.jpg)
Со дня кончины известного старца митрофорного протоиерея Николая Гурьянова прошло 13 лет. Он скончался на 93 году жизни 24 августа 2002 года. Старец Николай сподобился многих даров Духа Святого, среди них — дары прозорливости, исцеления, чудотворений. Со всей России к старцу приезжали на остров Залит верующие люди, нуждающиеся в духовном совете, в молитвенной помощи.
Старец Николай Гурьянов
Николай Гурьянов - один из наиболее почитаемых старцев Русской православной церкви конца XX — начала XXI веков. Многочисленные изреченные им пророчества сбылись еще при его жизни - предсказания о свержении в России коммунизма, канонизации Николая II, гибели атомных подводных лодок «Комсомолец» и «Курск» и многих других, чему он стал свидетелем еще при жизни.
Старец Николай Гурьянов за исповедание веры переносил притеснения от властей, тюремные и лагерные заключения и ссылки. После того, как его выгнали из института за выступление против закрытия храмов, он ушел служить в церковь и за это был арестован. Сначала было заключение в «Крестах», потом - ссылка в лагерь под Киевом, а затем — поселение в Сыктывкаре, в Заполярье прокладывал железную дорогу. Военные годы он провел в Прибалтике. Там же принял сан священника, затем переехал на рыбацкий остров Талабск, где и провел остаток жизни.
Благодаря молитвам старца, у людей отступали болезни, появлялся музыкальный слух, просветлялся ум в познании трудных предметов во время учебы, совершенствовались профессиональные навыки, устраивались житейские недоумения, а нередко определялся дальнейший жизненный путь.
Николай Гурьянов родился в купеческой семье. Отец, Алексей Иванович Гурьянов, был регентом церковного хора, скончался в 1914. Старший брат, Михаил Алексеевич Гурьянов, преподавал в Санкт-Петербургской консерватории; младшие братья, Пётр и Анатолий, также обладали музыкальными способностями.
Все трое братьев погибли на войне. Мать, Екатерина Стефановна Гурьянова, долгие годы помогала своему сыну в его трудах, скончалась 23 мая 1969, похоронена на кладбище острова Залит.
С детства Николай прислуживал в алтаре в храме Михаила Архангела. В детстве приход посетил митрополит Вениамин (Казанский). Отец Николай так вспоминал об этом событии: «Я мальчишкой совсем ещё был. Владыка служил, а я посох ему держал. Потом он меня обнял, поцеловал и говорит: „Какой ты счастливый, что с Господом…“».
Николай Гурьянов окончил Гатчинский педагогический техникум, учился в Ленинградском педагогическом институте, откуда был исключён за выступление против закрытия одного из храмов. В 1929-1931 преподавал математику, физику и биологию в школе, служил псаломщиком в Тосно.
Затем был псаломщиком в Свято-Никольском храме села Ремда Середкинского района Ленинградской (теперь Псковской) области. Был арестован, находился в ленинградской тюрьме «Кресты», отбывал заключение в лагере в Сыктывкаре Коми АССР. После освобождения не смог получить прописку в Ленинграде и преподавал в сельских школах Тосненского района Ленинградской области.
Во время Великой Отечественной войны не был мобилизован в Красную армию, так как покалечил ноги на тяжёлых работах в лагерях. Находился на оккупированной территории. 8 февраля 1942 был рукоположен (целибатом, то есть в безбрачном состоянии) в сан диакона митрополитом Сергием (Воскресенским), находившимся в юрисдикции Московской Патриархии.
С 15 февраля 1942 — священник. В 1942 окончил богословские курсы, служил священником в Свято-Троицком женском монастыре в Риге (до 28 апреля 1942). Затем, до 16 мая 1943 являлся уставщиком в Свято-Духовском монастыре в Вильнюсе.
В 1943-1958 — настоятель храма святого Николая в селе Гегобросты Паневежиского благочиния Виленско-Литовской епархии. С 1956 — протоиерей.
О. Николай был необыкновенно привержен церкви. Не будучи монахом, он жил строже, чем монах, во всём — и в питании, и в отношении к людям и молитве. Его образ жизни можно назвать действительно христианским: люди видели в нём пример беззаветного служения Господу.
Протоиерей Иосиф Дзичковский считал, что «такие приходы — оазис православного благочестия в католической Литве». В служебной характеристике, выданной протоиерею Николаю архиепископом Виленским и Литовским Алексием (Дехтеревым) в 1958, говорилось: «Это, без сомнения, незаурядный священник. Хотя приход его был малочисленный и бедный (150 прихожан), но благоустроен так, что может быть показательным примером для многих. Не получая никакого пособия из Епархии, он сумел найти местные средства, на которые капитально отремонтировал храм и привёл его в благолепный вид. В редком порядке содержится и приходское кладбище. В личной жизни — безукоризненного поведения. Это пастырь — подвижник и молитвенник. Целибат. Приходу отдавал всю свою душу, все свои силы, все свои знания, всё сердце и за это всегда был любим не только своими прихожанами, но и всеми, кто лишь только ближе соприкасался с этим добрым пастырем.»
Во время служения на приходе в Литве о.Николай заочно получил богословское образование в Ленинградской духовной семинарии и Ленинградской духовной академии.
С 1958 о.Николай стал служить в Псковской епархии, был назначен настоятелем храма св. Николая на острове Талабск (Залита) на Псковском озере, являлся им бессменно до самой кончины.
В 70-е годы к отцу Николаю на остров стали приезжать люди со всей страны — его начали почитать, как старца. Его называли «Талабским» или «Залитским» (по прежнему названию острова, который был переименован в советское время в память о большевистском активисте Залите) старцем.
Домик отца Николая Гурьянова
Не только церковные люди тянулись к нему, но и падшие души, чувствуя тепло его сердца. Некогда забытый всеми, порой, он не знал ни минуты покоя от посетителей, и чуждый мирской славе только потихоньку сетовал: «Ах, если бы вы в церковь так бежали, как за мной бегаете!». Его духовные дары не могли остаться незамеченными: он называл незнакомых людей по имени, приоткрывал забытые грехи, предупреждал о возможных опасностях, наставлял, помогал изменить жизнь, устроить ее на началах христианских, вымаливал тяжелобольных.
Существует рассказ о том, что о.Николая спросили: «К Вам за Вашу жизнь приходили тысячи людей, Вы всматривались внимательно в их души. Скажите, что Вас больше всего беспокоит в душах современных людей — какой грех, какая страсть? Что для нас сейчас наиболее опасно?». На это он ответил: «Безверие» , и на уточняющий вопрос — «Даже у христиан» — ответил: «Да, даже, у православных христиан. Кому Церковь не Мать, тому Бог не Отец». По мнению о.Николая, верующий человек должен любвеобильно относиться ко всему, что его окружает.
Сохранились свидетельства того, что по молитвам батюшки, ему открывалась судьба людей, пропавших без вести. В 90-е гг. известный на всю страну Печерский старец — архимандрит Иоанн (Крестьянкин) свидетельствовал об отце Николае, что он является «единственным, по-настоящему, прозорливым старцем на территории бывшего СССР». Он знал произволение Божие о человеке, многих направлял по кратчайшему пути, ведущему ко спасению.
В 1988 протоиерей Николай Гурьянов был награждён митрой и правом служения с открытыми Царскими Вратами до «Херувимской». В 1992 удостоен права служения литургии с открытыми Царскими Вратами до «Отче наш» — высшего церковного отличия для протоиерея (исключая крайне редкий сан протопресвитера).
О. Николай пользовался известностью как в России, так и среди православных людей за её пределами. Так, в канадской провинции Саскачеван на берегу лесного озера по его благословению был основан скит.
Известностью и любовью старец пользовался также у творческой молодёжи и интеллигенции: за благословением на творчество к нему на остров приезжали Константин Кинчев, Ольга Кормухина, Алексей Белов и многие другие. Кроме того старец стал прототипом героя фильма «Остров», где главную роль сыграл рок-поэт и музыкант Пётр Мамонов.
В похоронах о.Николая на острове Талабск (Залит) участвовали более 3 тысяч православных верующих. Многие почитатели посещают могилу старца. Учреждено Общество ревнителей памяти праведного Николая Псковоезерского (Николая Гурьянова).
Батюшка вообще говорил мало, видимо он был от природы молчалив, потому его редкие высказывания были афористичными - в одной фразе заключалась целая жизненная программа. Потому так ярко запоминалось все, сказанное старцем.
1. «Наша жизнь благословенная… Дар Божий… Мы имеем в себе сокровище - душу. Если сбережем ее в этом временном мире, куда пришли как странники -наследуем Жизнь Вечную.»
2. «Ищи чистоты. Не слушай худое и грязное ни о ком… Не останавливайся на недобром помысле… Неправды беги… Правду говорить никогда не бойся, только с молитвой и, прежде, проси благословения у Господа.»
3. «Жить нужно не только для себя… Старайтесь тихонечко молиться за всех… Никого не отталкивайте и не унижайте.»
4. «Наши мысли и слова имеют великую силу на окружающий мир. Молитесь со слезами за всех - больных, слабых, грешников, за тех, о ком некому помолиться.»
5. «Не будьте слишком строгими. Чрезмерная строгость опасна. Она останавливает душу только на внешнем подвиге, не давая глубины. Будьте мягче, не гоняйтесь за внешними правилами. Мысленно беседуйте с Господом и святыми. Старайтесь не учительствовать, а мягко подсказывать друг другу, подправлять. Будьте проще и искреннее. Мир ведь такой Божий… Посмотрите кругом - все творение благодарит Господа. И вы так живите - в мире с Богом.»
6. «Послушание … Оно начинается в раннем детстве. С послушания родителям. Это нам первые уроки от Господа.»
7. «Помни, что все люди немощны и бывают несправедливы. Учитесь прощать, не обижаться. Лучше отойти от причиняющих вам зло - насильно мил не будешь… Не ищи друзей среди людей. Ищи их на Небе - среди святых. Они никогда не оставят и не предадут.»
8. Веруйте в Господа, несомненно . Сам Господь живет в нашем сердце и Его не нужно искать где-то там… далеко.»
9. «Будьте всегда радостны, и в самые тяжелые дни вашей жизни не забывайте благодарить Бога : благодарное сердце ни в чем не нуждается».
10. «Пекись о своем мире душевном , вот и в мире будет порядок».
11. «Положитесь , дорогие мои, на волю Божию , и все будет так, как вам нужно».
12. «Никогда не снимайте крестик . Читайте утренние и вечерние молитвы обязательно».
13. «Можно спасаться и в семье и в монастыре, только живи свято мирной жизнью».
14. «Ходи в храм и веруй Господу . Кому Церковь не мать, тому Бог не отец. Смирение и молитва - главная. Одна черная одежда - еще не смирение ».
На Псковском озере есть остров, носящий имя Залита. В течение четырёх десятилетий настоятелем расположенного на нём храма святителя Николая был ныне почивший протоиерей отец Николай Гурьянов. Своим служением Богу и людям он снискал славу мудрого и прозорливого старца, к которому за советом и помощью съезжались православные верующие со всей страны.
В российском православии издревле укоренилась особая форма служения Богу, именуемая старчеством. Это вид деятельности, включающий в себя духовное руководство верующими, осуществляемое богоизбранными людьми - старцами. Ими, как правило, бывают лица духовного звания, но история церкви знает примеры, когда в этой роли выступали и миряне. Причём само понятие старец предполагает не возрастную характеристику, а духовную Благодать, ниспосланную Богом для несения этого подвига.
Люди, избранные Господом для столь высокого служения, часто бывают наделены способностью внутренним взором созерцать и видеть душевный склад каждого отдельного человека. Это даёт им возможность с удивительной точностью дать всем, кто обращается к ним за помощью и духовным наставлением, единственно верный совет.
Будущий старец Николай Гурьянов, предсказания которого о будущем России в наши дни приобрели известность, родился в 1909 году в семье регента церковного хора, проживавшего в селе Чудские Заходы Санкт-Петербургской губернии Алексея Ивановича Гурьянова. У Николая было три брата, унаследовавших от отца музыкальные способности, старший из которых Михаил даже преподавал в Санкт-Петербургской консерватории.
Но их таланту не суждено было развиться - все они погибли в годы Первой мировой войны. Глава семьи - отец Николая Алексеевича ушёл из жизни в 1914 году, и лишь его матери Екатерине Степановне Господь ниспослал долголетие. Она дожила до 1969 года, помогая сыну нести его пастырское служение.
Уже в годы Советской власти Николай окончил педагогический техникум и затем поступил в Ленинградский педагогический институт. Но вскоре он был исключён, так как нашёл в себе смелость публично выступить против закрытия одного из городских храмов. Это произошло в конце двадцатых годов, и вся страна была охвачена очередной антирелигиозной кампанией. Своим отчаянным поступком он не смог остановить машину атеистического мракобесия, но лишился возможности продолжать учёбу и попал в поле зрения органов ГПУ.
Чтобы добыть себе пропитание, Николай был вынужден давать частные уроки по биологии, физике и математике, так как в этих предметах имел достаточную подготовку. Но главным для него оставалась церковь. С 1928 по 1931 год он служил псаломщиком в различных храмах Ленинграда и области.
Политика гонения на церковь, проводимая коммунистами, предполагала прежде всего репрессии в отношение её служителей, многие из которых оказались в тюрьмах и лагерях. Не стал исключением и Николай Гурьянов. Он был арестован за религиозную пропаганду и в ожидании суда провёл несколько месяцев в печально известной ленинградской а затем был отправлен в сыктывкарский лагерь, являвшимся в те годы одним из элементов необозримого Там, работая на строительстве железной дороги, он получил тяжёлую травму обеих ног, которая сделала его инвалидом на всю жизнь.
Отбыв за решёткой пять лет и вернувшись в Ленинград, репрессированный клирик не смог получить городскую прописку и поселился в Тосненском районе. По счастью, там остро ощущалась нехватка педагогических кадров, и Гурьянова приняли на работу в сельскую школу, несмотря на судимость и отсутствие диплома. Учителем он проработал вплоть до начала войны.
Когда в стране была объявлена всеобщая мобилизация, Николая в армию не взяли по причине его инвалидности. Не дали возможности даже потрудиться в тылу - недавняя судимость делала его изгоем. Когда фронт приблизился к Ленинграду, Николай оказался на оккупированной территории, где, как и в прежние годы, служил псаломщиком в одной из церквей.
В годы оккупации Гурьянов окончательно решил посвятить свою жизнь служению Богу. В начале февраля 1942 года он был рукоположен во дьякона, а уже через неделю во священство. Этот сан он принял целибатом, то есть дал до конца своих дней. Таинство над ним совершил также оказавшийся в оккупации митрополит Сергий (Воскресенский). Окончив в том же году богословские курсы, Николай Гурьянов (старец) был направлен в Ригу, где служил священником в женском Свято-Троицком монастыре, а затем некоторое время пробыл уставщиком вильнюсского Свято-Духовского монастыря.
С 1943 по 1958 год длится период его служения в Литве в православной церкви села Гегобросты. Там же отец Николай возводится в сан протоиерея. Сохранились воспоминания одной из его прихожанок, в которых она пишет о том, что отца Николая всегда отличали необычайная внутренняя доброта и приветливость, редкие даже для людей духовного звания.
Он умел вовлечь людей в богослужение, выполняя все предписанные действия вдохновенно и красиво. Для прихожан церкви, где служил батюшка, он являлся образцом истинно христианской жизни. Не будучи монахом, отец Николай был истинным аскетом, следуя христианским нормам и в молитве, и в отношении с людьми.
Николай Гурьянов умел совмещать служение на приходе с учёбой. За время пребывания в Литве он окончил в 1951 году Виленскую семинарию, а затем продолжил обучение на заочном отделении Ленинградской духовной академии.
По воспоминаниям близко знавших его людей, уже завершив своё образование, в 1958 году отец Николай посетил некоего старца, имя которого осталось неизвестным, и тот открыл ему место, которое Господь предназначил для будущего служения, и куда надлежало прибыть в скорейшем времени.
Это был на получивший в советский период имя видного коммуниста Зилата. Подав заявление в епархиальное управление и получив благоприятный ответ, отец Николай прибыл в указанное место, где в непрестанном служении провёл последующие сорок лет вплоть до своей кончины.
Трудно даже представить все сложности, с которыми столкнулся на новом месте прибывший священник. Это был период, когда страна была охвачена хрущёвскими антирелигиозными кампаниями, и СМИ не переставали трубить о скорой победе над мракобесием - так они называли веру, лежащую в основе всей истории нашей Родины. Поэтому когда Николай Гурьянов (старец) прибыл на остров и поселился со своей матерью на окраине посёлка, его встретили подозрительными взглядами.
Однако очень скоро его незлобивость, кротость, а главное, доброжелательность по отношению к людям стёрли эту возникшую вначале пелену отчуждения. Церковь, в которой ему предстояло служить, находилась тогда в полуразрушенном состоянии, и, не имея ни малейшей поддержки со стороны епархиальных властей, батюшке приходилось самому изыскивать средства на её восстановление. Своими руками он клал кирпичи, перекрывал заново крышу, красил и выполнял все прочие необходимые работы, а когда в отремонтированном помещении начались богослужения, сам пёк просфоры.
Но, кроме выполнения своих церковных обязанностей, отец Николай много времени уделял помощи всем, кому только мог её оказать. Поскольку мужское население посёлка составляло рыболовецкую артель, и их семьи подолгу не видели своих кормильцев, отец Николай не гнушался помогать женщинам по хозяйству, мог присмотреть за детьми или посидеть с больными и престарелыми. Так снискал доверие, а затем и любовь односельчан будущий старец Николай Гурьянов.
Биография этого человека в дальнейшем неотделима от острова, где Божьей волею ему суждено было вершить свой подвиг, и где его трудами были возвращены в лоно церкви десятки и сотни человек, отторгнутые от неё безбожной властью. Это был трудный путь. В первые годы пребывания на острове, батюшке приходилось служить в пустом храме. Жители посёлка его любили, уважали, но в церковь не шли. По крупицам приходилось нести в сознание этих людей Слово Божие, прежде чем это доброе зерно дало свои всходы.
В тот период, а это были шестидесятые годы, гонения на церковь особенно усилились, под давлением властей одна из жительниц села написала на батюшку донос. Приехавший уполномоченный грубил и хамил священнику, а под конец заявил, что на следующий день заберёт его. Отец Николай Гурьянов (старец) собрал вещи и всю ночь провёл в молитве.
То, что произошло потом, одни считают чудом, другие - стечением обстоятельств, но только утром на тихом в это время года озере поднялась настоящая буря, и в продолжение трёх суток остров был отрезан от материка. Когда же стихия унялась, власти о священнике как-то забыли и впредь не трогали.
В семидесятые годы старец Николай Гурьянов, предсказания которого поразительным образом сбывались, приобрёл необычайно широкую известность. К нему съезжались люди со всей страны, и он не знал ни минуты покоя. На всех производило неизгладимое впечатление внешнее проявление тех даров, которые в изобилии были ниспосланы ему Господом.
Например, обращаясь к совершенно незнакомым людям, он безошибочно называл их имена, указывал на давно забытые ими грехи, о которых никак не мог знать, предупреждал об опасностях, которые им угрожали, давал наставления, как их избежать, и совершал ещё много того, что не поддаётся рациональному объяснению. Невозможно также сосчитать людей, которым он вернул здоровье, вымаливая у Бога исцеление, порой даже в тех случаях, когда медицина оказывалась бессильной.
Но главное, в чём состояло его служение, это помощь, которую батюшка оказывал людям, желавшим изменить свою жизнь, устроив её на истинно христианских началах. Не пускаясь в общие рассуждения и избегая ненужных слов, он умел дать человеку конкретное наставление, относящееся к нему лично.
При этом, прозревая внутренний мир каждого, с кем приходилось общаться, и видя многое, что хранится в потаённых уголках души и тщательно скрывается от окружающих, старец умел говорить об этом с необычайным тактом, не причинив человеку моральной травмы, а уж тем более не унизив его достоинства. Об этой стороне его дара, свидетельствуют многие, посетившие остров Залита.
Старец Николай Гурьянов был, по мнению многих его почитателей, едва ли не единственным на всю страну по-настоящему прозорливым старцем. Его способность видеть сокрытое от глаз обычных людей была настолько развита, что в девяностые годы он не раз помогал как частным лицам, так и государственным органам в розыске людей, пропавших без вести.
В период перестройки, когда в корне изменилась политика государства по отношению к церкви, получили большую свободу в своём служении и старцы России. Николай Гурьянов был одним из тех, чьи имена тогда часто упоминались средствами массовой информации. Это, разумеется, увеличило число его почитателей, приезжавших на остров, и часто остававшихся там на длительное время.
Особенный авторитет Николай Гурьянов (старец) приобрёл после того, как на всю страну о нём заявил другой наш известнейший подвижник отец подвизавшийся тогда во Псково-Печерском монастыре. Он охарактеризовал отца Николая как носителя Божьей Благодати, наделившей его дарами прозорливости, мудрости и кротости.
Тогда же, в конце девяностых, стали достоянием общественности предсказания старца Николая Гурьянова о России. Они прозвучали в ответ на вопрос одного из посетителей, пожелавшего знать, что ждёт страну после окончания правления Б.Н. Ельцина. Старец был немногословен, и сказанное им, по-видимому, таит в себе смысл, который нам, сегодняшним жителям России, не дано понять в полной мере.
На вопрос о том, кто придёт на смену находившемуся тогда у власти президенту Б.Н. Ельцину, он ответил, что это будет военный человек, и оказался прав, поскольку нынешний глава государства действительно имеет воинское звание. Но смысл дальнейших его слов для нас остаётся загадкой, и трудно понять, что имел в виду старец Николай Гурьянов. Предсказания о будущем России, сделанные им в тот день, предрекали стране будущее правление, которое он уподобил власти коммунистов. По его словам, церковь вновь будет подвергаться гонениям, но продлится это недолго.
Закончил же старец на весьма оптимистической ноте, предсказав приход в наш мир Православного Царя. На вопрос о том, когда это произойдёт, сказал, что большинство присутствующих доживёт до того дня. Вот какой ответ дал старец Николай Гурьянов о будущем России. Не допуская и тени сомнения в справедливости его слов, отметим все же, что В. В. Путин, возглавивший страну после ухода с президентского поста Б. Н. Ельцина, в большей степени соответствует образу православного царя, чем гонителя веры, возможно, именно его имел в виду старец.
За годы его правления церковь в полной мере возродилась после десятилетий атеизма, господствовавшего в стране и являвшегося основным принципом государственной идеологии. О чём же в таком случае говорил старец? Об этом мы можем лишь догадываться.
Не раз высказывались предположения, что Николай Гурьянов (старец), пророчества которого вызывают сегодня столь откроенные недоумения, действительно прозревал в те дни новые гонения, уготованные российской церкви. Возможно, что к этому бы и привёл ход исторических событий. Но, по молитвам ревнителей веры, одним из которых был, несомненно, и сам отец Николай, Господь явил великую милость, избавив Россию от бед, которые она переживала на протяжении семи десятилетий. В результате пророчества старца сбылись, но Господь, по неизреченному человеколюбию Своему, избавил нас от повторения кошмара, охватившего страну в XX столетии.
Кроме пророчеств, о которых говорилось выше, отец Николай снискал известность и теми наставлениями, которые он давал людям, обращавшимся к нему за советом и помощью. Многое из сказанного им сохранилось в записях, сделанных его почитателями, приезжавшими на остров Залита.
Старец Николай Гурьянов прежде всего учил жить и молиться Богу так, как будто завтра суждено умереть, и, представ перед Господом, дать Ему ответ в своих деяниях. Это, говорил он, поможет очистить душу от скверны, подготовить себя к переходу в вечность. Кроме того, отец Николай учил с любовью относиться ко всему, что окружает нас, ведь всё это не что иное, как творение Божье. К неверующим же людям он призывал относиться без осуждения, с жалостью, постоянно молиться Богу об избавлении их от этого дьявольского помрачения. Много и иных мудрых и полезных наставлений получили от него посетители.
Как и многие прежде почившие старцы, протоиерей Николай Гурьянов, после своей кончины, последовавшей 24 августа 2002 года, стал почитаться многими в нашей стране как святой, канонизация которого является лишь вопросом времени. В день его похорон на остров Залита съехалось более трёх тысяч человек, желавших отдать последний долг его памяти. И хотя с тех пор прошло уже немало лет количество почитателей старца не уменьшается.
В связи с этим вспоминаются слова, произнесённые другим известнейшим представителем российского старчества, преподобным отцом Нектарием, произнесённые им незадолго до закрытия большевиками Оптиной пустыни. Он учил ничего в этой земной жизни не бояться и всегда молиться почившим старцам, так как, предстоя пред Престолом Божьим, они молят о нас, и Господь внемлит их словам. Вот так же, как те старцы, отец Николай Гурьянов во Царствии Небесном ходатайствует перед Всевышним о тех, кого оставил в этом тленном мире.
Неудивительно, что всей своей жизнью заслужил любовь и память сотен тысяч своих почитателей скромный служитель Божий протоиерей отец Николай Гурьянов (старец). Остров, являвшийся в течение последних сорока лет жизни его домом, сегодня стал одновременно и его памятником, и местом, куда для поклонения ему съезжаются православные верующие.
Вскоре после кончины старца ими было учреждено общество ревнителей его памяти, члены которого уже сегодня проводят работу, направленную на прославление отца Николая в лике святых. О том, что это событие рано или поздно состоится, никто из членов общества не сомневается, и уже сегодня именуют его не иначе как преподобным Николаем Псковоезерским.
24 августа 2002 года на 93 году жизни скончался известный старец - митрофорный протоиерей Николай Гурьянов. После его кончины стало известно, что в свое время он принял тайный монашеский постриг, который скрывал по смирению.Старец Николай сподобился многих даров Духа Святого, среди них - дары прозорливости, исцеления, чудотворений.Родился 24 мая 1909 года в селе Чудские Заходцы Гдовского уезда Санкт-Петербургской губернии в благочестивой купеческой семье. Отец, Алексей Иванович Гурьянов (+ 1914), был регентом церковного хора. После его смерти воспитанием детей занималась мать, Екатерина Стефановна Гурьянова (+ 1969). Впоследствии она стала ближайшим помощником сына Николая. С детства он прислуживал в храме арх. Михаила в с. Кобылье Городище Гдовского уезда, ездил с богомольцами по святым местам. Любовь к храму и церковному пению была присуща всем членам семьи. Старший брат Николая, Михаил, стал профессором Санкт-Петербургской консерватории. Младшие братья, Петр и Анатолий, также обладали музыкальными способностями, но о них осталось мало известий. Все трое братьев погибли на фронтах Великой Отечественной войны.
Еще в отроческом возрасте он побывал на о. Талабск, где позже подвизался. Примерно в 1920 г. настоятель храма Михаила Архангела, в котором отрок Николай алтарничал, взял его с собой в Псков, куда они добирались водным путем. На острове Талабск пристали отдохнуть. Здесь посетили блаженного Михаила, прозорливца. Блаженный Михаил подал священнику маленькую просфору, а Николаю - большую и сказал: "Гостек наш приехал... ".
По окончании Гатчинского педагогического техникума Николай поступил в Ленинградский педагогический институт. В 1929 году студент Николай выступил на студенческом собрании против закрытия одного из ленинградских храмов, после чего был исключен из института.
Преподавал математику, физику и биологию в школе в г. Тосно Ленинградской области. Затем служил псаломщиком в храме во имя свт. Николая с. Ремда Середкинского района Ленинградской обл. (ныне Гдовского района Псковской обл.).
7 мая 1930 года Ленинградским окр. судом был приговорен к двум годам высылки из РСФСР на два года за «контрреволюционную деятельность ».
В июле того же года прибыл в село Сидоровичи Розважевского района УССР, где устроился псаломщиком.
В местные органы стали поступать доносы:
«Акт (актив) села Сидорович доводит до Вашего ведома, что в селе Сидоровичах живут небажани (нежелательные) некоторые элементы и занимаются агитацией против советской власти та коллективизаций а сами куркули (кулаки) еки ликвидировани и разлагают работу ».
"...В июле месяце 1930г. [Николай Гурьянов] прибыл в с.Сидоровичи, взял должность дьяка, устроился на квартире у председателя церковной общины Комаренко. Используя то, что к взрослым детям Комаренко ходила молодежь, он начал разучивать с ними религиозные песни [имеются в виду церковные песнопения], с ними их пел. Вербовал молодежь в церковный хор, а также советовал ходить им в церковь... "
24 марта 1931 года был арестован по "делу кулаков с.Сидоровичи ". С 31 марта находился в Киевском ДОПР N2. В графе анкеты арестованного "имущественное положение" было написано, что "никакого имущества не имеет ". Медицинское заключение о состоянии здоровья: "страдает ревматизмом суставов ". Дело было групповым. По нему проходили, кроме о.Николая Гурьянова, еще трое обвиняемых: Захаряшевич Иван Яковлевич, Захаряшевич Яков Яковлевич и Копанский Алексей (Александр?) Иванович.
Из обвинительного заключения:
Произведенным следствием установлено, что действительно вышеуказанные лица являются раскулаченными куркулями [кулаками] и с момента их поселения на территории Сидорянского сельсовета начали вести а/с деятельность, агитацию против мероприятий, проводимых Советской властью на селе, как-то против хлебозаготовок, коллективизации и проч. Начали распускать слухи, что скоро будет война, ибо тут нажимают на коллективы, а в Белоруссии - на строительство железных дорог, и также уговаривают соседей, с коими дружили, чтобы не шли в колхозы, так как в колхозах будет плохо...
Накануне перевыборов сельсовета устроили пьянку не довольных Советской властью, и после вечеринки разошлись с целью срыва предвыборных собраний, держа упор на то, чтобы не пропустить в сельсовет коммунистов, учитывая то, что Исполкомом на должность председателя сельсовета в Сидоровичи был послан коммунист.
Эта группа вела работу, чтобы избиратели не голосовали за коммуниста под предлогом, что "он чужой, мы его не знаем" , кроме того "у нас и свои люди есть", в результате чего предвыборное собрание было сорвано...
Виновным себя не признал: «Я никогда контрреволюционной работой не занимался и против советской власти никого ничем не агитировал. Больше сказать ничего не имею. Н.Гурьянов».
20 августа 1931 года был приговорен к высылке в Северный край сроком на три года, считая с 24 марта 1931.
Отбывал срок в Сыктывкаре. Находился на строительстве железной дороги. Работы происходили часто в ледяной воде. Он получил ревматизм, а также тяжело повредил ноги шпалами.
Был освобожден приблизительно в 1937 г. (по др. сведениям - в 1942). Он не имел права на проживание в Ленинграде и был отправлен за 101 км. Работал учителем в школах Тосненского района. Когда началась Великая Отечественная война, его не взяли на фронт из-за болезни ног, которую он получил в лагере. Во время немецкой оккупации был насильно увезен в Прибалтику.
8 февраля 1942 г. рукоположен во диакона Виленским митр. Сергием (Воскресенским) и 15 февраля - во иерея.
По данным ПСТГУ, еще до рукоположения принял иноческий постриг, но мантийным монахом не стал и сохранял свое иночество в тайне.
В том же году окончил богословские курсы в Вильнюсе и был направлен священником в женский Рижский Троице-Сергиев монастырь.
Затем переведен в мужской Виленский Свято-Духов монастырь, где нес послушание уставщика.
С июля 1943 г. - настоятель храма во имя свт. Николая с. Гегобросты Паневежского благочиния Виленско-Литовской епархии.
В 1949-1951 гг. заочно учился в Ленинградской духовной семинарии и Ленинградской духовной академии, в академии проучился всего один год.
В 1956 г. возведен в сан протоиерея.
В 1958 г. переведен в Псковскую епархию. По личной просьбе назначен настоятелем храма во имя свт. Николая на острове Талабск (Залит) на Псковском озере, где прошло почти полвека его пастырского служения.
Вел подвижническую жизнь, прославился как духовный прозорливый старец. В начале 1970-х годов к о. Николаю за советом и молитвенной помощью стало обращаться много людей, его духовные чада были среди священников, монахов и мирян. Он старался каждому приходящему к нему сказать ободряющее слово, укреплял и наставлял в вере, призывал с любовью относиться ко всему, что окружает людей. Много читал, направляя и других к вдумчивому, умному чтению, благословлял на учебу, получение образования, любил духовное пение, автор таких песнопений, как «Похвала Богоматери », «Молитва Ангелу-Хранителю », «Спаситель, согрей мою душу », «Братский гимн ». Патриарх Московский и всея Руси Алексий II назвал о. Николая одним из столпов русского старчества.
О выдающемся пастырском подвиге, который в течение всей своей жизни совершал отец Николай, свидетельствуют полученные им церковные награды: в 1952 году он был удостоен права ношения золотого наперсного креста, в 1956 году - сана протоиерея, в 1988 году был награжден митрой и правом служения с открытыми царскими вратами до "Херувимской". В 1992 году Святейший Патриарх Алексий II удостоил отца Николая права служения Литургии с открытыми царскими вратами до "Отче наш".
По воспоминаниям очевидцев (из Журнала Московской Патриархии 12 - 2002):
" В августе отец Николай занемог, но все надеялись на его скорейшее выздоровление - как же нам без батюшки?! Но вот в субботу, 24 августа, поздно вечером, черная, печальная весть пришла с острова - отец Николай покинул нас. А в воскресенье, на утреней службе, архиепископ Псковский и Великолукский Евсевий объявил прихожанам о кончине протоиерея Николая Гурьянова и призвал всех помолиться об упокоении его души. Воскресенье, канун похорон, все мы - духовные чада, духовенство, верующие люди провели в скорби. Многие сразу же стали изыскивать возможность попасть на остров, что не всегда было просто и в обычное время, а в те дни - в особенности.
И вот наступил понедельник, 26 августа. С утра долго не рассеивался туман, до 10 часов не был разрешен выход судов в озеро. Но как только видимость стала лучше, к острову устремились многочисленные суда: пассажирская "Ракета", на которой большинство составляло духовенство, рыболовецкие, военные катера, небольшие лодки, прогулочные катера, яхты. А желающих попасть на остров Талабск (Залита), туда, где стоял гроб с телом отца Николая, чтобы попрощаться с ним, помолиться об упокоении его души, было гораздо больше, чем судов.
И вот наш катер причалил к остову. Когда мы, верующие из Пскова, подошли к церкви Святителя Николая, где стоял гроб с телом батюшки Николая, то увидели перед входом в храм большое скопление людей, многие из них приехали еще вчера. Храм был полон людей, ко гробу, засыпанному цветами, тек нескончаемый поток людей, отдающих последний долг любви отцу Николаю. В церкви совершалась Божественная литургия, очень многие пожелали причаститься в этот день. Службу возглавлял архиепископ Псковский и Великолукский Евсевий, который затем возглавил и чин отпевания. В 12 часов гроб с телом отца Николая был вынесен на плечах духовенства и установлен внизу, на паперти Никольского храма, в котором более сорока лет служил отец Николай. Около гроба стояло множество духовенства, а внизу, на траве, стояли сотни людей, повторявших слова молитвы, державших свечи, утиравших слезы.
Собрались проводить отца Николая в последний путь и стар и млад. Многие приехали издалека, некоторые с малыми с детьми. Тут были и жители острова, и верующие из Псковской области, из других епархий. И очень много собралось духовенства, монашествующих, сколько - никто не считал, но, наверное, не менее двухсот человек со всех концов России.
Перед началом отпевания архиепископ Псковский и Великолукский Евсевий сказал прощальное слово, обращенное ко всем присутствовавшим. "Прежде всего, - сказал Владыка Евсевий, - я хочу удостоверить всех, что мы действительно хороним отца Николая Гурьянова, как это нам всем ни прискорбно. В эти дни чувство невыразимой печали овладевает нами. Угас светильник чистой любви ко Господу, добрый пастырь, ревностный молитвенник. У каждого священника есть свое личное дело, куда заносится все, касающееся его службы. Перед поездкой сюда я раскрыл личное дело протоиерея Николая и нашел там только благодарности за бескорыстное служение. Своими молитвами, безупречной жизнью отец Николай стяжал себе большие духовные дары, приобрел искреннюю любовь народа. Ему всегда были присущи терпение, смирение, желание помочь и обратить к покаянию, никто не был им отторгнут, не понят или не утешен. Отец Николай будет для нас всегда примером истинного пастыря, каждый сохранит в сердце его отеческие наставления и советы. И сейчас, когда отец Николай предстоит пред Господом, помолимся об упокоении его души, о даровании ему Царства Небесного ".
Начался чин отпевания. Ярко светило солнце, с озера налетал и тут же утихал мягкий ветерок, колебавший пламя поминальных свечей. Церковь плотным кольцом окружали люди со свечами в руках, вкладывавшие свою скорбь в слова совместной молитвы. А тем временем мы все потихоньку подходили к гробу батюшки, прикладывались в последний раз к его ручке. Его рука, державшая лазурный эмалевый крест, была такая мягкая, прохладная, как будто батюшка спал. Вспоминалось его прощальное отеческое благословение. Казалось, он снова говорит нам: "Мужайтесь, дети мои, как-то вы теперь останетесь здесь, в миру, где столько искушений и скорбей... " Даже в последние свои часы на земле отец Николай незримо давал нам свой последний наказ молиться и жить по заповедям Божиим. Так прощались мы с отцом Николаем, так прощался и он с нами.
По окончании отпевания гроб обнесли вокруг церкви, в которой столько лет служил протоиерей Николай, верный слуга Господа. И вот траурная процессия под мерные, редкие, скорбные удары колокола направилась к месту последнего упокоения, на кладбище. Гроб несли восемь священнослужителей, множество людей следовало за ними. Дорога шла мимо домика, где жил отец Николай. Здесь процессия приостановилась, гроб трижды покачнулся, отдавая последний поклон мирскому жилищу, а затем проследовал дальше.
У ворот кладбища миряне приостановились - к самой могиле прошло только духовенство, потому что для всех не было места. Но гроб с телом отца Николая не сразу предали земле. Его духовные чада, священники из Москвы, только-только доехали до Пскова и просили подождать еще тридцать минут, пока их катер доплывет до острова. Тем временем у могилы были произнесены последние слова прощания и молитвы.
И вот наконец подошли уставшие, запыхавшиеся люди - они несли икону, цветы и были благодарны Господу за то, что все же успели проводить в последний путь своего духовного отца, отдать ему последний поклон. А колокол все звонил печально и протяжно, и звуки его пронизывали теплый приозерный воздух, они были слышны по всему острову. Этот звон скорбью отдавался в сердцах и тех, кто приехал на остров проводить в последний путь отца Николая, и тех, кто не смог приехать, а таких большинство - многие тысячи православных людей по всей России, да и не только в России... Все они молились в тот день об упокоении души новопреставленного раба Божия протоиерея Николая.
Царствие Небесное тебе, дорогой батюшка!"
В последние годы своей жизни о. Николай нес добровольный подвиг, смиряясь с тем, что некоторые из окружающий его людей от его имени говорили о том, что якобы старец благословил прославлять Григория Распутина и Иоанна Грозного и много иного несуразного. Но если посмотреть внимательно - так и вся жизнь о. Николая была подвигом великим, с которым, будем верить, он справился и ныне имеет дерзновение пред Господом нашим Иисусом Христом, Которому слава честь и поклонение со Безначальным Его Отцом и со Святым Духом всегда ныне и присно и во веки веков! Аминь.
Как-то уже давно почитав о старце и самого старца, пришло на ум, что имя этого подвижника всенепременно надо воспоминать почаще, а потому доныне о. Николай Гурьянов записан в нашей книге Живых и о его имени мы подаем заупокойные записочки на Литургию.
Хотя верим, что более мы нуждаемся в его молитвах за нас, недостойных!
Господи, упокой душу приснопоминаемого раба Твоего протоиерея Николая в Своих Небесных Селениях и нас, грешных, помилуй, яко Благ и Человеколюбец!
С любовью,
рБ Дмитрий
Из воспоминаний о. Валериана Кречетова...
– Отец Валериан, говорят, у батюшки Николая на острове Талабск происходило много чудес?
– Да, ехали к нему как-то двое, обсуждали между собой: «Говорят, старец – чудотворец, чудеса творит ». Приехали, просят: «Покажите нам какое-нибудь чудо ». – «А, чудо? – говорит батюшка, – ну хорошо ». Подошел к выключателю, включил свет и выключил, снова включил и выключил. Те только ухмыльнулись: «Это – чудо? »
Сели на лодку, приезжают на материк, а там народ, машины стоят, суета. Эти двое подходят, спрашивают: «А что случилось? » – «Да мы ремонтируем электролинию, потому что уже два дня света во всей округе ни у кого нет ». Тут-то они и поняли, что значило вот это батюшкино – включил свет и выключил.
А недавно один раб Божий историю рассказывал, вспоминал, как он к батюшке ездил. Думает: плыть придется на лодке, часы бы не потерять. А часы у него были новые, хорошие. Стал искать дома другие, поискал, не нашел. Надел новые и поехал. Сидят с батюшкой, разговаривают, а он вдруг и спрашивает: «Часы-то не потерял? » – «Нет, батюшка, не потерял ». Но ведь думал об этом!
– К Николаю Гурьянову приезжали за советами от Святейшего Патриарха Алексия II?
– Да. Помню, приехали как-то советоваться с отцом Тихоном (Шевкуновым) по поводу ИНН. Вместе мы были. Батюшка спокойно сказал: «Ну а для чего это? » Он прекрасно понимал, для чего это делают: контроль нужен. А православного человека не нужно контролировать, он честно работает. Когда батюшку спрашивали (правда, не в тот раз): печать это? Он говорит: «Это не печать. Пока что еще, слава Богу ».
– То есть штрих-код – это пока не печать?
– Нет, это все преддверие печати антихриста... Когда батюшку спрашивали, была включена видеозапись, а потом, когда он сказал уже все, хватились – выяснилось, что аппарат не работает. Потом попросили благословения, батюшка благословил – записали второй дубль. Патриарх все же просил. Потом еще дубль, уже третий. И есть такая запись: «Что это такое? – спрашивает батюшка. – Первый раз слышу ». Все выспрашивали, выспрашивали. Со старцем так, конечно, не положено. Сказал – и все. А с ним, как с артистом, – дубли получше. Это неподобает.
– Отец Валериан, вы в своей жизни много общались со старцами. А что, кроме любви, для них характерно?
– Ну, во-первых, они всегда с Богом. Сами ходили в присутствии Божием и другим напоминали – что есть Господь и в любви это проявление. Конечно, характерно смирение. И аскетизм, строгое к себе отношение: питание всегда очень скромное, сон – во всем было воздержание. Строго обрезали всякие мысли недоверия, подозрения к старшим, к начальствующим. Как-то я отцу Николаю говорю, мол, батюшка, вот такое слышал, а он так резко мне: «Не верь! »
Помню, я молодым был еще, разболтался, прихожу к отцу Сергию Орлову: «Вот, батюшка, то-то и то-то ». А он отвечает: «Уж мы-то хороши, а вот другие – это да ». Тогда я понял, что нельзя осуждать никого. И я в этом убедился потом действительно, получил подтверждение этому. Они никому и ни о ком не говорили плохо. Когда отца Николая начали спрашивать: «Батюшка, что ж вы там говорите про Григория Распутина, про Ивана Грозного? » А он: «А мы разве про них плохо говорим? Мы же хорошо говорим ».
– Кстати, батюшка, как отец Николай относился к Ивану Грозному и Григорию Распутину?
– Я вам только что сказал. «Мы разве о них плохо говорим? Хорошо говорим ». Понятно?
Недалеко от Пскова на озере есть остров, носящий имя Талабск. Еще его называют остров Залит, потому что раньше на нем располагался колхоз имени Ивана (Яна) Залита. Сорок лет в храме на этом острове служил отец Николай Гурьянов, протоиерей, один из самых почитаемых старцев рубежа ХХ и ХХI веков.
24 мая 1909 года в селе Чудские Заходы под Гдовом в обычной православной семье родился ребенок. Нарекли младенца при крещении Николаем, в честь Святителя . Его отец Алексей Степанович Гурьянов, регент церковного хора, умер достаточно молодым, в 1914 году. И на плечи матери Екатерины Степановны легли заботы о четырех сыновьях. Все братья Николая пошли в отца – обладали музыкальным слухом. Старший Михаил даже преподавал в Санкт-Петербургской консерватории. И всех унесла война.
У матери остался один Николай, и ему довелось заботиться о матери, которая, как могла, помогала сыну в его служении Богу до своей смерти в 1969 году. Такое развитие событий предвидел отец, сказав однажды жене, что именно этот сын ее в старости «доглядит». В юности Николай Гурьянов, обладавший резким характером, приложил много усилий, чтобы научиться не вспыхивать из-за пустяка.
Нет сомнений, что в этом юноше помогала вера. С раннего возраста Николай воспитывался по православным традициям, прислуживал в алтаре местного храма, иногда ездил с богомольцами в паломничество по святым местам. Так, еще в юности он побывал на острове Талабск, на котором прожил потом столько лет.
Николай окончил педагогический техникум в Гатчине, поступил в Ленинградский педагогический институт, и тут перед ним встал выбор между верой и более-менее спокойной жизнью в стране, отрицавшей Бога. В 1929 году Гурьянова отчислили с первого курса университета, потому что он выступил против закрытия некоего храма.
Это выступление закрытию храма не помешало, но при этом закрыло юноше дорогу к университетскому диплому. И, конечно, НКВД обратил на поборника веры пристальное внимание. Николай вернулся в родное село, служил псаломщиком и одновременно учил детей математике, физике и биологии.
Коммунистические гонения на церковь выражались не только в закрытии храмов, но и в репрессиях в отношении церковнослужителей. Многие попали в лагеря, и Николай Гурьянов в том числе. Его арестовали за религиозную пропаганду. До суда будущий талабский старец несколько месяцев просидел в ленинградских печально знаменитых «Крестах», а после оглашения приговора отбывал срок в Сыктывкаре, в одном из «островков» страшного «архипелага ГУЛАГ». Там заключенные в нечеловеческих условиях строили железную дорогу, Николай стал инвалидом – обе его ноги были покалечены.
По одним сведениям, он был освобожден в 1937 году, а по другим – в 1942-м. После освобождения Николай как репрессированный не смог получить прописку в Ленинграде. Пришлось поселиться в Тосненском районе. Там Гурьянову повезло – в сельских школах не хватало учителей, и он получил работу, несмотря на то, что у него не было высшего образования, а судимость, напротив, была.
Когда началась Великая Отечественная война, учителя-инвалида в армию не взяли. Кроме того, тогда вспомнили и про его судимость. Когда Ленинград был взят в кольцо блокады, Николай оказался на территории, оккупированной фашистами, и был принудительно выслан в Прибалтику.
Именно в оккупации Гурьянов окончательно посвятил себя Богу. В феврале 1942 года, 8 числа, он был рукоположен в сан диакона. Совершил обряд рукоположения митрополит Сергий (Воскресенский). Одновременно с саном Николай принял целибат – обет безбрачия до конца жизни. А уже 15 февраля 1942 года получил священный сан. После окончания богословских курсов Николай уехал в Ригу, где служил в женском Свято-Троицком монастыре священником. Потом почти год был уставщиком Свято-Духовского монастыря в Вильнюсе.
С 1943 года Гурьянов был настоятелем храма Святого Николая в селе Гегобросты в Литве. В 1956 году отец Николай получил сан протоиерея. По воспоминаниям его прихожанки Риммы Орловой, отец Николай отличался добротой и приветливостью, служил вдохновенно, светясь, вовлекая всех прихожан в действо богослужения.
Не монах, он вел более строгую жизнь, чем монашеская. Аскезу соблюдал во всем – в молитве, посте, человеческих отношениях. И беззаветно служил Богу, подавая пример всем окружающим. Не зря его приход называли «оазисом православного благочестия» посреди католической Литвы.
Служение отец Николай совмещал с учебой – в 1951 году получил диплом Виленской духовной семинарии, затем учился заочно в Ленинградской духовной академии. А в 1958 году уехал служить Богу на остров Талабск, связав с ним навсегда свою биографию. Люди, близко знавшие Гурьянова, вспоминали, что название места служения назвал отцу Николаю некий старец, к которому тот ездил.
Конец 1950-х и начало 1960-х – время хрущевской антирелигиозной кампании, когда власти объявили близкую победу над мракобесием, имея в виду православие. Потому на Талабске Николая и его мать встретили с подозрительностью. Но доброжелательность, кротость и терпение священника помогли установлению добрых отношений с местными жителями.
Своими руками отец Николай восстанавливал свой полуразрушенный храм – красил стены, крыл заново крышу. Сам, без помощи епархии, искал средства на материалы для ремонта. Собственноручно пек просвирки, когда в церкви уже начались службы. А еще – помогал всем, кому мог, присматривал за пожилыми, нянчил детей, сажал деревья на острове.
В первые годы, уже наладив добрососедские отношения с жителями Талабска, Николай зачастую вел богослужения без паствы – люди не шли в церковь под влиянием антирелигиозной пропаганды. Одна из сельчанок даже написала донос на священника. На остров приехал представитель власти, нахамил, нагрубил и заявил, что завтра заберет протоиерея.
Всю ночь отец Николай молился, и утром начались чудеса, или стечение обстоятельств, как кому больше нравится считать. На озере началась буря, и три дня с материка на остров было не добраться. А потом власти вроде бы забыли о Гурьянове.
В 1970-е годы Николай Гурьянов, которого уже называли старец Николай, обрел небывалую славу. Его пророчества сбывались, а потому люди ехали к нему со всех концов Советского Союза. Старец безошибочно называл незнакомых по имени, предупреждал об угрожающих им опасностях, говорил, как их избежать.
Жалел бесноватых, проводил обряд изгнания бесов, вымаливал у Бога исцеление от неизлечимых болезней. Николай Гурьянов, помимо прочего, был очень тактичен в своих проповедях и высказываниях, давал наставления, не унижая достоинства человека, обратившегося за помощью.
В 1988 году старец удостоился митры и права служения с открытыми Царскими Вратами до «Херувимской», а в 1992 – права служения литургии с открытыми Царскими Вратами до «Отче наш». Это – высшее церковное отличие для протоиерея. Ходили слухи, что Николай Гурьянов тайно был рукоположен в сан епископа, но тогда ставятся под сомнения эти награды, ведь епископский сан сам по себе дает такие права.
В поздний советский и постсоветский периоды, когда церковь стала получать поддержку государства, выросло число почитателей старца Николая как среди россиян, так и среди православных за рубежом. В Канаде по его благословению основали скит.
За благословением к старцу приезжали , и другие известные творческие люди. Кроме того, в конце 1990-х старец предсказал будущее России, и об истинном смысле этих пророчеств спорят по сей день.
Как написал Игорь Изборцев, автор книги о старце, остров Талабск называли островом Православия. Собственно, отец Николай и был для верующих «благодатным островом». В одном интервью старца спросили, что его беспокоит в современниках. И он ответил: «Безверие».
«Ходи в храм и веруй Господу. Кому Церковь не мать, тому Бог не Отец» - эту цитату старца Николая нужно запомнить каждому православному христианину.
Житие отца Николая Гурьянова завершилось с его смертью 24 августа 2002 года на острове Талабск. Там он и похоронен.
На похоронах старца собрались более 3 тыс. верующих. Паломники по сей день приезжают на могилу старца.
Фильм «Слово истины», снятый в 2003 году, рассказывает, что старец поддерживал царебожие и призывал к канонизации и . Но, как считают поклонники Николая Гурьянова, в последние годы старец по немощи своей зависел от окружения, которое и стало выдавать всякие домыслы за речи батюшки. Их мнение подтверждает статья Юрия Максимова в журнале "Благодатный огонь". А вот то, что отец Николай уважительно отзывался о царской семье, все-таки похоже на истину.
Создано Общество ревнителей памяти праведного Николая Псковоезерского (Николая Гурьянова). Существуют икона, а также Акафист и Канон иже во Святых отцу нашему Праведному Николаю Псковоезерскому, Архиерею Божию.
В серии «Люди Божии» издательства Сретенского монастыря напечатана книга «Протоиерей Николай Гурьянов». Любому пользователю Интернета доступны фото старца.
Возможно рано еще заявлять о той роли в жизни нынешней Церкви, которая отведена была Промыслом Божиим отцу Николаю (Гурьянову), более сорока лет подвизавшемуся на острове Залит в Псковской области. Слишком мало для оценки его деятельности прошло времени. Но уже сейчас можно сказать со всей определенностью, что он был дан нашей Церкви в один из самых ответственных моментов Ее бытия.
Конечно, при характеристике деятельности этого подвижника можно вполне удовлетвориться указанием на общую традицию, в рамках которой издревле проходило служение старца православному человеку. Она включает в себя духовное окормление паствы, укрепление ее религиозности, поддержания в ней ревности к богоугождению, соблюдеиие в душе человека теплоты и любви к Богу и Его заповедям, возвещение Божественной воли тем, кто ее взыскует, врачевание моральных недостатков людей, забота о нравственном возрастании души христианина, необходимая духовная поддержка тех, кто находится в скорби или недуге,.. Одним словом, старец - это тот, кто, в личном подвиге достигнув бесстрастия, духовно питает церковный народ и формирует его веру, выполняет миссию высокую и значительную. В нынешнее время величайшего духовного оскудения и глубокой помраченности духа современного общества старчество уже само по себе является бесценным даром страждущему человеку, стремящемуся в сегодняшнем мире сохранить верность Евангельской Истине. И к нему призываются только те редчайшие избранники Божий, которые способны соде-лать жизнь свою беспрестанным мученичеством. Поэтому старец нашего времени уже самим фактом своего существования, в силу своей деятельности заслуживает глубокого почитания и сохранения памяти о нем со стороны всей Церкви Христовой, всего народа Божия, Явление отца Николая можно считать феноменом русской религиозной жизни конца XX столетия, В чем же его уникальность?
Родился отец Николай Гурьянов 26 мая 1910 года в погосте Самолва Гдовского уезда Петербургской губернии в семье частного землевладельца. Принял святое Крещение в Михаило-Архангельском храме с. Кобылье Городище. С детства прислуживал в алтаре. Любовь к храму и к церковному пению была присуща всем членам их семьи: его отец Алексей Иванович был регентом церковного хора; старший брат, Михаил Алексеевич Гурьянов — профессором, преподавателем С.-Петербургской консерватории; средние братья, Петр и Анатолий, также обладали музыкальными способностями, но о них осталось мало известий. Все трое братьев погибли на войне. Батюшка так вспоминал об этом:« Отец у меня умер в четырнадцатом году. Осталось нас четверо мальчиков. Братья мои защищали Отечество и от фашисткой пули, как видно, не увернулись... Благодарите Отца Небесного, мы живем теперь, у нас все есть: и хлеб и сахар, и труд и отдых. Я стараюсь вносить в Фонд Мира ту копеечку, которая помогает избавиться от этих военных действий... Война ведь пожирает молодые жизни. Не успел человек открыть дверь в жизнь — уже уходить..."
Существует предание, что о. Николай побывал на о. Залита (в ту пору Талабске) еще в отроческом возрасте. Рассказывают, что примерно в 1920 году настоятель храма Архангела Михаила, в котором отрок Николай работал алтарником, взял мальчика с собой в губернский центр. Добирались водным путем и на острове Талабск пристали отдохнуть. Пользуясь случаем, решили посетить подвизающегося на острове блаженного. Звали того Михаилом. Был он болящим, всю жизнь носил на теле тяжелые вериги и почитался как прозорливец. Говорят, что блаженный дал священнику маленькую просфору, а Николаю — большую и сказал: «Гостек наш приехал», предсказав ему таким образом будущее многолетнее служение на острове...
В 1926 году будущий Старец закончил Гатчинское педагогическое училище, а в 1929 году получил неполное педагогическое образование в Ленинградском институте, из которого был исключен за то, что на собрании высказался против закрытия одного из близлежащих храмов. После этого он был репрессирован и семь лет провел в Сыктывкаре в заключении. Выйдя из заключения, Николай работал учителем в школах Тосненского района, так как в ленинградской прописке ему было отказано. Во время войны он не был мобилизован по причине болезни ног, которые он повредил себе шпалами на работах в лагере. После того, как Гдовский район был оккупирован немецкими войсками, Николай вместе с другими жителями был угнан немцами в Прибалтику. Здесь он становится студентом Виленской семинарии, открытой в 1942 году. Проучившись два семестра в ней, он был рукоположен в священный сан экзархом митрополитом Сергием (Воскресенским) в Рижском кафедральном Христорождественском соборе и затем служил на разных приходах Прибалтики. В 1949 - 1951 годах отец Николай обучался на заочном секторе Ленинградской семинарии, а в 1951 году был зачислен на первый курс академии, но, отучившись в ней заочно один год, продолжать далее обучение не стал. В 1958 году попал на остров Залит, на котором и провел остальные сорок четыре года своей жизни. В этом перечне фактов его биографии мы не обнаружим ни длительного пребывания в обители, ни продолжительного окормления у опытного духовника. Следовательно, те благодатные дары, которые он заключал в себе, образовались в нем при непосредственном Божием водительстве. В истории Церкви были такие подвижники, которые достигали духовного преуспеяния без видимых руководителей. К ним относятся преподобные Павел Фивейский, Антоний Великий, Мария Египетская и другие. Эти люди, как утверждает прп. Паисий Величковский, «чудесне, по особому смотрению Божию, нарочне были позваны к такому житию, которое совершенным и бесстрастным единым приличествует и ангельский крепости требует».
Однако в феномене Залитского старца удивительно не только и, может быть, даже не столько это. Он сформировался и сложился как подвижник необычайной силы не только без необходимого руководителя, «чудесне, по особому смотрению Божию», но и в самый трагический период истории нашей Церкви, в тот ее момент, когда в стране была развернута беспримерная кампания по ее ликвидации. К 1937 году практически все русские монастыри были разгромлены, иноки и инокини расстреляны или сосланы в лагеря, а то, что уцелело, поставлено под жесточайший контроль спецслужб. Этими действиями властей традиция монашеского делания была насильственно пресечена. Любые тайные попытки сохранить уклад монашеской жизни в условиях тоталитарного режима оказывались обреченными. И вот в это время разгула ужасов богоборческого строя, под самый корень подрубившего многовековое древо русского Православия, в стране, где беспощадно выкорчевывались остатки уцелевшей религиозности, промысл Божий взращивал... старца - личность небывалого масштаба и исключительной силы духа. Для чего и для кого? Все это было тогда никому неведомо и составляло тайну Божию.
Интересно, что то, чем обладал Залитский старец в тот момент, когда о нем вдруг узнали и заговорили все, - бесстрастие, любовь, прозорливость, назидательность, - было достигнуто им задолго до его выхода к народу. Пюхтицкая игумения Варвара, уже более тридцати лет возглавляющая знаменитую обитель, поведала в одной из бесед автору этих строк, что в ее бытность монахиней Виленского Свято-Духовского монастыря отец Николай как-то во время трапезы после праздничного богослужения сказал ей: «Матушка, а как вас сватать-то будут!» «Что вы, батюшка, такое говорите, -отвечала та, - я ведь в постриге, обет Господу дала». Но отец Николай повторил свое, как будто и не слышал возражения: «Как вас, матушка, сватать будут! Вы уж тогда не отказывайтесь». Через некоторое время Виленская монахиня стала Пюхтицкой игуменией и тогда уразумела, о каком сватовстве шла речь за праздничным столом. Но до положенного Богом срока старец пребывал в потаенном месте и в безвестности.
Время «обретения» старца, когда он распахнул двери своей убогой келлии для всех нуждающихся, наступило вместе с падением советского режима. Это был год не только годом провозглашения «демократических свобод», но и годом начала второго крещения Руси. С этого момента Русская Церковь стала вбирать в себя громадное количество новообращенных. Начался быстрый и грандиозный рост вновь открывающихся приходов, духовных и воскресных школ, возрождающихся обителей. Облик городов и сел повсеместно украшался золотом восьмиконечных крестов. Появились лавки с религиозной литературой, мастерские церковной утвари, периодические издания не только епархий, но даже отдельных приходов. Открылись благотворительные учреждения Церкви, заработали паломнические службы.
Все эти отрадные и радующие душу явления не могли, конечно, отменить закономерностей любого развития. Процесс роста всегда труден сам по себе, содержит в себе немало внутренних противоречий и всегда вызывает действие противостоящей силы. Нелегко было новорожденной пастве, появившейся в Церкви, утверждать в себе начала новой жизни. Слишком искалечены оказались люди предыдущими десятилетиями безбожия. Задача христианского возрастания, сама по себе требующая от человека немалого внутреннего напряжения, постоянства и терпеливости, безмерно усложнилась еще одним роковым обстоятельством: начавшимся безудержным распадом и разложением российской действительности. Всему новоиспеченному «хлебу» Русской Церкви, оказавшемуся в весьма неблагоприятных для дальнейшего роста условиях, для поддержания духа требовалась закваска совершенно особой силы. И, как думается, она была дана ему Господом, незримым Главой Церкви, в лице старца протоиерея Николая. На это указывает и необычное местопребывание старца - остров Залит, и исключительный дар прозорливости, в нем обитавший, и необыкновенная назидательность его слов, облеченных в предельно лаконичную форму, доходивших до самых затаенных глубин души и вызывавших в ней коренные перемены. Поистине, он был теми «дрожжами», на которых всходила, всходит и еще будет всходить русская православная религиозность, тем Моисеем, который вел «новый Израиль» в «землю обетованную». Он был той духовной силой, которая проникала не только в души потянувшихся ко Христу людей, но и вчерашних коммунистов и нынешних либералов, и даже их заставляла благоговеть перед Богом. Возле него вся новокрещенная Россия, имевшая представление о праведности, в лучшем случае, по книгам, получила ясное, ощутимое представление о том, что такое православная святость.
Зачем люди ездили к нему? Он, казалось, ничего особенного и не говорил. Но от его дивных и неожиданных в своей простоте наставлений веяло какой-то высшей, небесной мудростью, и в них человек, несмотря на всю невзрачность и внешнюю невыразительность слов старца, безошибочно узнавал волю Божию, духовно прозревал, освобождаясь от плена приобретенных жизнью представлений, начинал в ином свете видеть путь своей жизни, вдруг осознавал свою неправду перед Богом, самим собой, другими людьми. Те, кто пережил это, уезжали с острова с чувством глубочайшей благодарности старцу за пережитое откровение, в результате которого в них открывались новые силы для дальнейшей жизни в Боге. При этом бесконечно поражало то, что каждому, невзирая на его возраст, профессию, социальное положение, нрав, характер, моральный уровень, он говорил то, что касалось сокровенной сути именно его жизни.
Его дивная прозорливость была очевидна для всех, кто к нему обращался. Когда я приехал к нему впервые (это было в 1985 году, когда я, как студент Педагогического института, проходил практику в школе), он с порога своего домика неожиданно спросил меня: «А ты выучил, как пишутся частицы «не» и «ни»?», - давая этим мне понять, что и без моих пояснений знает меня. Потом, пригласив меня в домик, усадив за стол и поставив передо мной тарелку клубники с сахаром, он продолжил: «Значит, ты у нас филолог. А читал ли ты Достоевского?»
Он ясно видел прошлую, настоящую и будущую жизнь своих чад, их внутреннее устроение. Но как бережно он обращался с тем знанием о человеке, которое вручал ему Господь, как Своему верному рабу! Ведая всю правду о человеке, он не допускал ни одного намека, могущего ранить или задеть его самолюбие. В какую мягкую форму облекал он свои назидания! «Ты полегче», - таким советом встретил он моего знакомого, не успевшего еще и двух слов сказать, который усвоил себе несколько суровую манеру обращения со своей супругой. Так бывало часто и со многими: приезжая с одной целью, человек уезжал от него с тем откровением о себе и с тем уроком, которого вовсе не ожидал услышать и получить.
Любовь, снисхождение и долготерпение по отношению к ближнему были главными пунктами его наставлений. Раба Божия 3. приехала к батюшке со своей печалью: ее невестка была неверна своему мужу. Отец Николай, разглядев ее в толпе приехавших, пригласил к себе в домик, посадил на стул и затем после паузы сказал ей: «Ты не разводи их, а не то будешь в аду мучиться». Женщина, не выдержав, расплакалась и потом долго хранила в своей душе урок любви, преподанный ей на острове. Впоследствии жизнь в семье ее сына наладилась.
Батюшка и сам был милостив и снисходителен к кающимся людям, приезжавшим к нему. Один посетитель, стоявший возле ограды домика старца и от стыда, его мучившего, не решавшийся не только обратиться к старцу, но и глаза на него поднять, услышал тихий голос отца Николая. «Поди, позови его», - сказал он своей келейнице. Та пригласила приехавшего к старцу, который помазывал его маслицем и все время приговаривал: «С тобой милость Божия, милость Божия с тобой...» И его гнетущее состояние растаяло и исчезло в этом луче батюшкиной любви. Однако тех, кто не имел в себе покаяния, старец мог встретить иначе. «Больше ко мне не приезжайте», - сказал он одному паломнику. Страшно было слышать такие слова от великого праведника.
Выполнение благословения, данного старцем, требовало от вопрошавшего человека самоотреченности и самопожертвования, готовности идти против себя и своих хотений. Мой знакомый, получив от правящего архиерея престижное назначение в приход, находящийся в центре города, поехал за благословением на остров. Однако отец Николай велел священнику отправляться в другое место: в глухую деревню, где стояла огромная, поруганная и пострадавшая в годы гонений церковь, требующая больших капитальных вложений, где не было никакого жилья и где весь наличный приход исчислялся пятью старушками. Но если человек находил в себе силы следовать тому, что говорил ему старец, то впоследствии, с годами, получал от этого громадную духовную пользу. Нарушение же данного благословения всегда оборачивалось для вопрошавшего тяжелыми последствиями, о которых он потом горько сожалел. Бывали и такие среди приезжавших, которые, получив конкретное благословение, потом меняли свое решение и опять докучали старцу просьбой благословить их «новый вариант». «Живите, как хотите», - ответил батюшка однажды одному из таких просителей.
Батюшка был великий любитель простоты. «Где просто, там ангелов со сто, а где мудрено, там ни одного», - повторял он любимую поговорку прп. Амвросия Оптинского. Однажды он целой толпе собравшихся преподал выразительный урок простоты, не сказав при этом ни единого слова. Когда он вышел ко всем приехавшим и столпившимся вокруг его крылечка, то народ затрепетал от появления старца. Затем легкое нетерпение пробежало по собравшимся. Каждому хотелось поскорее поговорить о своем, каждый, не замечая соседа, свое считал наиболее важным и значимым. Но старец молчал. В это время мимо калитки шел местный рыбак лет пятидесяти, погруженный в свои повседневные и нехитрые думы. Батюшка вдруг позвал его по имени. Рыбак остановился, снял головной убор и пошел к отцу Николаю. Старец благословил рыбака, на лице которого засияла добродушная улыбка. После этого рыбак нахлобучил шапку на голову и направился к калитке. Эта немая сцена продолжалась не более двух минут. Но многие поняли ее смысл. Старец как бы говорил собравшимся: «Найдите простоту в отношении к самому себе, и обретете благословение».
Многие испытали на себе громадную силу обличительных слов отца Николая. Он умел сказать незамысловато и бесстрастно, но в то же время с поразительной точностью и глубиной, так что слово его проникало в самые затаенные и укромные места души человеческой. Помню, как-то раз я собирался к нему. Об этом узнал мой давнишний знакомый по семинарии С, человек своенравный и упрямый, проводивший жизнь не во всех отношениях безупречную. «Спроси его о моем будущем», - попросил меня С. И старец указал ему на его будущее, «А С, передай, - проговорил мне батюшка в конце встречи, намекая на «затемненную» сторону его жизни, - что он перед Богом отвечать будет». Когда потом по телефону я воспроизвел эти слова старца, то они вызвали у С, человека абсолютно «несентиментального», кратковременную потерю дара речи. В телефонной трубке наступило безмолвие. Слышен был только легкий потрескивающий фон аппарата. Казалось, что человек на том конце провода совсем куда-то исчез. Испытывая неловкость за то, что случайно узнал чужую тайну, я прервал это бесконечно затянувшееся молчание возобновлением разговора. Помню и другое. Привезла к отцу Николаю на остров одна женщина высокопоставленного чиновника из Москвы в расчете на то, что благословение старца поможет ему продвинуться еще выше. «Благословите его, батюшка», - попросила она, подводя к отцу Николаю своего «протеже». Старец взглянул не на него, а как бы сквозь него, и без долгих предисловий и обиняков неожиданно сказал: «Да ведь это вор». Пришибленный и пристыженный чиновник, за давностью лет забывший, что такое укоры совести, и привыкший из своего рабочего кресла смотреть на жизнь сверху вниз, вышел из кельи старца в состоянии подавленном и растерянном.
Старец обладал тонким чувством юмора и иногда свои обличения облекал в довольно своеобразную форму. Приехал к нему однажды один господин, имевший страсть вкусно, разнообразно и обильно поесть. «Приходите ко мне в шесть часов вечера, -велел ему отец Николай и после паузы неожиданно прибавил, - мы с вами... пожрем». В шесть часов господин стоял возле дверей кельи старца, из-за которой доносился запах жареной картошки. Постучав в дверь, посетитель громко сказал: «Батюшка, я пришел». Спустя некоторое время из-за закрытой двери раздался голос старца: «А я никого не жду». Постояв немного, обескураженный господин вышел за ограду домика.
Никто доподлинно не знает, какие подвиги нес отец Николай на острове. Он скрывал это от всех, близко никого к себе не подпускал и сам за собой ухаживал, за исключением последних десяти лет, когда уже не мог этого делать. В последнее время ему очень трудно было переносить свою немощь. Видя, как старцу не только тяжело говорить, но даже сидеть, как при этом он напрягает свои последние силы, я как-то участливо сказал ему: «Батюшка, вам бы полежать...» Отец Николай, не поднимая опущенной головы, ответил: «Лежат только лентяи». В другой раз на такое же сочувственное предложение отдохнуть, исходившее от другого лица, он заметил: «Отдыхать - это грех». По этим скупым замечаниям можно отчасти предугадать меру его телесного подвига.
Батюшка был человеком глубочайшей веры и ни на секунду не сомневался в Божием покровительстве, распростертом над каждым верующим человеком и над всей Церковью в целом. «Все будет так, как вам надо», - часто говорил он боязливым людям, как бы говоря, что никакие обстоятельства не властны над христианином, если в нем есть подлинная, несомневающаяся вера. В старце не было и мельчайшей части той болезненной истерии, которой охвачены и одурманены сегодня многие в Церкви. Эта истеричность, порождаемая нашим безверием, нагоняет на нас пустой страх и заставляет нас энергично бороться с какими угодно химерами, только не с подлинными врагами нашего спасения. Одному молодому человеку на вопрос: «Будет ли война?» батюшка дал поразительный ответ. Он сказал: »Об этом не только спрашивать, но и думать не должно». Вдумываясь в этот ответ, невольно вспоминаешь евангельское: «Сын Человеческий, пришед, обрящет ли веру на земли?».
Таких случаев было в его жизни великое множество. Не подлежит сомнению, что он оказал мощное воздействие на сознание сегодняшнего православного христианина, на новое поколение церковного народа. Простая память о нем сегодня во многих поддерживает веру, укрепляет душу. Сам факт существования такого человека для многих является той незримой и, может быть, не вполне осознаваемой нитью, которая соединяет их с Богом и вековечной традицией Православия.
Он был ровесником века и пережил все страшные катаклизмы русской и мировой истории XX столетия: октябрьскую революцию, гражданскую войну, коллективизацию, репрессии сталинского времени, вторую мировую войну, хрущевские гонения... Бурное и жестокое время, сломавшее нe одну судьбу и привнесшее громадные перемены в сознание людей, не смогло повлиять на идеалы его души: несмотря на стремительный водоворот истории, которым и он, как человек своего времени, был захвачен, эти идеалы остались неколебимы никакой внешней силой и, пожалуй, в результате пережитого еще глубже вросли в тайники его боголюбивой души. Его внутренняя «клеть», выстроенная на фундаменте евангельских заповедей, выдержав все удары извне, оказалась сильнее всех ужасов времени и безмерно возвысилась над веком сим. В этом смысле его удивительная жизнь может быть примером для всех тех, кому кажется, что в условиях апокалиптического конца нет никакой возможности во всем и до конца соблюсти верность Богу.
24 августа 2002 года старец Николай завершил свою высокую, исключительную миссию и ушел от нас к вечному покою. Один Бог ведает, какого неимоверного, нечеловеческого напряжения исполнена была эта жизнь, которой Он предуготовал особую роль ~ свидетельствовать истину о Христе людям, отлученным от Бога и Его Церкви, на самом закате XX, страшного по своим историческим событиям, столетия. Многих страшит будущность без праведника. Однако без боязни впасть в ошибку можно сказать следующее: велик тот народ, который и в апостасийной действительности рождает таких людей, которые своим духовным масштабом напоминают подвижников первых веков христианства. И не может быть, чтобы у народа, до неузнаваемости изуродованного жестокими «экспериментами» XX столетия и все-таки не утратившего способности рождать таких людей, а главное - усваивать их духовные уроки - не было своего, особого в будущем предназначения.
Утро последнего земного дня любимого и незабвенного Батюшки Николая было тихим и ясным... Ночь прошла быстро и незаметно после несчетных мучительных дней и ночей продолжительной болезни, когда Батюшка в изнеможении шептал: «Мои драгоценные, я едва жив, у меня каждая клеточка болит. Если бы вы знали, как плохо я себя чувствую».Последние три года Батюшка видимо угасал: истаивала плоть, иссушалась, все его тело уже было бесплотным. Мы изумлялись величию духовного подвига Старца, превышающего силы человеческие. Воистину: пред нашими очами предстоял Земной Ангел, пламенеющий в непрестанной молитве за весь наш грешный мир. Величие духа аввы Николая благоухало святостию древних отцов Церкви, служивших Богу с полным самоотречением. Какие только духовные подвиги не накладывал на себя он из любви к Сладчайшему Иисусу, неизменно повторяя: «Я всю жизнь только Господа знал и любил и думал о Нем. Я всегда с Господом!» Так мог утверждать лишь подвижник, очистивший свою душу от земного и тленного.
Сила Животворящего Креста Господня возвеличивала Светильника Церкви Батюшку Николая при жизни и еще более увенчала по его блаженной кончине, подобно Учителю Вселенскому Иоанну Златоустому, который во время перенесения честных мощей из Коман в Константинополь, по прошествии тридцати лет, едва лишь Церковь испросила прощения у гонимого Святителя, сказав: «Приими Престол твой, отче», — вознес десницу и благословил со словами: «Мир всем!»; подобно Святому Благоверному Князю Александру Невскому, взявшему в руку при отпевании разрешительную молитву из рук священника.
Во время облачения всечестного тела духоносного Старца Николая, подвижника веры и благочестия наших дней, всероссийского пастыря и любвеобильного духовного отца мы сподобились лицезреть славу Божию, почивающую на нем: когда Батюшке поднесли напрестольный Крест и Евангелие, с которыми священник предстоит пред Господом, дабы вложить их в руки почившему, он бережно и благоговейно приподнял правую руку и сам взял Крест — так, как он всегда держал его во время земного странствования, свидетельствуя тем самым, что смерти нет, а есть вечная жизнь во Иисусе Христе. Левую же руку Старец приоткрыл, дабы в нее вложили Святое Евангелие, а затем тихонько возложил на него персты...
Утро субботы, двадцать четвертого августа 2002 года, было тихим и благодатным. Вся природа замерла, предзнаменуя великие последние часы небожителя на земле. Сон Батюшкин был светел и спокоен. Изможденный от земных молитвенных трудов и несший на себе скорби и болезни всего мира, в последние три ночи он почивал как дитя. Во всем теле Батюшки появилась какая-то неземная легкость, косточки его будто бы потеряли земляную тяжесть, и носить его стало совсем легко: казалось, что он невесомый, а в сердце царила надежда, что это сон на выздоровление, что Батюшке будет легче и скоро он окрепнет и поправится. Постоянно ночами Старец, даже во время телесного сна, молился: мы видели его осеняющим себя крестным знамением либо воздевающим руки горе пред Престолом Всевышнего — как во время Божественной Литургии на Херувимской и Милости мира... Часто-часто он предпосылал обеими руками архиерейское благословение. «Аз сплю, а сердце мое бдит» (Песн, 5,2), — такой дар молитвы имел Старец. Лик Старца светился в легкой синеве келлии, святые его руки, исцелившие и укрепившие тысячи страждущих и болящих, источали свет и благодать. Дыхание праведника было животворящей Иисусовой молитвой, которую он непрестанно творил сердцем и едва осязаемо устами. Лучезарная борода батюшки часто скрывала невыразимую боль и горечь. Когда мы спрашивали: «Батюшка, у Вас что- то болит?!» — он отвечал: «Мои драгоценные, что я... Горя, сколько горя на земле... Как мне вас всех жаль...». «Что же будет, отче?» — «Горе, - отвечал он, — голод»... Мы молились и плакали... Старец успокаивающе ободрил:
«Хлебушек будет, я помолюсь»... Упреждал же он нас о голоде духовном.
После многолетних бессонных ночей молитвенного предстояния за весь страждущий мир эта ночь сна была сном полного отдохновения души праведника. Тихое радостное блаженство Батюшки, чувствовалось, охраняли Ангелы — такая благодать ощущалась во всем. Мы время от времени подходили к его постели, бережно поправляли одеяло, всматривались в черты дорогого, любимого лица. Слезы источались сами собой из глаз, мы вставали на колени, делая земные поклоны тихому святому труженику. Это было естественным движением наших сердец, ибо вся наша жизнь, в особенности в последние три месяца, когда Батюшка таял на глазах, как свеча, была отдана в служение, искреннее и благоговейное, духоносному отцу, который всю свою жизнь посвятил Богу и ближнему.
Все-таки, желая пробудить Батюшку, тихо коснувшись его плеча, вопросили: «Батюшка, вы встаете?»... «Я буду спать... Полежу... еще, посплю»...
Предложили попить, он радостно согласился, почти не открывая глаз. Выпил несколько ложечек святой воды. Последнее время Старец мало вкушал. Постоянно принимал лишь святыню: святую воду, просфору, соборное масло, которое стояло рядом в кружечке с голубым крестом.
Прочитали утреннее правило тихо, чтобы не потревожить. Открыли дневной Апостол и Евангелие. Послание к Римлянам, глава 14,6-9:
«Кто различает дни, для Господа различает; и кто не различает дней, для Господа не различает. Кто ест, для Господа ест, ибо благодарит Бога; и кто не ест, для Господа не ест, и благодарит Бога. Ибо никто из нас не живет для себя, и никто не умирает для себя; а живем ли - для Господа живем; умираем ли - для Господа умираем: и потому, живем ли или умираем, - всегда Господни. Ибо Христос для того и умер, и воскрес, и ожил, чтобы владычествовать и над мертвыми и над живыми»...
