Рожкову специальное постановление приняло Политбюро ЦК ВКП(б), заменив ему высылку за рубеж на ссылку в Псков.
Во второй половине сентября 1922 за границу поездом в Берлин или Ригу выехала первая партия высланных с семьями. Вскоре за ней железнодорожным транспортом группой или по одиночке отправились и другие. Две партии выслали на зафрахтованных у немцев пароходах «Обербургомистр Хакен» (первый рейс из Петрограда в Штеттин в конце сентября) и «Пруссия» (второй рейс в середине ноября). Этими пароходами выслали многих выдающихся отечественных философов. Поэтому пароходы в литературе стали образно называть философскими.
Как вспоминал Ф.А.Степун, высылаемым «разрешалось взять: одно зимнее и одно летнее пальто, один костюм по две штуки всякого белья, две денные рубашки, две ночные, две пары кальсон, две пары чулок. Золотые вещи, драгоценные камни, за исключением венчальных колец, были к вывозу запрещены; даже и нательные кресты надо было снимать с шеи. Кроме вещей разрешалось, впрочем, взять небольшое количество валюты, если не ошибаюсь, по 20 долларов на человека; но откуда ее взять, когда за хранение ее полагалась тюрьма, а в отдельных случаях даже и смертная казнь».
Что касается представителей украинской интеллигенции, то после долгих обсуждений в ноябре 1922 Политбюро ЦК РКП(б) согласилось с предложением руководителей коммунистической партии Украины заменить им высылку за границу на ссылку в отдаленные губернии РСФСР. Определяющим мотивом такой замены послужила политическая выгода – нежелание укрепить за счет эмигрантов украинское националистическое движение.
Высылка инакомыслящей интеллигенции в качестве репрессивной меры использовалась властью и в дальнейшем. Так в январе 1923 за рубеж были высланы известный кооператор Б.Р.Фромметт, ученый-философ и религиозный деятель С.Н.Булгаков, некоторые другие. Но это уже была не масштабная операция лета и осени 1922, когда по неполным данным (детальное исследование вопроса еще не проведено) высылке за рубеж и в отдаленные местности России подверглось около двухсот видных представителей отечественной интеллигенции.
