В начале XX века Россию еще нередко называли страной «лапотной», вкладывая в это понятие оттенок примитива и отсталости. Лапти, ставшие своего рода символом, вошедшим во множество пословиц и поговорок, традиционно считали обувью беднейшей части населения.
И неслучайно. Вся русская деревня, за исключением Сибири и казачьих районов, круглый год ходила в лаптях. Казалось бы, что сложного несёт в себе тема история лаптя? А между тем даже точное время появления лаптей в жизни наших далеких предков неизвестно по сей день.
Принято считать, что лапти – один из самых древних видов обуви. Во всяком случае, костяные кочедыки – крючки для плетения лаптей – археологи находят даже на неолитических стоянках. Не дает ли это основание предполагать, что уже в каменном веке люди, возможно, плели обувь из растительных волокон?
Широкое распространение плетеной обуви породило невероятное разнообразие ее сортов и фасонов, зависящих, прежде всего, от сырья, использованного в работе. А плели лапти из коры и подкорья многих лиственных деревьев: липы, березы, вяза, дуба, ракиты и т.д. В зависимости от материала и плетеная обувь называлась по-разному: берестяники, вязовики, дубовики, ракитники … Самыми прочными и мягкими в этом ряду считались лыковые лапти, изготовленные из липового лыка, а самыми плохими – ивовые коверзни и мочалыжники, которые делали из мочала.
Нередко лапти именовали по числу лыковых полос, использованных в плетении: пятерик, шестерик, семерик. В семь лык обычно плели зимние лапти, хотя бывали экземпляры, где количество лык доходило до двенадцати. Для прочности, тепла и красоты лапти проплетали вторично, для чего, как правило, в ход шли пеньковые веревки. С этой же целью иногда пришивали кожаную подметку (подковырку). Для праздничного выхода предназначались писаные вязовые лапти из тонкого лыка с черными шерстяными (а не пеньковыми) оборами (то есть тесьмой, закрепляющей на ногах лапти) или вязовые красноватые семерики. Для осенних и весенних работ во дворе более удобными считали высокие плетеные ступни, вовсе не имевшие обор.
Обувь плели не только из древесной коры, в дело шли и тонкие корни, а потому и сплетенные из них лапти прозывались коренниками. Модели, изготавливаемые из полосок ткани и суконных покромок, называлиплетешками. Лапти делали и из пеньковой веревки – курпы, или крутцы, и даже из конского волоса –волосянники. Такую обувь чаще носили дома или ходили в ней в жаркую погоду.
Венецианов А. Г. Мальчик, надевающий лапти
Техника плетения лаптей была тоже очень разнообразной. К примеру, великорусские лапти, в отличие от белорусских и украинских, имели косое плетение – «косую решетку», тогда как в западных районах бытовал более консервативный тип – прямое плетение, или «прямая решетка». Если на Украине и в Белоруссии лапти начинали плести с носка, то русские крестьяне делали заплетку с задника. Так что о месте появления той или иной плетеной обуви можно судить по форме и материалу, из которого она изготовлена. Например, для московских моделей, плетенных из лыка, характерны высокие борта и округлые головки (то есть носки). Северный, или новгородский, тип чаще делали из бересты с треугольными носками и сравнительно низкими бортами. Мордовские лапти, распространенные в Нижегородской и Пензенской губерниях, плели из вязового лыка. Головки этих моделей имели обычно трапециевидную форму.
Редко кто в крестьянской среде не умел плести лапти. Сохранилось описание этого промысла в Симбирской губернии, где лыкодеры отправлялись в лес целыми артелями. За десятину липового леса, арендованного у помещика, они платили до ста рублей. Снимали лыко специальным деревянным пырком, оставляя совершенно голый ствол. Лучшим считалось лыко, добытое весной, когда на липе начинали распускаться первые листочки, поэтому чаще всего такая операция губила дерево (отсюда, видимо, и известное выражение «ободрать как липку»).
Тщательно снятые лыки затем завязывали по сотням в пучки и хранили в сенях или на чердаке. Перед плетением лаптей лыко в течение суток обязательно отмачивали в теплой воде. Затем кору соскабливали, оставляя луб. Из воза лык – от 40 до 60 пучков по 50 трубочек в каждом – получалось приблизительно 300 пар лаптей. О скорости плетения лаптей различные источники говорят по-разному: от двух до десяти пар в день.
Для плетения лаптя нужна была деревянная колодка и, как уже говорилось, костяной или железный крючок – кочедык. Особого навыка требовало плетение запятника, где сводились все лыки. Связать петли старались так, чтобы после продержки обор, они не кривили лаптя и не трудили ноги на одну сторону. Есть легенда, что сам Петр I учился плести лапти и что сплетенный им образец хранился среди его вещей в Эрмитаже еще в начале прошлого (XX) столетия.
Сапоги, отличавшиеся от лаптей удобством, красотой и прочностью, для большинства крепостных крестьян были недоступны. Вот и обходились лаптями. О недолговечности плетеной обуви свидетельствует поговорка: «В дорогу идти, пятеры лапти сплести». Зимой мужик носил одни лапти не более десяти дней, а летом в рабочую пору стаптывал их в четыре дня.
Жизнь крестьян-лапотников описана многими русскими классиками. В рассказе «Хорь и Калиныч» И.С. Тургенев противопоставляет орловскому мужику калужского оброчного крестьянина: «Орловский мужик невелик ростом, сутуловат, угрюм, глядит исподлобья, живет в дрянных осиновых избенках, ходит на барщину, торговлей не занимается, ест плохо, носит лапти; калужский оброчный мужик обитает в просторных сосновых избах, высок ростом, глядит смело и весело, торгует маслом и дегтем и по праздникам ходит в сапогах».
Как видим, даже для зажиточного крестьянина сапоги оставались роскошью, их надевали лишь по праздникам. Своеобразный знаковый смысл кожаной обуви для крестьянина подчеркивает и другой наш писатель, Д.Н. Мамин-Сибиряк: «Сапоги для мужика самый соблазнительный предмет… Никакая другая часть мужицкого костюма не пользуется такой симпатией, как именно сапог». А между тем кожаная обувь ценилась не дешево. В 1838 году на Нижегородской ярмарке пару хороших лыковых лаптей можно было купить за три копейки, тогда как самые грубые крестьянские сапоги стоили в ту пору не менее пяти-шести рублей. Для крестьянина-земледельца это большие деньги, чтобы собрать их, нужно было продать четверть ржи, а в иных местах и более (одна четверть равнялась почти 210 литрам сыпучих веществ).
Еще во время Гражданской войны (1918-1920) в лаптях ходила бoльшая часть Красной армии. Их заготовкой занималась чрезвычайная комиссия (ЧЕКВАЛАП), снабжавшая солдат валяной обувью и лаптями.
В письменных источниках слово «лапоть», а точнее, производное от него – «лапотник» впервые встречается в «Повести временных лет» (в Лаврентьевской летописи): «В лето 6493 (985 год.), иде Володимеръ на Болгары съ Добрынею съ уемъ своимъ въ ладьях, а Торки берегомъ приведе на конихъ, и победи Болгары. Рече Добрыня Володимеру: съглядахъ колодникъ оже вси въ сапозехъ, сим дани нам не даяти, поидем искать лапотников. И сотвори Володимеръ с Болгары миръ …» В другом письменном источнике эпохи Древней Руси, «Слове Даниила Заточника», термин «лыченица» как название вида плетеной обуви противопоставляется сапогу: «Лучше бы ми нога своя видети в лыченицы в дому твоемъ, нежели в червлене сапозе в боярском дворе».
Историки, однако, знают, что названия вещей, известных по письменным источникам, не всегда совпадают с теми предметами, которые соответствуют этим терминам сегодня. К примеру, «сарафаном» в XVI веке называли верхнюю мужскую одежду в виде кафтана, а «ширинкой» именовали богато вышитый шейный платок.
Интересную статью по истории лаптя опубликовал современный петербургский археолог А.В. Курбатов, который предлагает рассматривать историю лаптя не с точки зрения филолога, а с позиций историка материальной культуры. Ссылаясь на накопленные за последнее время археологические материалы и расширившуюся лингвистическую базу, он пересматривает выводы, высказанные финским исследователем прошлого века И.С. Вахросом в очень интересной монографии «Наименование обуви в русском языке».
В частности, Курбатов пытается доказать, что плетеная обувь начала распространяться в России не ранее XVI века. Более того, мнение об изначальном преобладании лаптей среди сельских жителей он относит к мифологизации истории, как, впрочем, и социальное объяснение этого явления следствием чрезвычайной бедности крестьянства. Эти представления сложились, по мнению автора статьи, в среде образованной части российского общества лишь в XVIII веке.
И действительно, в опубликованных материалах, посвященных широкомасштабным археологическим исследованиям в Новгороде, Старой Ладоге, Полоцке и других русских городах, где был зафиксирован культурный слой, синхронный «Повести временных лет», не обнаружено следов плетеной обуви. А как же найденные при раскопках костяные кочедыки? Они могли, по мнению автора статьи, использоваться для иных целей – для плетения берестяных коробов или рыболовных сетей. В городских слоях, подчеркивает исследователь, лапти появляются не ранее рубежа XV-XVI веков.
Следующий довод автора: изображения обутых в лапти нет ни на иконах, ни на фресках, ни в миниатюрах лицевого свода. Самая ранняя миниатюра, где показан обутый в лапти крестьянин,– сцена пахоты из «Жития Сергия Радонежского», но оно датируется началом XVI века. К этому же времени относятся сведения писцовых книг, где впервые упоминаются «лапотники», то есть ремесленники, занятые изготовлением лаптей на продажу. В трудах иностранных авторов, посещавших Россию, первое упоминание о лыковой обуви, относящееся к середине XVII столетия, А. Курбатов находит у некоего Николааса Витсена.
Нельзя не сказать и об оригинальной, на мой взгляд, трактовке, которую дает Курбатов раннесредневековым письменным источникам, где впервые речь идет о лаптях. Это, например, приведенный выше отрывок из «Повести временных лет», где Добрыня дает Владимиру совет «поискать лапотников». А.В. Курбатов объясняет его не бедностью лапотников, противопоставленных богатым пленникам-болгарам, обутым в сапоги, а видит в этом намек на кочевников. Ведь собирать дань с оседлых жителей (лапотников) легче, чем гоняться по степи за ордами кочующих племен (сапоги – обувь, наиболее приспособленная для верховой езды, активно использовалась кочевниками). В этом случае слово «лапотник», то есть обутый в «лапоть», упоминаемый Добрыней, возможно, означает какой-то особый вид низкой обуви, но не сплетенный из растительных волокон, а кожаный. Поэтому утверждение о бедности древних лапотников, которые в действительности ходили в кожаной обуви, по мнению Курбатова, беспочвенно.
Праздник лаптя в г. Суздале
Все сказанное еще и еще раз подтверждает сложность и неоднозначность оценки средневековой материальной культуры с позиций нашего времени. Повторяю: зачастую мы не знаем, что означают термины, встречающиеся в письменных источниках, а вместе с тем нам не известно назначение и название многих предметов, найденных при раскопках. Однако с изложенными археологом Курбатовым выводами, на мой взгляд, можно спорить, отстаивая ту точку зрения, что лапоть значительно более древнее изобретение человека.
Итак, единичные находки плетеной обуви при раскопках древнерусских городов археологи традиционно объясняют тем, что лапти – прежде всего, атрибут деревенской жизни, тогда как горожане предпочитали носить кожаную обувь, остатки которой в огромных количествах встречаются в культурном слое при раскопках. И тем не менее анализ нескольких археологических отчетов и публикаций, по-моему, не дает основания считать, что плетеной обуви не существовало ранее конца XV – начала XVI века. Почему? А дело в том, что публикации (и даже отчеты) далеко не всегда отражают весь спектр обнаруженного археологами массового материала. Вполне возможно, что в публикациях ничего не говорилось о плохо сохранившихся обрывках лаптей либо их представили как-то иначе.
Для однозначного ответа на вопрос, носили ли в России лапти ранее XV века, необходимо внимательно просмотреть описи находок, проверить датировку слоя и т.д. Ведь известно, что существуют публикации, оставшиеся незамеченными, в которых упоминаются остатки плетеной обуви из раннесредневековых напластований Лядинского могильника (Мордовия) и Вятических курганов (Подмосковье). Лапти обнаруживали и в домонгольских напластованиях Смоленска. Сведения об этом, возможно, удастся обнаружить и в других отчетах.
Если бы лапти действительно получили широкое распространение только в позднем Средневековье, то в XVI-XVII веках они встречались бы повсеместно. Однако в городах фрагменты плетеной обуви этого времени обнаруживаются при раскопках весьма редко, в то время как детали кожаной обуви исчисляются десятками тысяч.
Теперь об информативности, которую несет средневековый иллюстративный материал – иконы, фрески, миниатюры. Нельзя не учитывать, что ее сильно снижает условность изображений, далеких от реальной жизни. Да и длиннополые одежды часто скрывают ноги изображенных персонажей. Неслучайно историк А.В. Арциховский, изучивший более десяти тысяч миниатюр Лицевого свода и обобщивший результаты своих исследований в солидной монографии «Древнерусские миниатюры как исторический источник», вовсе не касается обуви.
Почему нет необходимой информации в письменных документах? Прежде всего, из-за скудости и отрывочности самих источников, в которых меньше всего внимания уделяется описанию костюма, тем более одежды простолюдина. Появление же на страницах писцовых книг XVI века упоминаний о ремесленниках, специально занимавшихся плетением обуви, отнюдь не исключает того факта, что лапти еще раньше плели сами крестьяне.
К истории лаптя на Руси
Ватрушки «Русские лапти»
А.В. Курбатов словно не замечает упоминавшегося выше фрагмента из «Слова Даниила Заточника», где впервые встречается слово «лыченица «, противопоставленное «червленым сапозем». Никак не объясняется и летописное свидетельство 1205 года, где говорится о дани в виде лыка, взятой русскими князьями после победы над Литвой и Ятвягами. Комментарий Курбатова к отрывку из «Повести временных лет», где побежденные болгары представлены неуловимыми кочевниками, хотя и интересен, но тоже вызывает вопросы. Нельзя считать кочевой империей булгарское государство конца Х века, объединившее многие племена Среднего Поволжья. Здесь уже господствовали феодальные отношения, процветали огромные города – Болгар, Сувар, Биляр, богатевшие на транзитной торговле. К тому же поход на Болгар в 985 году был не первым (упоминание о первом походе относится к 977 году), поэтому Владимир уже имел представление о противнике и вряд ли нуждался в объяснениях Добрыни.
И наконец, по поводу заметок западноевропейских путешественников, побывавших в России. Они появляются лишь в конце XV века, поэтому более ранних свидетельств в источниках этой категории просто не существует. Более того, в записках иностранцев основное внимание уделялось политическим событиям. Диковинная же, с точки зрения европейца, одежда россиян их почти не занимала.
Особенный интерес представляет книга известного немецкого дипломата барона Сигизмунда Герберштей на, посетившего Москву в 1517 году в качестве посла императора Максимилиана I. В его записках есть гравюра, изображающая сцену езды в санях, на которой отчетливо видны обутые в лапти лыжники, сопровождающие сани. Во всяком случае, в своих записках Герберштейн отмечает, что на лыжах ходили во многих местах России. Четкое изображение крестьян, обутых в лапти, есть и в книге «Путешествие в Московию» А. Олеария, дважды побывавшего в Москве в 30-х годах XVII века. Правда, в тексте книги сами лапти не упоминаются.
У этнографов также нет однозначного мнения о времени распространения плетеной обуви и ее роли в жизни крестьянского населения раннего Средневековья. Одни исследователи подвергают сомнению древность лаптей, считая, что прежде крестьяне ходили в кожаной обуви. Другие ссылаются на обычаи и поверья, говорящие как раз о глубокой древности лаптей, например, указывают на их обрядовое значение в тех местах, где плетеная обувь давно предана забвению. В частности, уже упоминавшийся финский исследователь И.С. Вахрос ссылается на описание похорон в среде уральских старообрядцев-кержаков, не носивших плетеной обуви, но хоронивших покойника обутым в лапти.
***
Суммируя изложенное, отметим: трудно поверить, что широко распространенные в раннем Средневековье лыко и кочедыки использовались лишь для плетения коробов и сетей. Уверен, обувь, изготовленная из растительного волокна, была традиционной частью восточнославянского костюма и хорошо знакома не только русским, но и полякам, и чехам, и немцам.
Казалось бы, вопрос о дате и характере распространения плетеной обуви — весьма частный момент нашей истории. Однако в данном случае он затрагивает масштабную проблему различия города и деревни. В свое время историки отмечали, что довольно тесная связь города и сельской округи, отсутствие существенного правового различия между «черным» населением городской слободы и крестьянами не позволяют провести резкой границы между ними. Тем не менее результаты раскопок свидетельствуют, что в городах лапти встречаются крайне редко. Это и понятно. Обувь, сплетенная из лыка, бересты или других растительных волокон, больше подходила для крестьянского быта и труда, а город, как известно, жил в основном ремеслом и торговлей.
Редичев С. «Наука и жизнь» № 3, 2007 г.
Основными видами обуви в старину были лапти и сапоги. Лапти являлись древней народной обувью. Название происходит от слова «лапа», то есть стопа. Плели их из лыка липы, вяза, ракиты, вереска и даже березы. В зависимости от материала лапти имели разные названия: из ракиты - верзни, из ивы - ивняки, из вяза - вязовики, из бересты - берестяники. Самые нарядные лапти делали из вязового розового лыка. Такой цвет они приобретали после опускания в горячую воду. Чтобы не губить молодые деревья (а именно их кора использовалась для изготовления лаптей), срезали только часть коры дерева.
Лапоть был неглубоким, с относительно коротким носком и закреплялся на ноге особым способом. В задник лаптя вплеталась петля, в которую продевали тонкую лыковую веревку - оборы, обматывали голень крест-накрест и завязывали под коленом. Оборы обвязывали на предварительно обмотанные вокруг ноги узкие полосы холста или сукна - онучи. В народном быту части материи, которые охватывали голень ноги от щиколотки до колена, имели разные названия - паголенки, ноговицы, ногавки, но смысл их был в том, чтобы закрывать ноги вместо сапог. Лапти надевали ловко и быстро, считали это простым делом. Об этом поговорка: «Жениться - не лапоть надеть». Чтобы укрепить и утеплить лапти, а точнее их подошвы, их подшивали или, как тогда говорили, подковыривали конопляной или пеньковой веревкой, а внутрь подкладывали сено. В употреблении были также и подошвы из кожи, которые подвязывались ремнями, обмотанными вокруг ноги. Слово «подошва» произошло от глагола «подшивать», а тогда ее называли подковыркой. Подошвы больше ценились, чем сами лапти, о чем говорит пословица: «Лапоть подковырки не стоит». Ноги в лаптях не замерзали и не промокали. Летом же в них было легко и не жарко. У каждой местности были свои способы плетения лаптей: в прямую клетку или косую, с пятки или с носка, различались лапти и по высоте.
ЛЮБОПЫТНЫЕ ФАКТЫ
Самой популярной народной обувью были лапти. С ними на Руси было связано много поверий. Считали, что старый лапоть, подвешенный в курятник, предохраняет кур от болезней и увеличивает яйценоскость птиц. Корову после отела окуривали из лаптя, тогда она давала много молока. Когда была засуха, то в реку бросали лапоть с уложенной в него травой мокрицей: тогда начинался дождь. В лаптях несли семена огурцов, считая это признаком будущего хорошего урожая. Когда сваха шла сватать невесту, то вслед ей бросали лапоть: тогда сватовство будет удачным. Молодые после венчания сжигали лапоть, набитый соломой, дабы обеспечить себе богатую и счастливую жизнь. |
Разновидностью домашних лаптей были коверзни - плетенные из коры ветлы или ракиты, жесткие и не имеющие обор для закрепления на ноге. В крестьянском быту носили также ступни наподобие галош, только плетенные из бересты. Они были довольно глубокими. В сухую погоду также надевали чуни - лапти, изготовленные из старых разбитых веревок. Популярные в народе поршни делались из одного цельного, некроеного куска сыромятной кожи, которая собиралась вокруг щиколотки на продетом сквозь прорези в кромке кожи ремешке.
Весьма любопытна история валяной русской обуви. Как известно, меховая обувь была распространена только на севере. В центральных районах для зимы делали мягкую войлочную обувь или низкую валяную без голенищ. Она имела разные названия - коты, чуни, кеньги - и в любом случае не закрывала голенищ. Вместо галош к ней употреблялись в народном быту лыковые ступни. Собственно валенки - высокие зимние валяные сапоги - стали делать гораздо позже. Валенки были белого, серого, коричневого и черного цветов. Валенки светлых тонов иногда отделывали красным орнаментом, фигурными стежками, нашивками, ремешками и аппликациями. Серые валенки были обувью крестьян, а в черных ходили только очень богатые люди. С пренебрежением знать относилась к тем, кто ходил в лаптях, - так и называли их «лапотниками» и не догадывались о том, что через три века их потомки будут носить народную обувь - валенки с галошами.
БЫТОВОЙ ЛЕКСИКОН
- "След в истории".
Наука и жизнь // Иллюстрации
Русские крестьяне. Такими их изобразил немецкий ученый и путешественник Адам Олеарий (1603-1671), трижды посетивший Русское государство в 1630-1640 годах.
Лапоть косого плетения относится к великорусским лаптям традиционного типа. Внизу - достаточно редко встречающийся лапоть, сплетенный из кожи.
"Подаяние". известный русский фотохудожник второй половины XIX века А. О. Карелин строил композиции своих произведений на манер художников-передвижников.
Одна из первых миниатюр из "Жития Сергия Радонежского", на которой изображен пашущий крестьянин, обутый в лапти. Начало XVI века.
Миниатюра из Лицевого летописного свода XVI века показывает сразу и пахоту, и сев, и жатву. Обувь, в которую обуты работающие, выглядит весьма условной.
Лыжники, обутые в лапти, сопровождают сани. Гравюра из "Записок о Московии" дипломата Сигизмунда Герберштейна, побывавшего в Москве в 1517 году.
В начале XX века Россию еще нередко называли страной "лапотной", вкладывая в это понятие оттенок примитива и отсталости. Лапти, ставшие своего рода символом, вошедшим во множество пословиц и поговорок, традиционно считали обувью беднейшей части населения. И неслучайно. Вся русская деревня, за исключением Сибири и казачьих районов, круглый год ходила в лаптях. Казалось бы, что сложного несет в себе тема история лаптя? А между тем даже точное время появления лаптей в жизни наших далеких предков неизвестно по сей день.
Принято считать, что лапти - один из самых древних видов обуви. Во всяком случае, костяные кочедыки - крючки для плетения лаптей - археологи находят даже на неолитических стоянках. Не дает ли это основание предполагать, что уже в каменном веке люди, возможно, плели обувь из растительных волокон?
Широкое распространение плетеной обуви породило невероятное разнообразие ее сортов и фасонов, зависящих, прежде всего, от сырья, использованного в работе. А плели лапти из коры и подкорья многих лиственных деревьев: липы, березы, вяза, дуба, ракиты и т.д. В зависимости от материала и плетеная обувь называлась по-разному: берестяники, вязовики, дубовики, ракитники ... Самыми прочными и мягкими в этом ряду считались лыковые лапти, изготовленные из липового лыка, а самыми плохими - ивовые коверзни и мочалыжники, которые делали из мочала.
Нередко лапти именовали по числу лыковых полос, использованных в плетении: пятерик, шестерик, семерик. В семь лык обычно плели зимние лапти, хотя бывали экземпляры, где количество лык доходило до двенадцати. Для прочности, тепла и красоты лапти проплетали вторично, для чего, как правило, в ход шли пеньковые веревки. С этой же целью иногда пришивали кожаную подметку (подковырку).
Для праздничного выхода предназначались писаные вязовые лапти из тонкого лыка с черными шерстяными (а не пеньковыми) оборами (то есть тесьмой, закрепляющей на ногах лапти) или вязовые красноватые семерики . Для осенних и весенних работ во дворе более удобными считали высокие плетеные ступни , вовсе не имевшие обор.
Обувь плели не только из древесной коры, в дело шли и тонкие корни, а потому и сплетенные из них лапти прозывались коренниками. Модели, изготавливаемые из полосок ткани и суконных покромок, называли плетешками. Лапти делали и из пеньковой веревки - курпы, или крутцы , и даже из конского волоса - волосянники. Такую обувь чаще носили дома или ходили в ней в жаркую погоду.
Техника плетения лаптей была тоже очень разнообразной. К примеру, великорусские лапти, в отличие от белорусских и украинских, имели косое плетение - "косую решетку", тогда как в западных районах бытовал более консервативный тип - прямое плетение, или "прямая решетка". Если на Украине и в Белоруссии лапти начинали плести с носка, то русские крестьяне делали заплетку с задника. Так что о месте появления той или иной плетеной обуви можно судить по форме и материалу, из которого она изготовлена. Например, для московских моделей, плетенных из лыка, характерны высокие борта и округлые головки (то есть носки). Северный, или новгородский, тип чаще делали из бересты с треугольными носками и сравнительно низкими бортами. Мордовские лапти, распространенные в Нижегородской и Пензенской губерниях, плели из вязового лыка. Головки этих моделей имели обычно трапециевидную форму.
Редко кто в крестьянской среде не умел плести лапти. Сохранилось описание этого промысла в Симбирской губернии, где лыкодеры отправлялись в лес целыми артелями. За десятину липового леса, арендованного у помещика, они платили до ста рублей. Снимали лыко специальным деревянным пырком, оставляя совершенно голый ствол. Лучшим считалось лыко, добытое весной, когда на липе начинали распускаться первые листочки, поэтому чаще всего такая операция губила дерево (отсюда, видимо, и известное выражение "ободрать как липку").
Тщательно снятые лыки затем завязывали по сотням в пучки и хранили в сенях или на чердаке. Перед плетением лаптей лыко в течение суток обязательно отмачивали в теплой воде. Затем кору соскабливали, оставляя луб. Из воза лык - от 40 до 60 пучков по 50 трубочек в каждом - получалось приблизительно 300 пар лаптей. О скорости плетения лаптей различные источники говорят по-разному: от двух до десяти пар в день.
Для плетения лаптя нужна была деревянная колодка и, как уже говорилось, костяной или железный крючок - кочедык . Особого навыка требовало плетение запятника, где сводились все лыки. Связать петли старались так, чтобы после продержки обор , они не кривили лаптя и не трудили ноги на одну сторону. Есть легенда, что сам Петр I учился плести лапти и что сплетенный им образец хранился среди его вещей в Эрмитаже еще в начале прошлого (XX) столетия.
Сапоги, отличавшиеся от лаптей удобством, красотой и прочностью, для большинства крепостных крестьян были недоступны. Вот и обходились лаптями. О недолговечности плетеной обуви свидетельствует поговорка: "В дорогу идти, пятеры лапти сплести". Зимой мужик носил одни лапти не более десяти дней, а летом в рабочую пору стаптывал их в четыре дня.
Жизнь крестьян-лапотников описана многими русскими классиками. В рассказе "Хорь и Калиныч" И. С. Тургенев противопоставляет орловскому мужику калужского оброчного крестьянина: "Орловский мужик невелик ростом, сутуловат, угрюм, глядит исподлобья, живет в дрянных осиновых избенках, ходит на барщину, торговлей не занимается, ест плохо, носит лапти; калужский оброчный мужик обитает в просторных сосновых избах, высок ростом, глядит смело и весело, торгует маслом и дегтем и по праздникам ходит в сапогах" .
Как видим, даже для зажиточного крестьянина сапоги оставались роскошью, их надевали лишь по праздникам. Своеобразный знаковый смысл кожаной обуви для крестьянина подчеркивает и другой наш писатель, Д. Н. Мамин-Сибиряк: "Сапоги для мужика самый соблазнительный предмет... Никакая другая часть мужицкого костюма не пользуется такой симпатией, как именно сапог ". А между тем кожаная обувь ценилась не дешево. В 1838 году на Нижегородской ярмарке пару хороших лыковых лаптей можно было купить за три копейки, тогда как самые грубые крестьянские сапоги стоили в ту пору не менее пяти-шести рублей. Для крестьянина-земледельца это большие деньги, чтобы собрать их, нужно было продать четверть ржи, а в иных местах и более (одна четверть равнялась почти 210 литрам сыпучих веществ).
Еще во время Гражданской войны (1918-1920) в лаптях ходила бoльшая часть Красной армии. Их заготовкой занималась чрезвычайная комиссия (ЧЕКВАЛАП), снабжавшая солдат валяной обувью и лаптями.
В письменных источниках слово "лапоть", а точнее, производное от него - "лапотник" впервые встречается в "Повести временных лет" (в Лаврентьевской летописи): "В лето 6493 (985 год. - Прим. Д. О. ), иде Володимеръ на Болгары съ Добрынею съ уемъ своимъ въ ладьях, а Торки берегомъ приведе на конихъ, и победи Болгары. Рече Добрыня Володимеру: съглядахъ колодникъ оже вси въ сапозехъ, сим дани нам не даяти, поидем искать лапотников. И сотвори Володимеръ с Болгары миръ..."
В другом письменном источнике эпохи Древней Руси, "Слове Даниила Заточника", термин "лыченица" как название вида плетеной обуви противопоставляется сапогу: "Лучше бы ми нога своя видети в лыченицы в дому твоемъ, нежели в червлене сапозе в боярском дворе ".
Историки, однако, знают, что названия вещей, известных по письменным источникам, не всегда совпадают с теми предметами, которые соответствуют этим терминам сегодня. К примеру, "сарафаном" в XVI веке называли верхнюю мужскую одежду в виде кафтана, а "ширинкой" именовали богато вышитый шейный платок.
Интересную статью по истории лаптя опубликовал современный петербургский археолог А. В. Курбатов, который предлагает рассматривать историю лаптя не с точки зрения филолога, а с позиций историка материальной культуры. Ссылаясь на накопленные за последнее время археологические материалы и расширившуюся лингвистическую базу, он пересматривает выводы, высказанные финским исследователем прошлого века И. С. Вахросом в очень интересной монографии "Наименование обуви в русском языке".
В частности, Курбатов пытается доказать, что плетеная обувь начала распространяться в России не ранее XVI века. Более того, мнение об изначальном преобладании лаптей среди сельских жителей он относит к мифологизации истории, как, впрочем, и социальное объяснение этого явления следствием чрезвычайной бедности крестьянства. Эти представления сложились, по мнению автора статьи, в среде образованной части российского общества лишь в XVIII веке.
И действительно, в опубликованных материалах, посвященных широкомасштабным археологическим исследованиям в Новгороде, Старой Ладоге, Полоцке и других русских городах, где был зафиксирован культурный слой, синхронный "Повести временных лет", не обнаружено следов плетеной обуви. А как же найденные при раскопках костяные кочедыки? Они могли, по мнению автора статьи, использоваться для иных целей - для плетения берестяных коробов или рыболовных сетей. В городских слоях, подчеркивает исследователь, лапти появляются не ранее рубежа XV-XVI веков.
Следующий довод автора: изображения обутых в лапти нет ни на иконах, ни на фресках, ни в миниатюрах лицевого свода. Самая ранняя миниатюра, где показан обутый в лапти крестьянин, - сцена пахоты из "Жития Сергия Радонежского", но оно датируется началом XVI века. К этому же времени относятся сведения писцовых книг, где впервые упоминаются "лапотники", то есть ремесленники, занятые изготовлением лаптей на продажу. В трудах иностранных авторов, посещавших Россию, первое упоминание о лыковой обуви, относящееся к середине XVII столетия, А. Курбатов находит у некоего Николааса Витсена.
Нельзя не сказать и об оригинальной, на мой взгляд, трактовке, которую дает Курбатов раннесредневековым письменным источникам, где впервые речь идет о лаптях. Это, например, приведенный выше отрывок из "Повести временных лет", где Добрыня дает Владимиру совет "поискать лапотников". А. В. Курбатов объясняет его не бедностью лапотников, противопоставленных богатым пленникам-болгарам, обутым в сапоги, а видит в этом намек на кочевников. Ведь собирать дань с оседлых жителей (лапотников) легче, чем гоняться по степи за ордами кочующих племен (сапоги - обувь, наиболее приспособленная для верховой езды, активно использовалась кочевниками). В этом случае слово "лапотник", то есть обутый в "лапоть", упоминаемый Добрыней, возможно, означает какой-то особый вид низкой обуви, но не сплетенный из растительных волокон, а кожаный. Поэтому утверждение о бедности древних лапотников, которые в действительности ходили в кожаной обуви, по мнению Курбатова, беспочвенно.
Все сказанное еще и еще раз подтверждает сложность и неоднозначность оценки средневековой материальной культуры с позиций нашего времени. Повторяю: зачастую мы не знаем, что означают термины, встречающиеся в письменных источниках, а вместе с тем нам не известно назначение и название многих предметов, найденных при раскопках. Однако с изложенными археологом Курбатовым выводами, на мой взгляд, можно спорить, отстаивая ту точку зрения, что лапоть значительно более древнее изобретение человека.
Итак, единичные находки плетеной обуви при раскопках древнерусских городов археологи традиционно объясняют тем, что лапти - прежде всего, атрибут деревенской жизни, тогда как горожане предпочитали носить кожаную обувь, остатки которой в огромных количествах встречаются в культурном слое при раскопках. И тем не менее анализ нескольких археологических отчетов и публикаций, по-моему, не дает основания считать, что плетеной обуви не существовало ранее конца XV - начала XVI века. Почему? А дело в том, что публикации (и даже отчеты) далеко не всегда отражают весь спектр обнаруженного археологами массового материала. Вполне возможно, что в публикациях ничего не говорилось о плохо сохранившихся обрывках лаптей либо их представили как-то иначе.
Для однозначного ответа на вопрос, носили ли в России лапти ранее XV века, необходимо внимательно просмотреть описи находок, проверить датировку слоя и т.д. Ведь известно, что существуют публикации, оставшиеся незамеченными, в которых упоминаются остатки плетеной обуви из раннесредневековых напластований Лядинского могильника (Мордовия) и Вятических курганов (Подмосковье). Лапти обнаруживали и в домонгольских напластованиях Смоленска. Сведения об этом, возможно, удастся обнаружить и в других отчетах.
Если бы лапти действительно получили широкое распространение только в позднем Средневековье, то в XVI-XVII веках они встречались бы повсеместно. Однако в городах фрагменты плетеной обуви этого времени обнаруживаются при раскопках весьма редко, в то время как детали кожаной обуви исчисляются десятками тысяч.
Теперь об информативности, которую несет средневековый иллюстративный материал - иконы, фрески, миниатюры. Нельзя не учитывать, что ее сильно снижает условность изображений, далеких от реальной жизни. Да и длиннополые одежды часто скрывают ноги изображенных персонажей. Неслучайно историк А. В. Арциховский, изучивший более десяти тысяч миниатюр Лицевого свода и обобщивший результаты своих исследований в солидной монографии "Древнерусские миниатюры как исторический источник", вовсе не касается обуви.
Почему нет необходимой информации в письменных документах? Прежде всего, из-за скудости и отрывочности самих источников, в которых меньше всего внимания уделяется описанию костюма, тем более одежды простолюдина. Появление же на страницах писцовых книг XVI века упоминаний о ремесленниках, специально занимавшихся плетением обуви, отнюдь не исключает того факта, что лапти еще раньше плели сами крестьяне.
А. В. Курбатов словно не замечает упоминавшегося выше фрагмента из "Слова Даниила Заточника", где впервые встречается слово "лыченица ", противопоставленное "червленым сапозем ". Никак не объясняется и летописное свидетельство 1205 года, где говорится о дани в виде лыка, взятой русскими князьями после победы над Литвой и Ятвягами. Комментарий Курбатова к отрывку из "Повести временных лет", где побежденные болгары представлены неуловимыми кочевниками, хотя и интересен, но тоже вызывает вопросы. Нельзя считать кочевой империей булгарское государство конца Х века, объединившее многие племена Среднего Поволжья. Здесь уже господствовали феодальные отношения, процветали огромные города - Болгар, Сувар, Биляр, богатевшие на транзитной торговле. К тому же поход на Болгар в 985 году был не первым (упоминание о первом походе относится к 977 году), поэтому Владимир уже имел представление о противнике и вряд ли нуждался в объяснениях Добрыни.
И наконец, по поводу заметок западноевропейских путешественников, побывавших в России. Они появляются лишь в конце XV века, поэтому более ранних свидетельств в источниках этой категории просто не существует. Более того, в записках иностранцев основное внимание уделялось политическим событиям. Диковинная же, с точки зрения европейца, одежда россиян их почти не занимала.
Особенный интерес представляет книга известного немецкого дипломата барона Сигизмунда Герберштей на, посетившего Москву в 1517 году в качестве посла императора Максимилиана I. В его записках есть гравюра, изображающая сцену езды в санях, на которой отчетливо видны обутые в лапти лыжники, сопровождающие сани. Во всяком случае, в своих записках Герберштейн отмечает, что на лыжах ходили во многих местах России. Четкое изображение крестьян, обутых в лапти, есть и в книге "Путешествие в Московию" А. Олеария, дважды побывавшего в Москве в 30-х годах XVII века. Правда, в тексте книги сами лапти не упоминаются.
У этнографов также нет однозначного мнения о времени распространения плетеной обуви и ее роли в жизни крестьянского населения раннего Средневековья. Одни исследователи подвергают сомнению древность лаптей, считая, что прежде крестьяне ходили в кожаной обуви. Другие ссылаются на обычаи и поверья, говорящие как раз о глубокой древности лаптей, например, указывают на их обрядовое значение в тех местах, где плетеная обувь давно предана забвению. В частности, уже упоминавшийся финский исследователь И. С. Вахрос ссылается на описание похорон в среде уральских старообрядцев-кержаков, не носивших плетеной обуви, но хоронивших покойника обутым в лапти.
Суммируя изложенное, отметим: трудно поверить, что широко распространенные в раннем Средневековье лыко и кочедыки использовались лишь для плетения коробов и сетей. Уверен, обувь, изготовленная из растительного волокна, была традиционной частью восточнославянского костюма и хорошо знакома не только русским, но и полякам, и чехам, и немцам.
Казалось бы, вопрос о дате и характере распространения плетеной обуви - весьма частный момент нашей истории. Однако в данном случае он затрагивает масштабную проблему различия города и деревни. В свое время историки отмечали, что довольно тесная связь города и сельской округи, отсутствие существенного правового различия между "черным" населением городской слободы и крестьянами не позволяют провести резкой границы между ними. Тем не менее результаты раскопок свидетельствуют, что в городах лапти встречаются крайне редко. Это и понятно. Обувь, сплетенная из лыка, бересты или других растительных волокон, больше подходила для крестьянского быта и труда, а город, как известно, жил в основном ремеслом и торговлей. Журнал "Наука и жизнь" не однажды рассказывал о старинной обуви - лаптях и даже учил, как сплести их самому. Напомним две относительно недавние публикации:
Редичев С. . - 2000, № 6.
Редичев С. . - 2001, № 1.
В начале XX века Россию еще нередко называли страной "лапотной", вкладывая в это понятие оттенок примитива и отсталости. Лапти, ставшие своего рода символом, вошедшим во множество пословиц и поговорок, традиционно считали обувью беднейшей части населения. И неслучайно. Вся русская деревня, за исключением Сибири и казачьих районов, круглый год ходила в лаптях. Казалось бы, что сложного несет в себе тема история лаптя? А между тем даже точное время появления лаптей в жизни наших далеких предков неизвестно по сей день.
Лапти (" ";" ";" ") — самая распространённая на Руси обувь, плетёная из коры дерева. Первые упоминания о лаптях встречают в документах, относящихся к X веку, хотя сам кочедык ("свайка";"швайко")- инструмент, которым пользовались для плетения лаптей, находят в древних стоянках, относящихся к раннему железному веку (I тыс. до н.э.).
Во все времена наши предки охотно обувались в лапти, причём, несмотря на название, зачастую сплетённые не только из лыка, но и из берёсты и даже из кожаных ремешков. Практиковалось и «подковыривание» (подшивание) лаптей кожей.
В России в лапти обувались только деревенские жители, то есть крестьяне. Ну а крестьяне составляли подавляющее население Руси. Лапти — низкая обувь, распространённая на Руси в старину, но, тем не менее, бывшая в широком употреблении в сельской местности до 1930-х, сплетённая из древесного лыка (липовые, вязовые и другие) или бересты. Лапоть привязывался к ноге шнурками, скрученными из того же лыка, из которого изготавливались и сами лапти.
В зависимости от материала и называлась по-разному: берестяники, вязовики, дубовики, ракитники … Самыми прочными и мягкими в этом ряду считались лыковые лапти, изготовленные из липового лыка, а самыми плохими — ивовые коверзни и мочалыжники, которые делали из мочала.
Нередко лапти именовали по числу лыковых полос, использованных в плетении: пятерик, шестерик, семерик. В семь лык обычно плели зимние лапти, хотя бывали экземпляры, где количество лык доходило до двенадцати. Для прочности, тепла и красоты лапти проплетали вторично, для чего, как правило, в ход шли пеньковые веревки. С этой же целью иногда пришивали кожаную подметку (подковырку).
Для праздничного выхода предназначались писаные из тонкого лыка с черными шерстяными (а не пеньковыми) оборами (то есть тесьмой, закрепляющей на ногах лапти) или вязовые красноватые семерики. Для осенних и весенних работ во дворе более удобными считали высокие плетеные ступни, вовсе не имевшие обор.
Обувь плели не только из древесной коры, в дело шли и тонкие корни, а потому и сплетенные из них лапти прозывались коренниками. Модели, изготавливаемые из полосок ткани и суконных покромок, называли плетешками. Лапти делали и из пеньковой веревки — курпы, или крутцы, и даже из конского волоса — волосянники. Такую обувь чаще носили дома или ходили в ней в жаркую погоду.
Плели лапти, как правило, мужчины и мальчики-подростки, это считалось исключительно мужским занятием; женщинам доверяли только «ковырять» подошвы. Умение женщины сплести хороший лапоть вызывало недоверие мужиков и особое уважение баб-односельчанок. Обучать мальчиков плетению лаптей начинали рано, в 7 - 8 лет, а наблюдать за этим процессом они могли с пеленок, поскольку все мужики в семье в зимнее время готовили лапти для всей семьи на весь год, пар по 5 - 6 каждому. Уже к десяти-двенадцати годам подросток мог сплести лапоть не хуже взрослого, хотя и не так сноровисто, т.е. быстро.
Способы плетения лаптей — например, в прямую клетку или в косую, с пятки либо с носка — были свои у каждого племени и вплоть до начала нашего века разнились по областям. Так, древние вятичи предпочитали лапти косого плетения, новгородские словене — тоже, но большей частью из берёсты и с более низкими бортиками. А вот поляне, древляне, дреговичи, радимичи, по-видимому, носили лапти в прямую клетку. Плетение лаптей считалось лёгкой работой, которой мужчины занимались буквально «между делом». Не зря про крепко напившегося человека и сейчас говорят, что он, мол, «лыка не вяжет», то есть не способен к элементарным действиям. Зато, «связывая лыко», мужчина обеспечивал обувью всю семью — специальных мастерских не было очень долгое время. Делали кочедыки из костей (из рёбер животных) или из металла.
Для требуется семь лык по два метра длиной каждое. Ширина одного лыка равна примерно ширине большого пальца на руке мужчины, который сам и заготавливал лыко и, впоследствии, сам плёл лапти. Для плетения требовалось лыко с ровной части ствола липы, чтобы по всей длине оно не имело дефектов. То есть, для заготовки лыка выбирались взрослые, ровные, высокие липы. Нередко после суммарной потери коры, пригодной для плетения, дерево не выживало и стояло с голым «ободранным» стволом. Это нашло отражение в русском языке в виде образного выражения «ободрать как липку» в значении «отобрать все имеющиеся у кого-либо или у чего-либо полезные ресурсы и создать тем самым угрозу жизни и существованию кого-либо или чего-либо».
Техника плетения лаптей была тоже очень разнообразной. К примеру, великорусские лапти, в отличие от белорусских и украинских, имели косое плетение — "косую решетку", тогда как в западных районах бытовал более консервативный тип — прямое плетение, или "прямая решетка". Если на Украине и в Белоруссии лапти начинали плести с носка, то русские крестьяне делали заплетку с задника. Так что о месте появления той или иной плетеной обуви можно судить по форме и материалу, из которого она изготовлена. Например, для московских моделей, плетенных из лыка, характерны высокие борта и округлые головки (то есть носки). Северный, или новгородский, тип чаще делали из бересты с треугольными носками и сравнительно низкими бортами. Мордовские лапти, распространенные в Нижегородской и Пензенской губерниях, плели из вязового лыка. Головки этих моделей имели обычно трапециевидную форму.
Редко кто в крестьянской среде не умел плести лапти. Сохранилось описание этого промысла в Симбирской губернии, где лыкодеры отправлялись в лес целыми артелями. За десятину липового леса, арендованного у помещика, они платили до ста рублей.
Тщательно снятые лыки затем завязывали по сотням в пучки и хранили в сенях или на чердаке. Перед плетением лаптей лыко в течение суток обязательно отмачивали в теплой воде. Затем кору соскабливали, оставляя луб. Из воза лык — от 40 до 60 пучков по 50 трубочек в каждом — получалось приблизительно 300 пар лаптей. О скорости плетения лаптей различные источники говорят по-разному: от двух до десяти пар в день.
Для плетения лаптя нужна была деревянная колодка и, как уже говорилось, костяной или железный крючок — кочедык. Особого навыка требовало плетение запятника, где сводились все лыки. Связать петли старались так, чтобы после продержки обор, они не кривили лаптя и не трудили ноги на одну сторону. Есть легенда, что сам Петр I учился плести лапти и что сплетенный им образец хранился среди его вещей в Эрмитаже еще в начале прошлого (XX) столетия.
Лапти плелись не во всех областях России, то есть, они были товаром или предметом меновой торговли. Как правило, не плелись лапти в деревнях, где население большей частью занималось не земледелием, а ремёслами, например, гончарным или кузнечным ремеслом. Старообрядцы-«кержаки», жившие на Урале в XIX веке, лаптей не носили. Зато мёртвых хоронили исключительно в лаптях. Лапти были распространены не только у восточных и западных славян, но и у некоторых неславянских народов лесной полосы — финно-угров и балтов, у части германцев.
Дешевизна, доступность, лёгкость и гигиеничность такой обуви не требует доказательств. Другое дело, как свидетельствует практика, лапти имели очень малый срок службы. Зимой они пронашивались за десять дней, после оттепели — за четыре, летом, в страдную пору, — и вовсе за три. Собираясь в дальний путь, с собой брали не одну пару запасных лаптей. «В дорогу идти — пятеры лапти сплести» — гласила пословица. А у наших соседей шведов существовал даже термин «лапотная миля» — расстояние, которое можно пройти в одной паре лаптей. Сколько же требовалось берёсты и лыка, чтобы столетиями обувать целый народ? Простые подсчёты показывают: если бы наши предки усердно рубили деревья ради коры (как это, увы, делалось в позднейшие времена), березняки и липовые леса исчезли бы ещё в доисторическую эпоху. Трудно, однако, предположить, чтобы язычники, с почитанием относившиеся к деревьям, поступали столь душегубски. Всего вероятнее, они владели различными способами брать часть коры, не губя дерева.
Чтобы укрепить и утеплить свои лапти, крестьяне «подковыривали» их подошвы конопляной верёвкой. Ноги в таких лаптях не замерзали и не промокали.
Отправляясь на покос, обувались в лапти редкого плетения, не удерживающие воду, — рачки.
Для работы по хозяйству удобны были ступни - подобие галош, только плетёные.
Верёвочные лапти назывались чуни, их надевали дома или для работы в поле в жаркую, сухую погоду. В некоторых деревнях ухитрялись плести лапти из конского волоса - волосяники.
Самыми захудалыми лаптями на Руси прослыли ивняк и, или коверзни, — из ивовой коры; даже плести их считалось зазорным. Из коры тала плели шелюжники, а из дубовой коры — дубовики.
На Черниговщине лапти из коры молодых дубов называли дубочарами. В дело шли и пеньковые очесы, и ветхие веревки; лапти из них — чуни — носили в основном дома или в жаркую сухую погоду. У них, должно быть, финское происхождение: финнов в России звали "чухна".
Были у таких лаптей и другие названия: курпы, крутцы и даже шептуны. В районах, где лыка не было, и закупать его было накладно, изворотливые крестьяне из тонких корней плели коренники; из конского волоса — волосяники. В Курской губернии научились делать соломенные лапти.
Деревенские молодые франтихи появлялись на людях в писаных вязовых лаптях из тонкого лыка с чёрными шерстяными (а не пеньковыми) оборами и онучами.
Самыми красивыми считались вязовые лапти (из лыка вяза). Их выдерживали в горячей воде — тогда они розовели и становились твердыми.
На праздники, если не было возможности одевать кожаную обувь, плелись лапти писаные: полосы лыка у таких лаптей были узкими, и из них мастера выплетали красивые узоры. Иногда вместе с лыком вплетали тесьму или красили отдельные лыковые полоски (например, лыко вяза держали в горячей воде, отчего оно розовело). Такие лапти одевали с чёрными или красными оборами, которые сразу выделялись на белоснежных праздничных онучах.
Жизнь крестьян-лапотников описана многими русскими классиками. В рассказе "Хорь и Калиныч" И. С. Тургенев противопоставляет орловскому мужику калужского оброчного крестьянина: "Орловский мужик невелик ростом, сутуловат, угрюм, глядит исподлобья, живет в дрянных осиновых избенках, ходит на барщину, торговлей не занимается, ест плохо, носит лапти; калужский оброчный мужик обитает в просторных сосновых избах, высок ростом, глядит смело и весело, торгует маслом и дегтем и по праздникам ходит в сапогах" .
Как видим, даже для зажиточного крестьянина сапоги оставались роскошью, их надевали лишь по праздникам. Своеобразный знаковый смысл кожаной обуви для крестьянина подчеркивает и другой наш писатель, Д. Н. Мамин-Сибиряк: "Сапоги для мужика самый соблазнительный предмет… Никакая другая часть мужицкого костюма не пользуется такой симпатией, как именно сапог". А между тем кожаная обувь ценилась не дешево. В 1838 году на Нижегородской ярмарке пару хороших лыковых лаптей можно было купить за три копейки, тогда как самые грубые крестьянские сапоги стоили в ту пору не менее пяти-шести рублей. Для крестьянина-земледельца это большие деньги, чтобы собрать их, нужно было продать четверть ржи, а в иных местах и более (одна четверть равнялась почти 210 литрам сыпучих веществ).
Еще во время Гражданской войны (1918-1920) в лаптях ходила бoльшая часть Красной армии. Их заготовкой занималась чрезвычайная комиссия (ЧЕКВАЛАП), снабжавшая солдат валяной обувью и лаптями.
С лаптями в русской деревне было связано много различных поверий. Принято было считать, что старый лапоть, подвешенный в курятник, предохранит кур от болезней, будет способствовать яйценоскости птиц. Считалось, что корова, окуренная после отела из лаптя, будет здорова и даст много молока. Лапоть с уложенной в него травой-мокрицей, брошенный во время сильной засухи в реку, вызовет дождь и т. д. Лапоть играл некоторую роль в семейных обрядах. Так, например, по обычаю, вслед свахе, отправлявшейся сватать, бросали лапоть, чтобы сватовство было удачным. При встрече молодых, возвращавшихся из церкви, ребятишки поджигали лапти, набитые соломой, чтобы обеспечить им богатую и счастливую жизнь, предохранить их от несчастий.
В самовосприятии русских лапти — один из важнейших символов традиционного национального быта.
Отсюда ряд устойчивых выражений в русском языке:
«лапоть» как троп обозначает простака, необразованного человека;
производное прилагательное «лапотный» в том же значении;
«(Чай,) не ла́птем щи хлеба́ем» означает «мы учёны, не надо нам пояснять да указывать»;
шутливое выражение «плюс-минус лапоть» в науке означает «плюс-минус неизвестная величина».
Жениться — не лапоть надеть.
Лапти подковырки не стоят.
Это — как лапоть сплесть.
Без снаряда и лаптя не сплетешь.
Не учась (не умеючи) и лаптя не сплетешь.
Только лапоть на обе ноги плетется, а и рукавички розни.
Лапоть знай лаптя, а сапог сапога!
Хоть в лаптях, да тех же ратных, ополченье.
И мы не на руку лапоть обуваем.
Не берись лапти плести, не надравши лык.
В дорогу идти, пятеры лапти сплести.
Лапти плетешь, а концов хоронить не умеешь.
Он лапти плетет, путает.
Путает, словно кашу в лапти обувает.
Переобуться или переобуть кого из сапогов в лапти.
И в доброй тяжбе на лапти не придется.
Станешь лапти плесть, как нечего есть.
Лапти плесть, однова в день есть, больше не выработаешь.
Одна нога в лапте, другая в сапоге.
Не слуга в лаптях: купи сапоги!
Не осуди в лаптях, сапоги в санях, говорит гость шутя.
В лапоть звонить, быть без дела.
Лапти растеряли, по дворам искали: было пять, а стало шесть!
Это не лапоть сплесть, не вдруг сделаешь.
Лапти - обувь из лыка, которую на протяжении многих веков носило славянское население Восточной Европы. В России в лапти обувались только деревенские жители, то есть крестьяне. Ну а крестьяне составляли подавляющее население Руси. Лапоть и крестьянин были почти синонимами. Вот откуда пошла поговорка "лапотная Россия".
И действительно, даже в начале XX века Россию еще нередко называли страной "лапотной", вкладывая в это понятие оттенок примитива и отсталости. Лапти стали как бы рода символом, вошедшим во множество пословиц и поговорок, их традиционно считали обувью беднейшей части населения. И неслучайно. Вся русская деревня, за исключением Сибири и казачьих районов, круглый год ходила в лаптях. Когда же впервые появились лапти на Руси? На этот, казалось бы, простой вопрос точного ответа нет до сих пор.
Принято считать, что лапти - один из самых древних видов обуви. Так или иначе, но костяные кочедыки - крючки для плетения лаптей - археологи находят даже на неолитических стоянках. Неужели ещё в каменном веке люди плели обувь, используя растительные волокна?
С глубокой древности плетеная обувь была широко распространена на Руси. Плели лапти из коры многих лиственных деревьев: липы, березы, вяза, дуба, ракиты и т.д. В зависимости от материала и плетеная обувь называлась по-разному: берестяники, вязовики, дубовики, ракитники. Самыми прочными и мягкими в этом ряду считались лыковые лапти, изготовленные из липового лыка, а самыми плохими - ивовые коверзни и мочалыжники, которые делали из мочала.
Нередко лапти назывались по числу лыковых полос, использованных в плетении: пятерик, шестерик, семерик. В семь лык обычно плели зимние лапти. Для прочности, тепла и красоты лапти проплетали вторично, для чего применяли пеньковые веревки. С этой же целью иногда пришивали кожаную подметку.
Для праздничного выхода предназначались писаные вязовые лапти из тонкого лыка с черной шерстяной тесьмой, которая закреплялась на ногах. Для осенне-весенних хозяйственных работ во дворе более удобными считали простые высокие плетеные ступни без всякой тесьмы.
Обувь плели не только из древесной коры, в дело шли и тонкие корни, а потому и сплетенные из них лапти звались коренниками. Модели лаптей, изготавливаемые из полосок ткани, называли плетешками. Ещё лапти делали из пеньковой веревки - крутцы, и даже из конского волоса - волосянника. Такую обувь чаще носили дома или ходили в ней в жаркую погоду.
Техника плетения лаптей была тоже очень разнообразной. К примеру, великорусские лапти, в отличие от белорусских и украинских, имели косое плетение, тогда как в западных районах использовали прямое плетение, или "прямуя решетку". Если на Украине и в Белоруссии лапти начинали плести с носка, то русские крестьяне делали работу с задника. Так что о месте появления той или иной плетеной обуви можно судить по форме и материалу, из которого она изготовлена. Для московских моделей, плетенных из лыка, характерны высокие борта и округлые носки. На Севере, в частности, в Новгороде, чаще мастерили лапти из бересты с треугольными носками и сравнительно низкими бортами. Мордовские лапти, распространенные в Нижегородской и Пензенской губерниях, плели из вязового лыка.
Способы плетения лаптей - например, в прямую клетку или в косую, с пятки либо с носка - были свои у каждого племени и вплоть до начала нашего века разнились по областям. Так, древние вятичи предпочитали лапти косого плетения, новгородские словене - тоже, но большей частью из берёсты и с более низкими бортиками. А вот поляне, древляне, дреговичи, радимичи носили лапти в прямую клетку.
Плетение лаптей считалось несложной работой, но требующей сноровки и навыков. Не зря про крепко напившегося человека и сейчас говорят, что он, мол, "лыка не вяжет", то есть не способен к элементарным действиям! Зато, "связывая лыко", мужчина обеспечивал обувью всю семью - тогда специальных мастерских ещё не было очень долгое время. Главные инструменты для плетения лаптей - кочедыки делали из костей животных или из металла. Как уже говорилось, первые кочедыки относятся к каменному веку. В русских письменных источниках слово "лапоть", а точнее, производное от него - "лапотник" впервые встречается в "Повести временных лет".
Редко кто в крестьянской среде не умел плести лапти. Существовали целые артели плетенщиков, которые, по сохранившимся описаниям, отправлялись в лес целыми партиями. За десятину липового леса они платили до ста рублей. Снимали лыко специальным деревянным пырком, оставляя совершенно голый ствол. Лучшим считалось лыко, добытое весной, когда на липе начинали распускаться первые листочки, поэтому чаще всего такая операция губила дерево. Отсюда пошло выражение "ободрать как липку".
Тщательно снятые лыки затем завязывали в пучки и хранили в сенях или на чердаке. Перед плетением лаптей лыко в течение суток обязательно отмачивали в теплой воде. Затем кору соскабливали, оставляя луб. Из воза лык получалось приблизительно 300 пар лаптей. Плели лапти от двух до десяти пар в день в зависимости от опыта и сноровки.
Для плетения лаптя нужна была деревянная колодка и костяной или железный крючок - кочедык. Особого навыка требовало плетение запятника, где сводились все лыки. Говорят, что сам Петр I учился плести лапти и что сплетенный им образец хранился среди его вещей в Эрмитаже еще в начале прошлого столетия.
Кожаная обувь ценилась не дешево. В 19 веке пару хороших лыковых лаптей можно было купить за три копейки, тогда как самые грубые крестьянские сапоги стоили пять-шесть рублей. Для крестьянина-земледельца это большие деньги, чтобы собрать их, нужно было продать четверть ржи (одна четверть равнялась почти 210 литрам сыпучих веществ). Сапоги, отличавшиеся от лаптей удобством, красотой и прочностью, для большинства крепостных крестьян были недоступны. Даже для зажиточного крестьянина сапоги оставались роскошью, их надевали лишь по праздникам. Вот и обходились лаптями. О недолговечности плетеной обуви свидетельствует поговорка: "В дорогу идти, пятеры лапти сплести". Зимой мужик носил одни лапти не более десяти дней, а летом в рабочую пору стаптывал их в четыре дня.
Еще во время Гражданской войны (1918-1920) в лаптях ходила бoльшая часть Красной армии. Их заготовкой занималась специальная комиссия, снабжавшая солдат валяной обувью и лаптями.
Возникает интересный вопрос. Сколько же требовалось берёсты и лыка, чтобы столетиями обувать целый народ? Простые подсчёты показывают: если бы наши предки усердно рубили деревья ради коры, березняки и липовые леса исчезли бы ещё в доисторическую эпоху. Однако этого не произошло. Почему?
Дело в том, что наши далёкие предки-язычники с большим почитанием относились к природе, к деревьям, водам, озерам. Окружающая природа обожествлялась и считалась священной. Языческие боги охраняли и оберегали поля, реки, озера и деревья. Поэтому, вряд ли древние славяне поступали душегубски с деревьями. Скорее всего, русичи владели различными способами брать часть коры, не губя дерева, и умудрялись раз в несколько лет снимать кору с одной и той же берёзы. А может быть они владели ещё какими-то неведомыми нам секретами добывания материала для лаптей?
Лапти просуществовали не одно столетие, и теперь являются символом русской деревни и добрым памятником о наших славных предках.
http://balamus.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=346:lapti&catid=41:kraa&Itemid=62
