В искусство В. М. Шукшин пришел поздно. Сначала его судьба не отличалась от судеб множества таких же, как он, жителей деревни. Вырос вдали от столиц, на Алтае, получил образование в школе, затем работал в колхозе в годы войны, служил на флоте, рабочим в городе... Медленно, с трудом, но упрямый талант Шукшина пробил себе дорогу. Режиссер, актер, писатель — Василий Макарович, будто наверстывая упущенное время, спешил сделать больше и больше...
В своем последнем фильме «Калина красная» Шукшин был режиссером, автором сценария и сыграл главную роль. Герой фильма Егор Прокудин, вернувшись из заключения, решает порвать с воровским миром, трудиться на земле, жить небогато, но честно... «Он всегда был мужиком», — презрительно говорит о нем его бывший приятель, убивший Егора в отместку за отступничество от воровского закона.
Для Шукшина в слове «мужик» нет ничего обидного. Наоборот, на мужика, на его вечной черной работе держалась и держится Россия.
Интерес, внимание, любовь к человеку из народа — великая традиция русского реализма. Не герой и не злодей, не гений и не важная персона, а обыкновенный, простой человек, его душа — вот главный персонаж произведений Шукшина. Герои рассказов Шукшина —человек из толпы, «маленький человек». Но характер его— совсем не простой. Это человек, который всегда чувствует неудовлетворенность своей жизнью. Его мучит мысль, что живет он неправильно, что не совершил он чего-то важного. Писатель находит точное имя своему герою — «чудик». (Так называется и один из рассказов.) Чудик живет обыкновенной, как многие, ничем не примечательной жизнью, работает много, честно и незаметно — механизатором в деревне, шофером, рабочим... Но есть у него "пунктик", "чудинка", которая делает обычного человека и его характер — необычными, неповторимыми. Например, у шорника Антона Калачикова (рассказ «Одни») свой «пунктик» — балалайка. С тринадцати лет, всю жизнь, изо дня в день он делает сбруи, уздечки, хомуты, а на стене висит заветный инструмент. Редко берет он его в руки, но это — минуты настоящего счастья!
Балалайка, микроскоп, вечный двигатель... Для жизни и работы героев рассказов Шукшина эти вещи не нужны. Они нужны для души. Значит, душа человека — больше того места, которое занимает человек. Герой Шукшина— «маленький человек» с большой душой.
Иногда это человек, когда-то уехавший из деревни в город (как и миллионы наших россиян). Горожанином он так и не стал — образования не хватает, культуры. А в деревню тоже не вернется: он слишком хорошо знает, как жили его родители и деды. Вся их жизнь, с утра до ночи, до кровавого пота, до смерти была сплошной беспросветной работой, с которой ни богатства, ни славы не наживешь. Такой жизни он не хочет. А в новой жизни чего-то не хватает. Вот и задумываются герои рассказов Шукшина о своей и чужой жизни, тоскуют.
На эти вопросы: как жить? что значит «жить хорошо»? — всегда пыталась ответить русская литература. Рассказы Василия Макаровича Шукшина — тоже попытка ответа и продолжение этой традиции.
В.М. Шукшин - писатель, рассказавший о жизни русского человека в провинции. По мысли С. Залыгина, он был «открывателем характеров, которые, <...> обязательно несут в себе что-то особенное, то, что утверждает в них их собственную, а не заемную личность» .
Шукшин утверждал: «Есть на Руси... тип человека, в котором время... вопиет так же... потаенно и неистребимо, как в мыслящем и умном... Человек этот - дурачок. Это давно заметили (юродивые, кликуши, странники не от мира сего - много их было в русской литературе...)» . Г.Г. Хисамова утверждает, что рассказы Шукшина «знакомят читателей с многообразием "моделей" человеческого поведения в различных жизненных ситуациях. Поиск национального характера выразился в создании своеобразного типа героя-"чудика", обычного человека с необычным складом души, которому свойственна эксцентричность, импульсивность, непредсказуемость поведения» . «Чудик» совершает логически необъяснимые поступки, вызывая удивление и недоумение у людей. По мнению В. Панкина, «чудик» - это «метка, которой люди весьма легко наделяют друг друга... Тут слышится и насмешка, и снисходительное любование, и пренебрежение, и восхищение...» . Казалось бы, во всех рассказах Шукшина содержится масса сметных историй, но как же они отличаются от обычных юмористических моделей. Сам он был убежден: «Со смехом многое понимается, многое доходит: если сдвинуть разговор в сторону баловства, гротеска, игры это шанс докричаться, обратить на себя внимание».
Многообразие шукшинских «чудиков» позволяет М. Сидоровой выделить среди них: несостоявшихся ученых - Моню Квасова, который изобрел вечный двигатель («Упорный»), мудрецов-философов - Николая Князева, автора философских трактатов («Штрихи к портрету») и Алешу, нашедшего способ избавления от суеты («Алеша Бесконвойный»), художников - Василия Князева («Чудик»), великих актеров - Проньку Лагутина («Ваня, ты как здесь?!»), музыкантов - шорника Антипа Калачикова («Одни»). М. Сидорова замечает: «Всех этих героев объединяет стремление приподняться над обыденностью, которая томит их» . По убеждению героя рассказа «Жена мужа в Париж провожала» Кольки Паратова: «Это не жизнь, это что-то постыдное, мерзкое <...> душа высыхает - бесплодно тратится на мелкие, мстительные, едкие чувства» . «Чудики» осознают свою исключительность, но это и приводит к непониманию их со стороны людей. Непонятым оказывается Андрей Ерин («Микроскоп»), потративший долго собираемые семьей деньги «на пустяковину» - микроскоп для научных открытий во имя спасения человечества, и Степка, сбежавший из лагеря за три месяца до конца срока, чтобы повидаться с родными («Степка»), Непонимание окружающих приводит к одиночеству многих шукшинских «чудиков». А сами они, с точки зрения Е.А. Фроловой, к нему относятся неоднозначно: кто-то видит «в одиночестве спасение, для кого-то это мука, а для некоторых - смерть» .
Мотив одиночества своих героев Шукшин подчеркивает в названиях рассказов - вынося в заголовок имя главного персонажа: «Гринька Малюгин», «Степка», «Ванька Тепляшин». Это «является средством выделения героя из числа других действующих лиц. Автор хочет подчеркнуть "непохожесть" своих героев, их чудаковатость». Выбор имен не случаен: «Сочетание уменьшительно-пренебрежительной формы собственного имени Гринька с фамилией Малюгин подчеркивает "незначительность" персонажа, которая подтверждается отношением к нему односельчан: "взрослого здорового парня девки жалеют "» . И эту жалость Гринька воспринимает как награду: «"Меня же все жалеют!" - <...> и смотрел при этом так, будто говорил: "У меня же девять орденов!"» Е.А. Фролова сравнивает жалость людей к Гриньке с чувством, «испытываемым к юродивым» : он «...по общему мнению односельчан, был человек недоразвитый, придурковатый» . Таким же односельчанам кажется безобидный Бронька Пупков («Миль пардон, мадам!»), ветеран Великой Отечественной, для которого нет ничего дороже, чем воспоминания о своей солдатской службе. Он, не совершивший никаких подвигов, сочинил историю о том, что по заданию проникал в бункер Гитлера. Душа этого по-своему талантливого человека жаждала чего-то необычного. Он относится к тому типу вдохновенных творцов лжи, которые и сами начинают в нее верить. А.Ф. Писемский в серии очерков «Русские лгуны» создал целую галерею вдохновенных творцов лжи, лгавших не из-за корысти, а ради любви к искусству.
Среди одиноких «чудиков» Шукшина можно выделить и тип «задумывающегося чудика»: он - герой-странник, ищущий смысла жизни: Игнат («Игнаха приехал»), Сашка («Обида»), Иван («В профиль и анфас»), Максим Яриков («Верую!»), Моня Квасов («Упорный»), Спирька («Сураз»). Мотивы странничества, скитания, пророчества в русской литературе тесно связаны с образами юродивых.
Добрым и безобидным «чудикам» Шукшина исследователи противопоставляют характеры «античудиков», «энергичных людей» (Г. Хисамова), «хищников» (И. Струве). Среди них: упрямый и озлобленный бригадир Шурыгин, с наслаждением разрушивший единственную сельскую церковь («Крепкий мужик»); «хозяин бани и огорода» из одноименного рассказа, имени которого автор не называет, но предупреждает, что он «за две моркови изувечит»; высокомерный и хвастливый Сергей Сергеевич («Свояк Сергей Сергеевич»), «крепкая нравом» теща Вени Зяблицкого Елизавета Васильевна («Мой зять украл машину дров!»). Особую модель поведения демонстрируют такие герои, как профессиональный разоблачитель, деревенский демагог-кляузник, жестокий Глеб Капустин, убежденный, что он может «поставить на место» образованного человека («Срезал»); почтальон и любитель «в большом масштабе советы-то давать» Макар Жеребцов («Непротивленец Макар Жеребцов»); сельский ветфельдшер Александр Иванович Козулин, «на редкость незаметный человек», который выстрелил ночью из ружья, услышав по радио хорошую новость («Даешь сердце!»). Им свойственно гордое сознание своей непогрешимости и права всех обличать. Например, Н.Н. Князев («Штрихи к портрету») испытывает «сладостное чувство, что он кричит людям всю горькую правду про них...», он «плохо уживается с людьми, его жалеют как больного, дурачка, юродивого, но жалостливое участие других ему противно и ненавистно» .
И.Н. Дубина утверждает, что «несмотря на все странности персонажей-"чудиков"», у них есть «душа, она-то и не дает им покоя. Душа эта мающаяся» . Шукшин считал: «Чудаковатость моих героев - форма проявления их духовности» . По замечанию М. Сидоровой, «шукшинские "чудики" чувствуют красоту мира они сами часть этой красоты. У каждого из них свой способ сохранить душу живу» . Алеша Бесконвойный, например, уединяется в баньке - и «распускается в душе у него тихая радость, ...так хорошо сделается, что не заметишь, что стоишь и улыбаешься... Стал случаться покой в душе - стал любить» .
В.М. Шукшин создал своеобразный образ «чудика», поведение которого отличается от общепринятых норм настолько явно, что часто вызывает недоумение и сочувствие окружающих, но в большинстве случаев он - человек большой души, готовый помочь любому, что вызывает симпатию. Он осознает свою «чудаковатость», но изменить себя не в состоянии. Иногда такое поведение напоминает образ жизни юродивого , принявшего образ умалишенного добровольно, а людское равнодушие приводит их к осознанию собственной никчемности, безысходности и одиночеству.
Народно-образные ассоциации и восприятия создают в шукшинских рассказах цельную систему понятий национальных, исторических и философских: о бесконечности жизни, о родине, о необходимости духовных связей человека с ней и со всем миром. Всеобъемлющий образ России становятся центром тяготения всего творчества писателя: основных коллизий, художественных концепций, нравственно-эстетических идеалов. Мировосприятие писателя, его жизненный опыт, обостренное чувство родины и интерес к человеку, обусловили своеобразие прозы Шукшина. Составляя в 1974 году книгу своих рассказов, он написал обращение к читателю: «Русский народ за свою историю отобрал, сохранил, возвел в степень уважения такие человеческие качества, которые не подлежат пересмотру: честность, трудолюбие, совестливость, доброту... Мы из всех исторических катастроф вынесли и сохранили в чистоте великий русский язык<...> Все было не зря: наши песни, наши сказки, наши неимоверные тяжести победы, наши страдания... Помни это. Будь человеком». Заветы великого русского писателя забывать не следует.
Рассказ «Чудик», по классификации Шукшина , относится к типу «рассказ-судьба». Чудик – это определённый образ, который вызывал интерес Шукшина-писателя. В сюжете рассказа, в коротком эпизоде просматривается целая жизнь. Читатель угадывает и прошлое, и будущее героя.
В рассказе Шукшиным поднимается излюбленная проблема - отношение между городскими и сельскими жителями. Чудик подмечает, что «в деревне люди лучше, незаносистее». Он приводит в пример своих односельчан, ставших Героем Советского Союза и кавалером Славы трёх степеней. Чудик ценит свою деревенскую жизнь, даже воздух, не собирается менять её на городскую.
Другая важная проблема рассказа – семейные отношения, которые могут строиться на любви и доверии или на взаимном недовольстве (семья брата). Во многих рассказах о чудиках поднимается проблема взаимоотношений чудака с детским взглядом на жизнь, живущего сердцем, и людей, которыми движет разумный прагматизм.
Главный герой рассказа зовётся Чудик . Так называла его жена, часто в негативном контексте. Слово «чудик» стало определением типичного шукшинского героя. Особенность этих героев в том, что они просты, бесхитростны, не приспособлены к жизни и неудобны для близких. С ними всё время что-нибудь случается, и это мешает жить другим. Они вредят нечаянно, желая другим добра. Чудики инфантильны, живут сердцем.
Таков Чудик. Его портрет подчёркивает простоту и беззлобность, он похож на младенческий: круглое мясистое лицо, круглые иссиня-белые глаза. Автор сразу сообщает, что Чудик не умеет шутить, делает вид, что не боится дальней дороги, уважает городских людей. Все эти черты характера тоже детские, хотя герою 39 лет.
Подростковое желание произвести впечатление заставляет Чудика «весело и остроумно» сообщить очереди, что у прилавка лежит 50-рублёвая бумажка (половина месячной зарплаты). Чудику кажется, что у него получилось. Но читатель ведь уже знает, что Чудик не умеет острить. Даже обнаружив, что это он потерял деньги, Чудик не решается их забрать. Как подросток, он не уверен в себе и боится, что его осудят и бумажку не отдадут.
Чудик боится даже своей жены, как ребёнок боится ругани матери. И действительно, жена пару раз стукнула его шумовкой по голове.
Люди подмечают простоту Чудика и учат его жить, делают ему замечания, хотя он старается всем угождать.
Когда он подбирает в самолёте вставную челюсть пассажира, тот ругает Чудика, что подобрал он её грязными руками. Строгая телеграфистка отказывается отправлять телеграмму жене в стихах, напоминая ему, что он – «взрослый человек. Не в детсаде». Сноха Софья Ивановна тоже делает замечание, когда Чудик громко поёт (с её точки зрения – орёт): «Вы ж не на вокзале». Лучшее дело Чудика – украшение детской коляски. Чудик – мастер своего дела, он уже расписывал печку, «что все дивились».
Шукшин подводит читателя к мысли, что чудной и ненормальный вовсе не Чудик, а окружающие, которые отвергают проявление чувств и сами чувства, называя их поцелуями и соплями.
В Чудике нет злости, поэтому он так тяжело переносит злость в других: «Когда его ненавидели, ему было очень больно». Сталкиваясь с ненавистью, Чудик теряет смысл жизни, не борется, а уходит.
Брат Чудика Дмитрий и его сноха Софья Ивановна – выходцы из деревни, но живут в городе. Дмитрий тоскует по родине, расспрашивает брата о доме и мечтает приехать с семьёй в гости. Софья Ивановна стремится порвать все старые связи и мечтает о карьере, как она её понимает. Своего мужа и его брата Софья считает неудачниками, потому что они из деревни. Её карьера состоит в том, что она работает буфетчицей в каком-то управлении. Детей она тоже готовит к городской успешной жизни, по словам отца, мучит их на «пианинах» и на фигурном катании. По замыслу Шукшина, её делает злой разрыв с родной деревней, с природой. Хотя трудно не разозлиться, если коляску (дорогую вещь) разукрасили детскими красками, которые смываются водой при первом дожде. Так что Шукшин не принимает чью-либо сторону в конфликте.
Сюжет рассказа – путешествие Чудика к брату, с которым не виделся 12 лет, в город на Урале. Путешествие сопряжено со многими опасностями, герой переживает приключения: он теряет деньги и вынужден вернуться обратно за новыми, самолёт садится на картофельное поле с риском для жизни пассажиров. Судьба будто противится Чудику, и не случайно. Всё путешествие Чудик ощущает себя ничтожеством, несколько раз вслух задаёт себе вопрос: «Почему же я такой есть-то?» Это вопрос о смысле жизни: почему герой отличается от других и как ему жить в мире с другими людьми?
Рассказ состоит из трёх частей. В первой герою приходит в голову мысль проведать брата. Вторая часть – собственно путешествие (автобус – поезд – самолёт – дом брата).
Третья часть – решение вернуться домой и само возвращение. Герой испытывает огромное счастье от того, что приезжает в привычную среду, где он чувствует себя не чудиком, а полезным и нужным человеком, умеющим трудиться: он перекрыл в доме крышу и построил веранду, работает в деревне киномехаником.
Имя главного героя и его профессия возникают в последнем абзаце рассказа, после описания особенно «деревенского» и «детского» поступка: Чудик вернулся домой и побежал босиком, сняв ботинки под дождём.
Сюжет рассказа, если опустить бытовые подробности, соответствует фольклорному сюжету сказки «Что муж ни сделает – то и хорошо». Мужик меняет имущество с убытком для себя, оставаясь ни с чем, но жена рада, что он пришёл домой живым и здоровым. Читатель покидает героя как раз в тот момент, когда он подходит к дому. Можно предполагать, что жена встретит его, как жена из сказки, но финал рассказа открытый. А вот жена брата Дмитрия не похожа на сказочную.
В рассказе мало диалогов по сравнению с другими рассказами Шукшина. Характер героя раскрывается через его поступки и через внутренний монолог. Читатель видит мир глазами Чудика, с его точки зрения оценивает слова и поступки других людей. Именно поэтому читатель воспринимает иронически замечание Чудика, что его жена и сноха «не злые, а психи».
Сместив точку зрения в сторону восприятия детского или чудного, Шукшин побуждает читателя задать себе вопрос, ничего ли он сам не упускает в жизни.
Чудик — любимый героя Шукшина. Чудик — средоточие лучших черт русского народа. Есть люди, в городе или на селе, которые окружающим кажутся странными. Их зовут чудаками. А они не странные и не чудаки. От обычных людей их отличает разве только то, что талантливы они и красивы. Красивы они тем, что их судьбы слиты с народной судьбой, отдельно они не живут. Творчество Василия Макаровича Шукшина традиционно относят к так называемой «деревенской» прозе. Действительно, место действия его рассказов — деревня, российская глубинка, а его герои — селяне, деревенские жители. Однако писатель не просто рисует нам определённый уклад жизни со своими традициями и обычаями. Перед нами проходит вереница образов, составляющих истинный русский национальный характер, прекрасный и цельный. Главный герой произведения В. М. Шукшина — чудик, чудаковатый простой человек, искренний и добрый. Окружающие чаще всего не понимают его и не принимают всерьёз.
Герой рассказа «Сапожки » — шофёр Сергей Духанин — купил жене в райцентре сапожки. Сама сцена их покупки раскрывает характер героя. Хамство и наглость продавщицы приводят его в растерянность и заставляют задуматься над целесообразностью покупки. Однако практичность проигрывает стремлению героя сделать приятное жене. Простому сельскому жителю свойственны нежность и забота, он философски размышляет: «Вот так живёшь — сорок пять лет уже — всё думаешь: ничего, когда-нибудь буду жить хорошо, легко. А время идёт … Спрашивается, какого дьявола надо было ждать, а не делать такие радости, какие можно делать? Вот же: есть деньги, лежат необыкновенные сапожки — возьми, сделай радость человеку! ». Испытывая дискомфорт и неуверенность от общения с продавщицей, Сергей всё же делает покупку. Товарищи тоже не поняли героя: «Ты что, офонарел? Это ж зимние. Она тебе велела такие купить? » Но больше всего Сергея страшила встреча с женой. Однако Клавдия нисколько не ругала мужа, а наоборот, переживала, что сапожки оказались ей малы. Взаимопонимание между супругами оказалось ценнее, чем дорогие сапожки. Герой внутренне переживает происходящее, что говорит о чувствительности его натуры: «Сергей, как обычно присев на маленькую кухонную табуретку, перед сном курил папиросу … курил, думал, еще раз переживал сегодняшнюю покупку, постигал её нечаянный, большой, как ему сейчас казалось, смысл. На душе было хорошо». Для героя рассказа очень важны нежность, человеческая теплота, сердечность, взаимопонимание.
Герой другого рассказа Шукшина «Чудик» не нашёл понимания ни у родных, ни у посторонних людей. Такое прозвище герой получил за свой чудаковатый, с точки зрения окружающих, характер, за свою непохожесть на других. Его переживания по поводу потерянной банкноты непонятны другим. Герой настолько искренен и бескорыстен, что не может даже помыслить взять чужое. Душевная теплота чудика не находит понимания и у работницы телеграфа, когда тот сочиняет тёплую телеграмму жене. Приехав к брату и расписав кроватку племянника, чудик наткнулся на сопротивление его жены. Стремление к красоте, желание сделать близким приятное оказываются не нужны родственникам. И только вернувшись домой в деревню и пробежавшись по лугу, герой снова ощущает внутреннюю свободу.
Герой рассказа «Микроскоп» — простой столяр Андрей Ерин. У него семья: жена и двое детей. Они живут скромно, но герой решается купить дорогой микроскоп. Вместе с сыном они долго сидели около него, «исследовали». В этом стремлении познавать окружающий мир у героя проявляются черты учёного. Казалось, что даже его жизнь изменилась. В ней появилась цель, смысл. Но Андрей не находит понимания у жены, для которой важнее материальные ценности. Зоя Ерина в конце концов сдаёт микроскоп в комиссионку. Герой Шукшина простоват и наивен. Окружающие считают его недалёким и непрактичным, человеком «не от мира сего». Но чудик — добрый, искренний, тонко чувствующий людей и окружающий мир человек, соединяющий в себе лучшие черты русского национального характера.
Герасимова Нина
Исследовательская работа поднимает вопрос взаимосвязи образов чудиков у В.М. Шукшина и смоленского писателя Сергея Вязанкова
Муниципальное бюджетное учреждение средняя общеобразовательная школа №12
Исследовательская работа по литературе Смоленщины на тему
«Образы чудиков в творчестве В.М. Шукшина и С.В. Вязанкова»
ученицы 9 класса Б
Герасимовой Нины
Учитель Козлова Е.В.
Смоленск, 2012-2013 уч. год
Вступление
Уходит в небытие золотая крестьянская Русь…Все меньше остается крестьянских изб на Руси, все больше умерших деревень исчезает с карты России. Заросли горькой покаянь - травой остовы разрушившихся от старости и заброшенных деревенских домов. В иных домах гниют вместе со старинными прялками и праниками пожелтевшие фотографии, не нужные беспамятным потомкам.
Как могло получиться, что потеряли мы сладкий дух свежего сена, горьковатый – нескошенной осоки? Где, на каком этапе пути потеряли мы наши корни, веками связывавшие нас с Родиной? Русские ли мы теперь? У скольких людей в наше время всколыхнется сердце от запаха свежескошенной травы?
И уже неважно становится некоторым современным, безусловно талантливым писателям знать, чем сено отличается от силоса и как вообще оно косится, неважно им знать всю тяжесть и горечь крестьянского труда при сушке этого самого сена, но еще и радость от того, что не напрасен твой труд, вот, успели убраться до грозы, вот благодарная коровка взглянет на тебя теплыми влажными глазами, а потом зароется пушистой мордой в духмяное сено…
Неважно… Не поют нынче о деревне, нет ее уже почти, и только память исключительного меньшинства не дает нам совсем забыть, что была она, крестьянская Русь, где миром решали все проблемы, где не было места злу и пошлости, а если и встречались они на пути людей, то всегда получали заслуженное наказание.
К такому исключительному меньшинству талантов относился и Сергей Вязанков, смоленский писатель. В первой своей и, к сожалению, последней книге «Покаянь – трава» рисует он яркие образы простых деревенских жителей, не шибко грамотных, совсем не трезвенников, но чистых душой и благородных внутренней народной интеллигентностью…
В. Распутин отзывался о С. Вязанкове исключительно доброжелательно, ведь темы, поднятые смоленским писателем, близки были и самому Распутину: «…С. Вязанков – писатель крепкий и полностью состоявшийся. В его лета так чувствовать жизнь и слово, так точно вести психологически действие, далеко не всякий способен, а вернее, редко кто способен».
Герои С. Вязанкова живут в мире, в котором все взаимосвязано, в котором связь с природой еще так крепка, что может скотник Иван побить незадачливого зоотехника – недоучку за смерть первотелки, а конюх Тимофей потерять радость жизни после гибели любимой лошади Бели.
Чудики они, чем-то напоминающие шукшинских чудиков, не могут они спокойно пройти мимо красоты: обязательно залюбуются; не могут они спокойно несправедливость выносить: обязательно возмутятся, и внимание это к мелочам жизни даже спасает иногда и от самой смерти.
Персонажи Шукшина – живые люди, яркие запоминающиеся характеры. Одним из центральных образов в рассказах В.М. Шукшина является образ «чудика» – человека «со странностями», слегка не от мира сего, постоянно находящегося в поиске чего-то ему самому непонятного и неведомого.
Поэтому я выдвинула гипотезу – герои рассказов смоленского писателя Вязанкова С.В. живут по тем же принципам, что и герои-«чудики» В.М. Шукшина.
Целью данной работы является анализ особенностей художественных образов «чудиков» в рассказах В.М.Шукшина и С.В. Вязанкова.
Задачи работы включают в себя:
1. Раскрытие образа «чудика» как одного из центральных в творчестве писателей;
2. Анализ художественных средств создания образов «чудиков» в рассказах В.М.Шукшина и С.В. Вязанкова.
Работа выполнена описательным методом с элементами литературоведческого анализа. Теоретической базой работы послужили работы современных российских ученых-литературоведов и критиков, уделявших внимание творчеству В.М. Шукшина, а также работы смоленских исследователей творчества С.В. Вязанкова. Материал исследования – тексты рассказов В.М. Шукшина и С.В. Вязанкова.
Часть 1
Творчество писателя В. М. Шукшина привлекает внимание остротой постановки извечной проблемы о смысле жизни, о непреходящих духовных ценностях человека - его нравственных идеалах, чести, долге, совести. В его произведениях одно из ведущих мест занимают судьбы людей необычных, со сложными характерами, так называемых чудиков, стремящихся постичь движения собственной души, смысл жизни. Таков главный герой рассказа «Чудик». Автор подчеркивает его чудаковатость, которая отличает героя от других, «правильных» людей. Этот прием помогает проявить лучшие его человеческие качества: правдолюбие, совестливость, доброту.
Талант Василия Макаровича Шукшина – выдающийся, сильно выделяющийся среди других талантов той эпохи. Он ищет своих героев среди простого народа. Его привлекают необычные судьбы, характеры неординарных людей, порою противоречивых в своих поступках. Такие образы всегда сложны для понимания, но, вместе с тем, близки каждому русскому человеку.
Именно такой характер Шукшин рисует в рассказе «Чудик». Чудиком называет главного героя жена. Он – типичный деревенский житель. Именно так явно заметная другим чудаковатость и становится его основной проблемой и бедой: «Чудик обладал одной особенностью: с ним постоянно что-нибудь случалось. Он не хотел этого, страдал, но то и дело влипал в какие-нибудь истории - мелкие, впрочем, но досадные».
Рассказ построен в форме изложения событий, случившихся во время отпускной поездки Чудика к брату на Урал. Герой собирается в дорогу, покупает подарки племянникам, и тут происходит эпизод, в котором раскрываются прекрасные свойства его души: честность, скромность, застенчивость. Чудик глянул, «...а у прилавка, где очередь, лежит в ногах у людей пятидесятирублевая бумажка». Создается проблемная для героя ситуация: тайком присвоить бумажку или объявить всем о находке и отдать ее владельцу, ведь она, «этакая зеленая дурочка лежит себе, никто ее не видит». Употребляя по отношению к неодушевленному предмету слово «дурочка», Шукшин передает нюансы душевного состояния героя: радость от находки и от сознания того, что никто, кроме него, не видит бумажку. При этом главный вопрос - как поступит Чудик - остается пока открытым.
Чудик объявляет всем о своей находке. Хозяина потерянной пятидесятирублевки не оказалось, и ее решили положить на видное место на прилавке. Герой выходит из магазина в приятнейшем расположении духа. Он доволен собой, тем, как это у него легко, весело получилось. Но тут обнаруживается, что найденные деньги принадлежали... ему самому. «Моя была бумажка-то! - громко сказал Чудик. - Да почему же я такой есть-то?» - вслух горько рассуждал Чудик. Совестливость, стеснительность героя не позволяют ему протянуть руку за проклятой бумажкой, хотя он понимает, что будет долго казнить себя за рассеянность, что дома ему предстоит объяснение с женой. Показательно, что автор и в собственном повествовании, и в речи Чудика называет пятидесятирублевку не иначе как бумажкой, подчеркивая пренебрежительное к ней отношение.
В этом, казалось бы, незначительном эпизоде проявляется взгляд Шукшина на одну из важнейших проблем духовной жизни человека - мещанское накопительство. Однако своего героя автор отнюдь не идеализирует. Идеализация противоречит самой сути творчества Шукшина, для которого высшей мерой художественности было стремление говорить обо всем просто и прямо.
Биографы утверждают, что подобный случай произошел с самим Шукшиным весной 1967 г. в Бийске, когда он по командировке "Правды" ехал в Сростки, чтобы написать статью о молодежи. Возникает вопрос: нет ли в самом В. Шукшине "примет" подобного героя?
Чудик - человек рассеянный, может показаться невоспитанным, он достиг не самых больших высот грамотности. Но все перечисленные недостатки героя представляются незначительными по сравнению с его «светлой душой» (один из своих рассказов В. М. Шукшин так и назвал: «Светлые души»). А то, что побуждает его совершать странные поступки, - мотивы положительные, некорыстные, они делают простительной даже чудаковатость, мнимую или подлинную.
Раскрытие лучших моральных качеств персонажей в моменты тяжелых испытаний, выпадающих на их долю. Автор ставит своего героя, человека совестливого, в условия, требующие всех душевных запасов добра и стойкости, чтобы не сломаться, не разувериться, видя, что ультрасовременная нахрапистая дрянь якобы и есть лицо нашего времени, а совесть и порядочность будто бы безнадежно устарели.
Несмотря на свою простоту, Чудик размышляет над проблемами, волнующими человечество во все времена: в чем смысл жизни? Что есть добро и зло? Кто в этой жизни «прав, кто умнее»? И всеми поступками доказывает, что прав он, а не те, кто считает его чудаком, «чудиком». Произведения Василия Шукшина и их герои правдивы как в социально-бытовом плане, так и в художественном.
Стоит заметить, что герои никогда не идеализируются Шукшиным. Он показывает человека таким, какой он есть. Герой взят из деревенской среды, потому что, считает автор, лишь простой человек из глубинки сохранил в себе все положительные качества, данные изначально человеку. Деревенский житель обладает той искренностью, добротой и наивностью, которой так не хватает современным городским людям, с характерами, порожденными прогрессом и критериями оценки человека, продиктованными деградирующим обществом.
Появление героя Шукшина в начале шестидесятых годов было несколько неожиданным. Автор сам понимал, что герой его выглядит не по принятой форме, но он с горячностью доказывал, что ничего странного в его герое нет. «Он человек живой, умеющий страдать и совершать поступки, и если душа его больна, если поступки его, с общепринятой точки зрения, несуразны, то вы попытайтесь, попытайтесь разобраться, почему это произошло, спросите себя, не завидуете ли вы ему». Это точка зрения автора на своего героя. Жаль, но с ней согласны не все персонажи, которые знают «чудика», находятся рядом с ним. Так кто же он, «чудик», что в нём такого, что возбуждает в нас тревогу и совесть и вызывает почти потерянное, ностальгическое сочувствие к нему, человеку отнюдь не лучших правил и установлений?
«Чудики наоборот» - это люди чёрствые, бездушные, сдвинутые в дурную сторону - они не видят ни печали в глазах, ни горячего блеска, их душа мертва. А самого «чудика», как было сказано выше, не интересует внешность, он беспокоится о своей больной душе. У всех героев - «чудиков», абсолютно у всех, есть душа, она-то и делает их странными, не даёт им покоя. Душа эта мающаяся. Сам Шукшин говорит: «Чудаковатость моих героев - форма проявления их духовности». «Последнее время что-то совсем неладно было на душе у Тимофея Худякова - опостылело всё на свете. Так бы вот стал на четвереньки, и зарычал бы, и залаял, и головой бы замотал. Может, заплакал бы». («Билет на второй сеанс»)
Мы видим, что душа у «чудиков» болит, высыхает, неладно, худо на душе. В первых двух контекстах мы узнаём об этом от автора, потому что он, как нельзя лучше, знает своих героев. В двух последних контекстах о своих внутренних переживаниях, беспокойствах, тревогах рассказывают нам сами «чудики». Другие персонажи («чудики» и «античудики») не являются субъектами оценки души героя-«чудика». Они не замечают той боли, которую испытывает персонаж, потому что это внутреннее состояние героя. Понять это состояние может только автор и сам герой, который это переживает. Мы выявили такую закономерность: душевные переживания передают глаголы. Это глаголы болеть - «испытывать боль», опостылеть - «стать постылым, очень надоесть», заплакать - «проливать слёзы от боли, горя», чувствовать - «ощущать» и другие. Специалисты по душе рассуждают: пусть человек ищет душу; он наверняка не найдёт её, потому что никому ещё не удавалось отыскать то, чего нет, но, занятый этими поисками, он отвлечён будет от более дурных и ещё более пустых занятий, которые принесли бы ему один лишь вред. Но это не так. Душа, которую ни за что, не за какой бок нельзя ухватить, значит для человека очень многое.
Душа - это и есть сущность личности, продолжающаяся в ней жизнь бессменного, исторического человека, не сломленного временными невзгодами. Основные черты характера «чудика» - смелость и совестливость. Сначала речь пойдёт о смелости. «А жил у сторожихи одной, боевая была старушка». («Жил человек»). Боевая для Шукшина – значит смелая. А смелость, как трактует Ожегов С. И. - «смелое поведение, решимость». Поэтому и возникает уважение к тому герою, который ей обладает. В следующем примере субъектом оценки характера «чудика» является другой «чудик». Мы видим, что оценка остаётся положительной. «Смелый он человек, папка. Я его уважаю». («Из детских лет Ивана Попова»). Качественное прилагательное «смелый» имеет частнооценочное значение, относится к нормативным оценкам. Оценка «античудика» и самооценка смелости «чудика» в рассказах не представлена. При столкновении двух персонажей («чудика» и «античудика») «чудик» постоянно испытывает чувство страха, боится своего противника. Автор поэтому и наделяет своего героя смелостью, чтобы он боролся со страхом, преодолевал его.
Герою Шукшина всегда стыдно, хоть немного, хоть в малой степени, но всё-таки стыдно. Поэтому любит автор своих героев- «чудиков», потому что они могут понять, признаться в своей несправедливости и неправоте. На это указывает и нижеприведённый пример: «Ему стало совестно, что поторопился: он в самом деле решил, что свояк хочет его ударить, когда потянулся с кулаком». («Свояк Сергей Сергеевич»).
В следующем контексте субъектом оценки является другой персонаж («чудик»): «Как я теперь понимаю, это был человек добродушный, большого терпения и совестливости. Он жил с нами на пашне, сам починял верёвочную сбрую, длинно матерился при этом». («Из детских лет Ивана Попова»).
Совестливый герой у В. М. Шукшина происходит из простого люда, он выступает «без грима и без причёски». Оценка совестливости «античудиком» не представлена, потому что ему чужда эта черта характера. Происходит это потому, что они не могут пристально рассмотреть смятение души героя и обязательно поиски выхода из этих смятений, этих сомнений. Сделать это могут только автор и сами «чудики», которые заявляют о смятениях своей души. «Чёрт с ней, с этой Ларисой!.. Может, расскажет, а может, и не расскажет. Зато он всё равно дома. И тут уж не так было больно, как вчера вечером. Ну, что же уж тут такого?.. Стыдно только. Ну, может пройдёт как-нибудь». («Медик Володя»). «Володе даже понравилось, как он стал нагловато распоясываться, он втайне завидовал сокурсникам-горожанам, особенно старшекурсникам, но сам не решался изображать из себя такого же - совестно было». («Медик Володя»).
Совесть - главная черта характера «чудика». Ему всегда стыдно, совестно, неловко от сознания неправоты или чувства стеснения. «Чудик» сам осознаёт это, поэтому испытывает чувство стыда, раскаяния. Он признаётся себе в этом. Выводы. Таким образом, рассмотрев героя-»чудика», мы пришли к следующим выводам: во-первых, «чудик» как главный любимый персонаж Шукшина анализируется автором в разных аспектах, а следовательно, является объектом в том числе аксиологического описания; во-вторых, оценочному анализу подвергаются как внешние портретные характеристики персонажа, так и его внутренний мир.
А теперь зададим себе вопрос: а можно ли принимать название рассказа «Чудик» за чистую монету, то есть считает ли Шукшин своего героя «чудиком» в собственном смысле слова? На первый взгляд кажется, что да, считает. «Чудик обладал одной особенностью: с пим постоянно что-нибудь случалось. Он не хотел этого, страдал, но то и дело влипал в какие-нибудь истории - мелкие, впрочем, но досадные». Учитывая такое предуведомление, следует как будто представить себе одного из тех людей, про которых говорят: «двадцать два несчастья», ну что-нибудь вроде чеховского Епиходова. И первые приключения, случающиеся с ним во время поездки к брату, как будто подтверждают такое мнение - история с пятидесятирублевкой, например, принадлежит к числу чистых, так сказать, «фатальных» случайностей.
Однако уже разговор с соседом в самолете и история с телеграммой заключают в себе определенный подтекст, который побуждает нас подумать о том, что все не так просто, как кажется, и что невезучесть Василия Егорыча - не столько его судьба, сколько его натура. Прежде всего нам ясно: добрейший Василий Егорыч простодушен и непосредствен до… глупости. Да, именно до глупости - приходится это признать, ибо и текст его телеграммы, и разговор с телеграфисткой - вполне на уровне его «шутки» насчет жареной блесны,
Еще один штрих и тоже весьма показательный. В поезде, наслушавшись разных дорожных историй, Чудик решает внести в общую беседу и свой вклад и рассказывает историю, по его понятиям, тоже достаточно забавную: «У нас в соседней деревне один дурак тоже… Схватил головешку - и за матерью. Пьяный. Она бежит от него и кричит: „Руки, - кричит, - руки-то не обожги, сынок!” О нем же и заботится. А он прет, пьяная харя. На мать. Представляете, каким па-до быть грубым, бестактным…»
Василий Егорыч, разумеется, не знает, что его «история» - это широко известная у многих народов мира легенда, поэтичная и мудрая притча о матери, о святости материнских чувств. Но дело не в том, что не знает. Хуже другое: он, как видим, даже и не чувствует смысла того, о чем рассказывает, поскольку вся эта история в его глазах - не более, чем забавный случай, почти анекдот. Туповат, определенно туповат добрый и непосредственный Василий Егорыч…
Причины «фатальной» невезучести Чудика, таким образом, начинают для нас проясняться: они в том, что представления его об окружающей действительности во многом не соответствуют тому порядку вещей, который в ней объективно наличествует. Но кто же виноват в этом? Чудику ли надо подняться до уровня действительности или же она сама должна проявить какое-то особое, дополнительное «понимание», чтобы с Василием Егорычем наконец перестали случаться всякие истории? От этих вопросов никуда не уйти, ибо от ответа па них зависит, в сущности, оценка самой идейно-гуманистической направленности рассказа.
Василий Егорыч не переменится - это ясно. По-прежнему он будет соваться к людям со своей радостной готовностью к общению, со своим искренним непониманием того, что людям-то общение с ним далеко не всегда доставляет удовольствие. Но ведь не все же его поступки нелепы! В каких-то может же оп рассчитывать если уж по на понимапне, то по крайней мере на простую человеческую снисходительность? Понимание его стремлений, его добрых побуждений должно же в каких-то случаях взять верх над привычным неприятием их курьезных результатов. И не есть ли это привычное неприятие, особенно в тех случаях, когда оно является именно привычным, грех несравненно больший, нежели неумелая и глуповатая доброта Чудика?
Вот этот-то вопрос и ставит Шукшин, выводя на сцепу Софью Ивановну, сноху Чудика. И отвечает на него совершенно однозначно. Какою бы несуразной ни выглядела история с детской коляской, все же абсолютная человеческая правота бесспорно на стороне Чудика. «Смягчающие обстоятельства» его неуклюжей услужливости гораздо серьезнее, чем его вина. И страдает здесь Василий Егорыч уже не столько вследствие своей очередной промашки, сколько оттого, что люди на этот раз не проявили элементарной человеческой чуткости. Сто крат непонятый, что называется, «поделом», в этом случае он сам судит человеческое непонимание.
Так кто же все-таки он такой, Василий Егорыч Князев? «Естественный человек», который уже самим фактом своего существования укоряет очерствевшее в ходе цивилизации общество? «Чудик», чудаковатость которого проявляется тем определеннее, чем очевиднее его неординарность?
Не будем спешить представлять его как некоего праведника, доброта и непосредственность которого должна заставить нас задуматься о нашем собственном, еще достаточно ощутимо дающем о себе знать нравственном несовершенстве. Не будем делать из него ни Акакия Акакиевича, ни князя Мышкина. Тем более что и сам Шукшин не заканчивает рассказ на этой «сострадательной» ноте. За драматической кульминацией следует эпилог, и эпилог этот вносит последний и чрезвычайно характерный штрих в портрет Чудика. «Домой Чудик приехал, когда шел рясный парной дождик. Чудик вышел из автобуса, снял новые ботинки, побежал по теплой мокрой земле - в одной руке чемодан, в другой ботинки.
И что же о нем сказать в заключение, как не то, что сказал сам Шукшин: «Звали его Василий Егорыч Князев. Было ему тридцать девять лет от роду. Он работал киномехаником в селе. Обожал сыщиков и собак. В детстве мечтал быть шпионом». Похоже на эпитафию, не правда ли? И те же в ней контрасты, что и в его натуре. И то же единство. Обожал собак - по своей природной доброте и потому еще, конечно, что встречал с их стороны полное «понимание»; обожал сыщиков - по своей полной неспособности быть похожим на них; и по той же причине - «в детстве мечтал быть-шпионом». Натура, как видим, вполне заурядная. В обычной повседневной жизни мы могли бы его и не заметить, как, собственно, и не замечали до шукшинского рассказа. И если здесь, в рассказе, он все же выглядит фигурой весьма колоритной, то главным образом потому, что писатель как бы поставил его «под высокое напряжение», которое и проявило его натуру во всем ее противоречивом единстве и характерности.
Две ситуации, описанные в этом рассказе, – типично шукшинские: человек чем-то или кем-то выведен из равновесия либо чем-то поражен или обижен, и он хочет как-то разрешить эту боль, вернувшись к нормальной логике жизни.
Впечатлительный, ранимый, чувствующий красоту мира и в то же время несуразный Чудик сопоставляется в повести с мещанским миром снохи, буфетчицы управления, в прошлом женщины деревенской, стремящейся стереть в своей памяти все деревенское, перевоплотиться в настоящую горожанку. Но это не противопоставление города и деревни, которое находили критики в рассказах писателя 60-х гг. ("Игнаха приехал", "Змеиный яд", "Два письма", "Капроновая елочка" и др.). Объективно говоря, этого противопоставления как такового в его рассказах не существовало вообще. Шукшин исследовал серьезную проблему маргинального (промежуточного) человека, ушедшего из деревни и до конца не акклиматизировавшегося в городе ("Выбираю деревню на жительство") или прижившегося ценой утраты чего-то важного в себе, как в случае со снохой Чудика и другими героями.
Эта проблема была глубоко личной и для самого писателя: "Так у меня вышло к сорока годам, что я – ни городской до конца, ни деревенский уже. Ужасно неудобное положение. Это даже – не между двух стульев, а скорее так: одна нога на берегу, другая в лодке. И не плыть нельзя, и плыть вроде как страшновато... Но в этом моем положении есть свои "плюсы"... От сравнений, от всяческих "оттуда – сюда" и "оттуда – туда" невольно приходят мысли не только о "деревне" и "городе" – о России".
В несуразном, странном человеке, по мнению Шукшина, наиболее полно выражается правда его времени.
«Есть на Руси ещё один тип человека, в котором время, правда времени вопиет так же неистово, как в гении, так же нетерпеливо, как в талантливом, также потаенно и неистребимо, как в мыслящем и умном… Человек этот- дурачок», - так писал В. Шукшин в статье «Нравственность есть правда». Для Шукшина «чудик», «дурачок»- явления времени, весьма поучительные, в них по-своему вопиет правда времени. И кто же они, герои его рассказов, эти «чудики», как не носители чистого добра, противопоставленного рассудочности и механике. Они, эти «странные люди», обладают самой главной «странностью»: любят всех, как дураки. Естественная природная чистота, совестливость, талантливость- эти качества, главные для Шукшина, и роднят его героев с героем русской сказки. В художественном мире Шукшина малейший признак неуважения к собственному или чужому человеческому достоинству имеет принципиальное значение, герои писателя в большинстве своем нервно, болезненно реагируют на зло, на унижение человека человеком, на обиды… Именно герой рассказа «Чудик» одним из первых задает глубоко личный, истинно шукшинский вопрос: «Не понимаю: почему они стали злые?» Жена брата, люто возненавидевшая бесхитростного Чудика; сосед по самолету, шуршащий газетой и произносящий всего одну фразу: «Дети- цветы жизни, их надо сажать головками вниз»; строгая сухая телеграфистка, презрительно внушавшая Чудику, что телеграмма- это вид связи. Таких много и в других рассказах Шукшина. А противостоят им чудики, прекрасные в своей доброте и отзывчивости люди. Герои, поступки которых воспринимаются как чудачество, действуют так в силу внутренних нравственных понятий, может быть, ими самими еще не осознанных. В своих героях, которые поступают не «как все», Шукшин пытается разглядеть грани человеческой непосредственности и талантливости. Природная тяга к творчеству характерна для этих героев: будь то Васека («Стенька Разин»), чувствующий в себе талант, или Бронька Пупков - артист по натуре (« Миль пардон, мадам!»), или Семка Рысь («Мастер») , или Чудик, который взял и разрисовал коляску: «…по верху колясочки Чудик пустил журавликов- стайку уголком, по низу- цветочки разные, травку-муравку, пару петушков, цыпляток…» О своих странных людях Шукшин высказывался неоднократно, говорил о симпатии и привязанности к ним, был убежден, что «их судьбы слиты с народной судьбой». Еще одна характерная особенность рассказов Шукшина- это то, что он постоянно, неутомимо, везде, где только можно, возвеличивал Жалость. Это чувство наравне с Добром лежит в основе миропонимания Шукшина. Не только без Правды, Совести, Добра, но без Жалости нельзя себе представить его. В его произведениях это слово встречается на каждом шагу, оно - знак, помогающий понять героя. « Жалеть… Нужно жалеть или не нужно жалеть - так ставят вопрос фальшивые люди. Ты еще найди силы жалеть. Слабый, но притворный выдумывает, что надо –уважать. Жалеть и значит уважать, но еще больше».
Глава 2
Виктор Смирнов в июне 1997 года написал: «Вернувшись в Смоленск с Кавказа, где я был по литературным делам, узнал от заплаканной жены страшную, немыслимую, неправдоподобную весть: утонул во время рыбалки вместе со своей женой мой самый лучший, мой самый одаренный, мой самый звонкий ученик, моя русская гордость, моя смоленская радость, моя великая надежда - Сергей Вязанков. Только что вышла его первая и, увы, теперь уже последняя для него книга замечательной по языку, образности и глубине прозы “Покаянь-трава”. Только что он был принят в Смоленске, а затем и в Москве - единогласно и вдохновенно! - в Союз писателей России. Он погиб во цвете лет, так и не дождавшись широкого признания, успеха, славы - всего того, что, без сомнения, ожидало его в ближайшем будущем.
При первой нашей встрече Сережа дал мне прочесть свой рассказ “Коня горячего не поят”. Я был потрясен, поражен пронзительной художественной силой произведения, написанного, выдохнутого не просто молодым человеком, но, считай, - мальчиком. Особенно восхитила меня, а скорее, причинила какую-то тайную, пророческую боль, не побоюсь этого ответственного слова, гениально написанная сцена гибели тонущей в глубоком речном виру молодой лошади, убегавшей с плугом от пчел и прыгнувшей в ужасе вниз с обрыва.
_____ Сережа! Не себя ли ты уже тогда увидел тонущим в клокочущей водной бездне?! Вот ведь поистине лермонтовское, есенинское и, наконец, рубцовское предчувствие собственной судьбы...
___ Он постоянно, в течение многих лет, писал мне, приезжал в гости. Он стал как бы членом нашей семьи. Мы его любили. Мы его ждали. Анна Трифоновна Твардовская, сестра великого нашего поэта, встретившись однажды с Сережей, сказала потом мне со слезами на глазах, что это - сущий ангел небесный...
Я гулял на его деревенской свадьбе. Играл на гармошке. Любовался им, как-то особенно гордо, достойно, по-народному несущим веселое и серьезное звание жениха. У него не появился ребенок: не успели... Только духовные его дети - рассказы, повести - остались с нами».
Судьба смоленского писателя Сергея Вязанкова, автора талантливой, лирико-эпическо-сказочной книги "Покаянь - трава", члена Союза писателей России поистине трагична. Родился в д. Зимницы Починковского района в 1964 году, трагически погиб в 1994 году .
Да, чудики они, чем-то напоминающие шукшинских чудиков: совестливые они, жалостливые, не могут они спокойно несправедливость выносить: обязательно возмутятся, и внимание это к мелочам жизни даже спасает иногда и от самой смерти. Так случилось с Веней Сорокиным, героем рассказа-притчи «Косил Веня конюшину». Страсть, поистине коллекционерская страсть к народным ремеслам спасла Веню при встрече со Смертью. Замечает Веня, едва только кинув взгляд на косу Смерти, что «дрянь коска: и посажена не так, и отклепана дурно, и мыс опущен, и лезвие надо покруче… Ерундовая коса: металл не закаленный, мягкий, такую надо через три взмаха править». Предложил Веня Смерти косу поменять, да купил вместо нее грабли, на которые потом наступила Смерть да и рассыпалась…
Да, необычно чисты по современным меркам герои смоленского писателя, и горит в них тот самый огонек, который описал С.Вязанков в своем рассказе «Роща березовой капели». Стоит этот огонек в слезной чаше, и те, кто много слез у ближних высасывает, губят свой огонек раньше времени. А у иных свечи даже после смерти горят: «это кого очень любят и помнят, кто много доброго сделал на земле. Каждая свечка – это огонь любви».
Горит, где-то, наверное, еще свечка самого Сергея Вязанкова, не погасшая после его трагической смерти, потому что своими рассказами он прививает любовь к Родине, говорит нам об исторической памяти, о том, что нельзя легкомысленно забывать о том, где твои корни. И неслучайно так важна отцовская могилка на речном берегу в повести «Журавкин угол» не только главному герою, Леньке, но и его приятелям, простым деревенским мужикам. И неслучайно закапывает свою, честно заработанную медаль «За отвагу на пожаре» вместе с нечаянно украденной у ветерана его медаль «За отвагу» герой рассказа «Медаль» Борька Стасов, а главный герой сказки «Серебряная рыбка» отдает свою последнюю жизнь чужому ребенку. Есть у героев С. Вязанкова совесть, не дает она спокойно жить ни героям рассказов, ни тем, кто будет читать эти рассказы. И кто знает, может, и скосит кто-нибудь из них горькую покаянь - траву, заполонившую умирающие российские деревни…
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В результате исследования я подтвердила свою гипотезу, что герои рассказов смоленского писателя Вязанкова С.В. живут по тем же принципам, что и герои-«чудики» В.М. Шукшина.
Во время исследовательской работы над этой проблемой были сделан следующий вывод: чудики С.В. Вязанкова чем-то напоминают шукшинских чудиков: совестливые они, жалостливые, не могут они спокойно выносить несправедливость: обязательно возмутятся, и это внимание к мелочам жизни даже спасает иногда и от самой смерти. Они носители чистого добра, противопоставленного рассудочности и механике. Они, эти «странные люди», обладают самой главной «странностью»: любят всех, как дураки. Естественная природная чистота, совестливость, талантливость - эти качества, главные для Шукшина, важны и для героев С.В. Вязанкова. Герои, поступки которых воспринимаются как чудачество, действуют так в силу внутренних нравственных понятий, может быть, ими самими еще не осознанных.
