««Он действительно симпатичный», - внезапно думает она, и это бодрящая мысль, снимающая пелену с глаз, из тех мыслей, которые приходят в голову при пробуждении, когда разум еще окончательно не проснулся. На нем пуловер и вылинявшие джинсы. Русые волосы перехвачены на затылке кожаной ленточкой, и Беверли тут же вспоминает хвостик, который носила в детстве. Она думает: «Готова спорить, у него член милого, вежливого студента. Достаточно длинный, чтобы не стесняться, но не такой толстый, чтобы нахальничать».И снова начинает смеяться, ничего не может с собой поделать. Понимает, что у нее даже нет носового платка, чтобы вытереть потекшую косметику, и от этого ее разбирает еще сильнее.»
Вы решились пуститься в странствие по закоулкам кошмаров, таящихся за гранью реальности, и эта книга – ваш путеводитель по миру, населенному кромешным ужасом.За поворотом дороги – маленький городок, где дети из чудовищной секты убивают всех, достигших «возраста искупления» – девятнадцати лет. Так чтят они Божье Слово…Новый поворот – и трижды раскаются те, кто столкнется со слабоумным Газонокосильщиком. Потому что в глубинах его изломанной души таится Смерть…И опять дорога делает поворот – в школу возвращаются мертвые, возвращаются с жаждой нести гибель живым. И надо продать душу дьяволу, чтобы дьявола победить…
Описание добавлено пользователем:
Андрей Сергеев
Семеро детей, проживающих в штате Мэн, встречают нечто (Оно), ужасное существо, способное пугать и убивать детей. Стараясь избавиться от этого ужасного чудовища, они создают группу, и вместе пытаются убить Оно. Прежде чем справится с существом, ребятам предстоит пройти много нелегких испытаний, в следствие которых они все таки убивают Оно. Кинг рассказывает, как после этого они живут каждый своей жизнью, взрослеют, теряют связь друг с другом и забывают о случившемся. И вот, когда они уже совсем взрослые, и у них есть семьи, Оно возвращается! Теперь уже взрослые друзья, находят способ связаться друг с другом и собираются вместе, чтобы дать окончательный отпор Оно. Книга заканчивается тем, что друзьям удается убить существо, и они продолжают спокойно жить. Но, возможно, Оно когда-нибудь вернется снова...
В 1978 Кинг вместе со своей семьей жил в городе Боулдер, штат Колорадо. Однажды вечером, он один шел забирать свою машину из ремонта. На пути ему попался старый деревянный мост, идя по которому он вспомнил детскую сказку про трех козлят и тролля под мостом. Идея перенести сказку в условия современной жизни показалась ему интересной. Однако Кинг вернулся к ней только спустя два года и постепенно накопив идеи и мысли (в частности о перемежевании повествования детских и взрослых воспоминаний), садится писать роман в 1981 году.
В романе «Ловец снов» упоминается мемориал погибшим в Дерри при наводнении 1985 года, установленный «Неудачниками» в память всех детей, которых убило Оно. На мемориале находится надпись «Пеннивайз жив!». Кроме того, имя главного антагониста романа «мистер Грей» созвучно с именем «Роберт Грей».
В романе «11/22/63» главный герой приезжает в Дерри осенью 1958 года и встречает там Беверли Марш и Ричи Тозиера. Также он узнаёт от жителей Дерри о загадочных убийствах и исчезновениях детей и том, что они, «слава Богу, закончились».
В киносценарии «Буря столетия» упоминается, что Кэт Уизерс ездила на аборт в Дерри.
Сбежавший из лечебницы Генри Бауэрс едет на «Плимуте» «Фурия» из романа «Кристина»
Отец Майка Хэнлона рассказывает, что его сослуживцем был чернокожий повар-телепат Дик Холлоран из романа «Сияние»
В романе «Бессонница» упоминается наводнение в Дерри в 1985 году.
1987 год. «British Fantasy» — приз Огюста Дерлета за лучший роман.
1987 год. Третье место в награждениях журнала «Локус» (англ. Locus) в номинации лучший фантастический роман.
1987 год. Приз от «Всемирной премии фентези» в номинации лучший роман.
Рецензии
Пожалуйста, зарегистрируйтесь или войдите, чтобы оставить рецензию. Регистрация займет не более 15 секунд.
Mariashka_true
Я не люблю клоунов...
Кто не слышал об этой этой книге? Таковых, наверное, просто не существует.
Книга невероятно популярна и читабельна. Недаром Стивен Кинг продолжает использовать историю странного городка Дерри и в других своих произведениях.
Покоряет дружба маленьких детей, которые с бестрашием бросаются на борьбу со злом и беспокоятся за город и остальных детей больше, чем взрослые, которые прячутся за дверьми своих домов. Их осознаность, преданность и любовь просто безграничны. Взрослыми они теряют эти качества с каждым новым днем. Понравились также переплетения врем и разнообразие персонажей.
Хочется написать также пару слов о фильме. Он просто разочаровал меня. Так что, если Вы читали книгу, экранизацию советую не смотреть. Не смотря на то, что вместить в один фильм столько информации и чувств, передынных книгой, очень непросто, я все таки надеюсь, что найдется режессер, который качественно и полномасштабно передаст сюжет и атмосферу этой загадочной истории.
Полезная рецензия?
/
7 / 1
Инночка
Страх… у каждого человека он свой, кто-то боится клоунов, кто-то монстров под кроватью, кто-то оборотней. У каждого свое - ОНО.
И если с детства в вас копились эти страхи, фобии, и в один прекрасный день все они начинают воплощаться в реальность, то это очень страшно.
Интересная задумка, закрученный сюжет сперва увлекают и книгу стараешься прочитать как можно быстрее, чтобы узнать уже чем все это закончится. Но прочитать ее быстро не получится, так объем книги слишком большой, а повествование затянутое.
Уже на середине книги начинаешь понимать, чем все это кончится, поэтому и интерес пропадает. Поэтому первую половину книги прочитала взахлеб, а вторую еле “домучила”. Хорошо, что язык повествования простой, такой как и обычно пишет Стивен Кинг, поэтому в понимании книга проста.
Полезная рецензия?
/
3 / 0
Мила
Это самая большая книга которую я прочла. Я долго боялась брать её в руки и читать (так как думала что будет не очень интересно). Я читала полный вариант (1290 страниц).
Думаю,каждый из нас любит вспоминать свое детство, но не каждый хочет вспоминать свои детские страхи. Книга действительно жуткая и атмосферная. Мне не хотелось с ней расставаться и я пыталась растянуть её. Она навсегда останется со мной.
Экранизация мне не понравилась. Книга слишком атмосферна и её просто невозможно показать на экране. Еще мне очень понравилось что она вышла без цензуры. Очень жестоко и в некоторых моментах аморально. Эти моменты делают её ближе к реальности, будто никто не застрахован от этого.
Вообщем 10 из 10. Великолепно
Полезная рецензия?
/
3 / 0
Антон Козырев
Не каждый осилит, но зря...
Перед тем, как прийти к творчеству Стивена Кинга, мне довелось посмотреть несколько фильмов, основанных на его книгах. Поскольку, эти кинокартины в большинстве случаев радовали меня, интерес к первоисточнику всё возрастал. Наконец, мои руки дошли до книги мистера Кинга. Первой из них стала "Оно" - роман большого размера, который я бы сравнил с эпопеей. Довольно странный выбор для знакомства с творчеством, поскольку книга не так известна в широких кругах и в большинстве рейтингов лучших романов писателя она не стоит в первых строчках. Однако, я не ошибся в своём выборе и после прочтения книги могу сказать, что многие зря недооценивают её.
Одним из главных плюсов книги я считаю параллельное повествование в разных временных отрезках. Кинг не только мастерски совмещает 2 сюжетные линии, но и заставляет их перекликаться друг с другом. Однако, минусом для меня стали постоянные перемещения из одного времени в другое в последней части романа. Я прекрасно понимаю, что это было сознательным приёмом автора, но мне эта особенность показалась излишней. Кульминация событий в 1985 года(!) происходит раньше, чем событий 1958. И по этой причине интерес к сюжету утрачивается. По-моему мнению, было бы правильнее сначала закончить с прошлым, ведь большинство читателей интересовало, чем же закончилась история в итоге.
Одной из главных тем произведения является взросление человека. Автор пытается выяснить, где же проходит та грань между взрослой жизнью и детством. В данной книге мы можем проследить изменение характеров героев, мотивы их поступков; в чём причина того, что они выросли именно такими, а не другими. Подобные особенности сюжета позволяют мне назвать этот роман психологическим.
Действие романа происходит в вымышленном городе Дерри, но в его существование трудно не поверить - настолько всё проработано. Кинг не только создал географию и инфраструктуру города, но и наполнил её большим количеством персонажей. Причём, они не являются шаблонными, у каждого из них свой особенный жизненный путь, часто связанный с какой-либо городской историей.
О главных героях можно написать отдельную книгу. Тут нет типичного «героя», «своего парня», «мудреца» и прочих архетипов. Каждый из персонажей – особенный. Да, у них есть какое-то определённое качество, отличающее их от других, но это скорее типичная черта людей, в целом, а не задумка автора. Единственным лишним персонажем я считаю Стэна. Возможно, он нужен был Кингу, чтобы изобразить насколько пугающим был «Оно», и как он может повлиять на жизнь персонажа. Но тогда зачем нужно было делать этого героя главным и уделять ему так много места? Автор пытался «оживить» Стэна какими-то особенностями, например, любовью к птицам, но для меня он так и остался «безликим парнем», которого я постоянно путаю с Эдди.
Главный антагонист интересен обилием своих образов, но в то же время, в нём отсутствует психология. Его «вселенское» происхождение мало сочетается с манерой разговора и его действиями. Особенно меня огорчил «Черепаха», потому что его фразы в духе: «Молодец, чувак", - никак не сочетаются с его происхождением. Но я думаю, что это скорее характерная черта Кинга, поэтому не буду придираться.
Возможно, я выделил больше минусов, чем плюсов, но причина этого только в том, что они «бросались в глаза». Если бы я не затронул минусы, то моя рецензия выглядела бы примерно так: «Персонажи 10\10, сюжет классный, атмосфера прекрасная, всем прочитать. Конец".
Я ни капли не жалею о том, что начал знакомство с творчеством Кинга именно с этого романа. Для меня, как для человека, который в будущем хочет связать свою жизнь с литературой, он показался очень интересным: своей структурой, проработкой персонажей, множеством описаний и хорошим сюжетом. Моя оценка - 7\10, советую к прочтению.
Однако хочу подчеркнуть, что не каждый осилит эту книгу, по причине большого размера. В моём издании - 1200+ страниц. Также, в романе присутствует насилие, ругательство, сексуальные сцены. Возможно, для кого-то это будет проблемой, но я считаю, что это не повод не читать "Оно". Всё-таки это не классическая литература.
Полезная рецензия?
/
2 / 0
События книги разворачиваются в 57-58 гг. прошлого столетия. Семерым детям пришлось столкнуться с невообразимым ужасом – воплощением ада, которое могло их погубить. Прошло почти три десятка лет, и вот, уже повзрослевшим, им придется снова столкнуться со злом, которое жаждет мести, чтобы закончить начатое, то, что было 27 лет назад. Ибо в Дерри снова льется кровь – вернулось порождение ночного кошмара, которое даже не имеет имени.
Клуб Неудачников – так они сами себя называют. Изгои не принятые обществом – заика, очкарик, негр, еврей, толстяк, задохлик-астматик и девчонка. Им всего по 11-12 лет, когда они понимают, что они могут рассчитывать только на себя. Противостояние заставляет «Неудачников» осознать многое. Перестав быть детьми, взрослые не способны представить, что убийца может быть нереальным человеком, они не могут даже увидеть Оно. «Неудачники» понимают, что их союз – нечто большее, чем просто дружба. Когда они по одному – они слабы, но когда они вместе – ни одна сила не сможет сравниться с той мощной энергией, которою они излучают.
Одна из главных идей романа состоит в том, что некоторые двери открываются только в одну сторону – не существует путей превращающих взрослых обратно в детей. Если задуматься, Кинг рассказывает не только страшную историю – в книге мистические ужасы идут рука об руку с реальными ужасами, с которыми приходится сталкиваться некоторым детям: физическое и психологическое насилие в семье, буллинг, расовые и гомосексуальные гонения и т.д. Можно заранее предположить, как детские травмы повлияют на взрослую жизнь. Поэтому, когда клятва толкает «Неудачников» приехать в родной город спустя 27 лет, герои сомневаются, что смогут снова воссоздать ту энергию, которую синергировали всемером.
Масштабный, скрупулезный труд – Кинг потратил 4 года на создание книги. Максимально разноплановые и проработанные персонажи – читатель может себя отождествлять с ними. Каждому из них пришлось в книге преодолеть собственные слабости. Локации – сам Кинг признается, что запруда Пустоши была взята из его детских воспоминаний о Стратфорде. Да и сам город также является персонажем и воспринимается, как единый организм. Оно – есть Дерри.
Стивен Кинг хотел развить идею антагониста, как собирательный образ из всех монстров и существ из всех миров – именно поэтому, каждый из детей видит не единый образ Оно, а то, что боится больше всего, будь то: Оборотень, Франкенштейн, Дракула, Челюсти, Мумия, мертвые дети, кровавые потеки в ванной (что намекает на страх сексуального домогательства со стороны отца Беверли) и т.д. Но излюбленная форма Оно – клоун Пеннивайз, с виду, дарящий радость, а внутри прогнивший ядом. Не забыл также Кинг и о собственных страхах – арахнофобия.
Книга достаточно объемна, чтобы носить ее с собой – 1248 страниц в русском переводе, 1392 страницы в оригинале. Возможно, кому-то будет удобен формат аудио-книги. Мне же не доставлял объем и вес книги никакого дискомфорта. Все это меркло в сравнении с тем ощущением, когда ты перемещаешься в события книги настолько, что не замечаешь, что происходит вокруг. Прочитав много работ Кинга, я могу выделить книгу Оно в шорт-лист лучших (чисто субъективное мнение), так как от происходящих в ней событий, действительно, становится жутко.
Полезная рецензия?
/
После смерти матери, Стивен Кинг вместе с семьёй перебрался в Боулдер - небольшой городок в сорока пяти километрах от Денвера , столицы штата Колорадо. В Боулдере Кинг сочинил «Сияние » - один из самых пугающих своих романов. В этом же городке произошло событие, послужившее отправной точкой в создании романа «Оно» - не менее известного произведения мастера ужаса, киноадаптация которого выходит на экраны уже сегодня.
Отличный повод узнать, с чего началась история клоуна Пеннивайза .
Семья Кингов (по часовой стрелке): Табита, Оуэн, Стивен, Наоми и Джо. 1979г.
На дворе стоял 1978-ой год. Кинг, его супруга Табита, старшая дочка Наоми и двое сыновей - семилетний Джо и годовалый Оуэн - отобедали в местной пиццерии и возвращались домой на своём новеньком Matador (прим. - такой же водил Кристофер Ли в фильме «Человек с золотым пистолетом », девятом фильме “бондианы”). В пути у автомобиля отказала трансмиссия, и семейство Кингов застряло прямо посреди Пёрл Стрит . Позднее автор вспоминал , как переживал из-за неудобств, которые он доставил другим участникам движения, а прибывшие на место поломки сотрудники фирменного автосервиса лишь усугубили его переживания. Пока мастера проводили выездную диагностику, писатель лишь смущённо и беспомощно улыбался. После осмотра, Matador был отбуксирован на СТО и Кинг стал ждать звонка.
Прошло два дня. Около пяти часов пополудни с писателем по телефону связался представитель местного автодилера American Motor Company и сообщил, что машина в полном порядке и Кинг может её забрать. Дом Кинга находился от СТО всего в трёх милях и поначалу он подумывал вызвать такси, но передумал и решил пройтись пешком.
Тролль под мостом. Иллюстрация к сказке. Худ. Otto Sinding
Офис AMC раскинулся на территории индустриального района, в полутора километрах от скопления закусочных и бензоколонок, которых было в избытке в восточной части Боулдера. Туда вела лишь одна узкая и слабоосвещённая дорожка и к моменту, когда Стивен добрался до места, уже начало смеркаться (прим. - Буолдер находится среди Скалистых гор, а потому темнеет там довольно быстро). Вскоре писатель понял, что идёт по дороге совершенно один, а на него пути - ветхий деревянный мост, перекинувшийся через ручей. Ступив на мост, Стивен стал прислушиваться к глухим звукам своих шагов, издаваемых стоптанными каблуками его ковбойских сапог, и вспомнил одну норвежскую сказку. Детская история рассказывала о тролле, живущем под мостом, и Кинг словил себя на мысли: что же он будет делать, если из-под моста его окликнет монстр?
Кинг немедленно загорелся идеей написания урбанистической истории о настоящем тролле под настоящим мостом.
Стивен Кинг в своём рабочем кабинете
Когда же писатель добрался до офиса, подписал все бумаги, расплатился и забрал свой Matador - то напрочь забыл о посетившем его вдохновении. Позднее автор вспоминал, что с его идеями такое происходит постоянно: некоторые рождаются и затухают; другие возвращаются обратно, словно игрушка йо-йо. С мостом и троллем так и вышло. Писатель использовал свою прогулку как отправную точку и стал рассуждать, что образ моста можно перенести на целый город, а местом обитания тролля станет то, что находится под городом - система тоннелей канализации.
Прошёл ещё год, пока Кинг не вспомнил свои детские годы, проведённые в городе Статфорд , шт. Коннектикут. Там была городская библиотека, взрослый и детский залы которой соединял коридор. Образ коридора Стивен решил добавить к образу моста и использовать его как символ перехода из детства во взрослую жизнь. Миновало ещё шесть месяцев, и к лету 1981-го Кинг оказался у своеобразной черты:
«Я понял, что должен уже или написать эту историю о тролле, или сделать так, чтобы он - Оно? - остался позади навсегд а». Спустя четыре года книга была готова: попав на прилавки магазинов, роман дебютировал на первой строчке в списке бестселлеров. Своё безогооврочное лидерство история о Пеннивайзе удерживала в течение 14 недель.
Что ищешь ты среди руин, камней,
Мой старый друг, вернувшийся с чужбины,
Ты сохранил о родине своей
Взлелеянные памятью картиныПеревел с англ. Герман Гецевич. .
Георгос Сеферис Сеферис, Георгос (1900–1971) – известный греческий поэт. Стихотворение «Возвращение из ссылки» написано в 1960 г.
Из-под синевы в темноту.
Нил Янг Янг, Нил Пегсивэл (р. 1945) – канадский певец, музыкант, кинорежиссер. «Из-под синевы в темноту» – фраза из самой известной песни Янга «My My Hey Hey» (1979). Сама фраза (Out of the blue and into the black) – из лексикона вьетнамской войны, подразумевавшая уход из-под синего неба во вьетконговские тоннели.
Начало этому ужасу, который не закончится еще двадцать восемь лет – если закончится вообще, – положил, насколько я знаю и могу судить, сложенный из газетного листа кораблик, плывущий по вздувшейся от дождей ливневой канаве.
Кораблик нырял носом, кренился на борт, выпрямлялся, храбро проскакивал коварные водовороты и продолжал плавание вдоль Уитчем-стрит к светофору на перекрестке с Джексон-стрит. Во второй половине того осеннего дня 1957 года лампы не горели ни с одной из четырех сторон светофора, и дома вокруг тоже стояли темные. Дождь не переставая лил уже неделю, а последние два дня к нему прибавился ветер. Многие районы Дерри остались без электричества, и восстановить его подачу удалось не везде.
Маленький мальчик в желтом дождевике и красных галошах радостно бежал рядом с бумажным корабликом. Дождь не прекратился, но наконец-то потерял силу. Стучал по капюшону дождевика, напоминая мальчику стук дождя по крыше сарая… приятный такой, уютный звук. Мальчика в желтом дождевике, шести лет от роду, звали Джордж Денбро. Его брат, Уильям, известный большинству детей в начальной школе Дерри (и даже учителям, которые никогда не назвали бы его так в лицо) как Заика Билл, остался дома – выздоравливал после тяжелого гриппа. В ту осень 1957 года, за восемь месяцев до прихода в Дерри настоящего ужаса и за двадцать восемь лет до окончательной развязки, Биллу шел одиннадцатый год.
Кораблик, рядом с которым бежал Джордж, смастерил Билл. Сложил из газетного листа, сидя в кровати, привалившись спиной к груде подушек, пока их мать играла «К Элизе» на пианино в гостиной, а дождь без устали стучал в окно его спальни.
За четверть квартала, ближайшего к перекрестку и неработающему светофору, Уитчем перегораживали дымящиеся бочки и четыре оранжевых, по форме напоминающих козлы для пилки дров, барьера. На перекладине каждого чернела трафаретная надпись «ДЕПАРТАМЕНТ ОБЩЕСТВЕННЫХ РАБОТ ДЕРРИ». За бочками и барьерами дождь выплеснулся из ливневых канав, забитых ветками, камнями, грудами слипшихся осенних листьев. Поначалу вода выпустила на гудрон тонкие струйки-пальцы, потом принялась загребать его жадными руками – произошло все это на третий день дождей. К полудню четвертого дня куски дорожного покрытия плыли через перекресток Уитчем и Джексон, будто миниатюрные льдины. К тому времени многие жители Дерри нервно шутили на предмет ковчегов. Департаменту общественных работ удалось обеспечить движение по Джексон-стрит, но Уитчем, от барьеров до центра города, для проезда закрыли.
Однако теперь, и с этим все соглашались, худшее осталось позади. В Пустоши река Кендускиг поднялась почти вровень с берегами, и бетонные стены Канала – выправленного русла в центральной части города – выступали из воды на считанные дюймы. Прямо сейчас группа мужчин, в том числе и Зак Денбро, отец Билла и Джорджа, убирали мешки с песком, которые днем раньше набросали в панической спешке. Вчера выход реки из берегов и огромный урон, вызванный наводнением, казались практически неизбежными. Бог свидетель, такое уже случалось: катастрофа 1931 года обошлась в миллионы долларов и унесла почти два десятка жизней. Лет минуло немало, но оставалось достаточно свидетелей того наводнения, чтобы пугать остальных. Одну из жертв нашли в двадцати пяти милях восточнее, в Бакспорте. Рыбы съели у несчастного глаза, три пальца, пенис и чуть ли не всю левую ступню. Тем, что осталось от кистей, он крепко держался за руль «форда».
Но нынче уровень воды снижался, а после введения в строй новой плотины Бангорской электростанции, выше по течению, угроза наводнений вообще перестала бы существовать. Так, во всяком случае, говорил Зак Денбро, работавший в «Бангор гидроэлектрик». Что же касается остальных… если на то пошло, будущие наводнения особо их не интересовали. Речь шла о том, чтобы пережить это, восстановить подачу электричества, а потом забыть о случившемся. В Дерри научились прямо-таки виртуозно забывать трагедии и несчастья, и Биллу Денбро со временем предстояло это узнать.
Джордж остановился сразу за барьерами, на краю глубокой расщелины, которая прорезала твердое покрытие Уитчем-стрит. Расщелина пересекала улицу практически по диагонали, оканчиваясь на другой ее стороне футах в сорока ниже того места, справа от мостовой, где стоял Джордж. Он громко рассмеялся (звонким детским смехом, который расцветил серость дня), когда капризом бегущей воды его бумажный кораблик потащило на маленькие пороги, образовавшиеся на размытом гудроне. Поток воды прорезал в нем диагональный канал, и кораблик несся поперек Уитчем-стрит с такой скоростью, что Джорджу пришлось бежать изо всех сил, чтобы не отстать от него. Вода грязными брызгами разлеталась из-под его галош. Их пряжки радостно позвякивали, пока Джордж Денбро мчался навстречу своей странной смерти. В этот момент его наполняла чистая и светлая любовь к своему брату Биллу; любовь – и толика сожаления, что Билл не может все это видеть и в этом участвовать. Конечно, он попытался бы рассказать все Биллу, когда вернется домой, но знал, что его рассказ не позволит Биллу видеть все и в мельчайших подробностях, как произошло бы, поменяйся они местами. Билл хорошо читал и писал, но даже в столь юном возрасте Джорджу хватало ума, чтобы понять: это не единственная причина, по которой в табеле Билла стояли одни пятерки, а учителям нравились его сочинения. Да, рассказывать Билл умел. Но еще умел и видеть.
Кораблик пулей проскочил диагональный канал, этот всего лишь сложенный лист с частными объявлениями из «Дерри ньюс», но теперь Джорджу казалось, что это быстроходный катер из военного фильма, вроде тех, какие он иногда по субботам смотрел с Биллом в городском кинотеатре на утренних сеансах. Из военного фильма, где Джон Уэйн сражался с япошками. От носа бумажного кораблика в обе стороны летели брызги, а потом он добрался до ливневой канавы на левой стороне Уитчем-стрит. В том месте, где встречались два потока (один – текущий по расщелине в гудроне, второй – по ливневой канаве), образовался довольно мощный водоворот, и Джорджу показалось, что вода утянет кораблик и перевернет его. Действительно, он опасно накренился, но потом Джордж издал радостный вопль, потому что кораблик выпрямился, развернулся и понесся вниз, к перекрестку. Мальчик бросился его догонять. Над головой октябрьский ветер тряс деревья, которые многодневный ливень (в этом году показавший себя уж очень безжалостным жнецом) едва ли не полностью освободил от груза разноцветных листьев.
Сидя в кровати, с еще раскрасневшимися от жара щеками (но температура, как и уровень воды в Кендускиг, наконец-то стала снижаться), Билл закончил складывать бумажный кораблик, но, когда Джордж потянулся к нему, отвел руку.
– А те-еперь принеси мне па-а-арафин.
– Зачем? Где он?
– В подвале на по-о-олке, как только спустишься вниз, – ответил Билл. – В жестянке с надписью «Га-а-алф»… «Галф». Принеси мне жестянку, нож и миску. И ко-о-оробок спичек.
Джордж покорно пошел, чтобы принести все перечисленное Биллом. Он слышал, что мама по-прежнему играла на пианино, не «К Элизе», а что-то другое. Эта музыка ему не нравилась – какая-то сухая и суетливая. Он слышал, как дождь барабанил по окнам кухни. Эти звуки приятно успокаивали в отличие от мыслей о подвале. Он не любил подвал, не любил спускаться туда по лестнице: всегда представлял себе что-то затаившееся внизу, в темноте. Глупо, конечно, так говорил отец, так говорила мать и, что более важно, так говорил Билл, но однако…
Он даже не любил открывать дверь, чтобы включить свет, опасаясь (эта идея была настолько глупая, что он ни с кем ею не делился), что какая-то жуткая когтистая лапа ляжет на его запястье, пока он будет ощупывать стену в поисках выключателя… а потом рывком утащит его в темноту, пахнущую грязью, сыростью и подгнивающими овощами.
Глупость! Тварей, заросших шерстью, переполненных убийственной злобой и с когтями, не существует. Время от времени кто-то сходил с ума и убивал множество людей (иногда Чет Хантли говорил о таком в вечерних новостях) и, разумеется, не следовало забывать про коммиКомми – коммунисты. , но в их подвале никаких страшных монстров не обитало. Тем не менее эта мысль крепко сидела в голове. И в опасные моменты, когда правой рукой он нащупывал выключатель (левой намертво вцепившись в дверной косяк или ручку), подвальное амбре становилось таким сильным, что, казалось, заполняло мир. Запахи грязи, сырости и подгнивших овощей сливались в один безошибочно узнаваемый запах монстра, являвшего собой апофеоз всех монстров. Запах чудовища, которое Джордж не мог хоть как-то назвать, – запах Оно, затаившегося и изготовившегося к прыжку. Существа, которое могло есть все, но отдававшего особое предпочтение мясу мальчиков.
В то утро он открыл дверь и начал ощупывать стену в поисках выключателя, другой рукой привычно вцепившись в дверной косяк, крепко закрыв глаза, с торчащим из уголка рта кончиком языка, который напоминал умирающий корешок, ищущий воду в эпицентре засухи. Смешно? Конечно! Будьте уверены! Посмотрите на Джорджи! Джорджи боится темноты! Он такой маленький! Музыка доносилась из комнаты, которую отец называл общей, а мать – гостиной. Доносилась, словно из другого мира, далекого-предалекого. Так, наверное, воспринимал бы разговоры и смех на переполненном летнем пляже обессиленный пловец, который боролся с подводным течением.
Его пальцы нащупали выключатель. Ух!
…и ничего. Никакого света.
Черт! Электричество!
Джордж отдернул руку, будто от корзины со змеями. Отступил на шаг от открытой двери в подвал, сердце учащенно билось в груди. Света нет, конечно же… он забыл, что электричество отключили. Оосподи-суси! Что теперь? Вернуться к Биллу и сказать – не смог он принести парафин, потому что электричества нет и ему страшно. Он боится, как бы что-то не схватило его на ступенях лестницы, не комми, не маньяк-убийца, но существо, которое хуже любого из них. Оно просунет какую-то часть своей вонючей туши в зазор между ступенями и ухватит его за лодыжку. Это будет здорово, правда? Другие могли бы посмеяться над такой выдумкой, но Билл смеяться бы не стал. Билл бы рассердился. Билл бы сказал: «Пора повзрослеть, Джорджи… хочешь ты кораблик или нет?»
И в этот самый момент, словно мысли Джорджа подтолкнули его, Билл прокричал из спальни:
– Ты та-ам умер, Дж-Джорджи?
– Нет, уже несу, Билл, – тут же откликнулся Джордж, потер руки, пытаясь избавиться от предательских мурашек, покрывших кожу. – Я задержался, потому что захотелось попить.
– Что ж, по-оторопись!
Он спустился вниз на четыре ступеньки к нужной ему полке (сердце колотилось в горле, как большой, теплый молоток, волосы на затылке стояли дыбом, глаза жгло как огнем, руки похолодели), в полной уверенности, что в любой момент дверь в подвал может закрыться сама по себе, отсекая белый свет, льющийся из окон кухни, и он услышит Оно, нечто такое, что хуже всех комми и маньяков-убийц этого мира, хуже япошек, хуже Аттилы, хуже чудовищ в сотне фильмов ужасов. Оно, глухо рычащее… и он услышал бы это рычание в жуткие секунды перед тем, как монстр монстров прыгнул бы на него и вспорол ему живот.
В этот день из-за сильнейшего наводнения, почти потопа, подвальный запах был еще противнее, чем обычно. Их дом располагался достаточно высоко по Уитчем-стрит, рядом с вершиной холма, так что они оказались не в самом худшем положении, но вода все равно стояла на полу подвала, просочившись туда через старый фундамент. Запах был таким неприятным, что дышать приходилось часто и неглубоко.
Джордж принялся быстро-быстро перебирать лежащий на полке хлам: старые банки с обувным кремом «Киви», бархотки для чистки обуви, разбитая керосиновая лампа, две почти пустые пластиковые бутылки «Уиндекса», старая канистра с полиролью «Тэтл». По какой-то причине канистра так поразила его, что он провел тридцать секунд, зачарованно глядя на черепаху на крышке. Отшвырнул канистру от себя… и наконец-то нашел нужную ему жестянку с надписью «Галф».
Схватил и со всех ног взбежал по лестнице, внезапно осознав, что сзади подол рубашки вылез из штанов, что подол этот его и погубит: тварь в подвале позволит ему подняться почти до самого верха, а потом ухватится за подол рубашки, потащит назад и…
Он добрался до кухни и захлопнул за собой дверь. Просто грохнул дверью. Привалился к ней, закрыв глаза, весь в испарине, сжимая в руке жестянку с парафином.
– Джорджи, в следующий раз сможешь хлопнуть дверью чуть сильнее? Возможно, тебе удастся разбить несколько тарелок в серванте.
– Извини, мама! – крикнул он в ответ.
– Джорджи, какашка, – позвал из спальни Билл. Тихонько, чтобы не услышала мать.
Джордж хихикнул. Страх его уже ушел. Ускользнул так же легко, как ускользают воспоминания о кошмарном сне, когда кто-то просыпается в холодном поту, с гулко бьющимся сердцем. Он ощупывает тело, оглядывается, чтобы убедиться: наяву ничего этого не было, и тут же начинает забывать. Половину кошмара не помнит, когда его ноги касаются пола, трех четвертей – когда выходит из душа и начинает вытираться, а уж после завтрака кошмар забывается полностью. Ускользает… до следующего раза, когда, в том же кошмарном сне, все страхи возвращаются.
«Эта черепаха, – подумал Джордж, направляясь к столику, в ящике которого лежали спички. – Где я уже видел такую черепаху?»
Но ответа не нашел и перестал об этом думать.
Взял из ящика коробок спичек, со стойки – нож (держа его лезвием от себя, как учил отец), из буфета для посуды в столовой – маленькую миску. Потом вернулся в комнату Билла.
– Ка-акая же ты жо-опная дырка, Дж-Джорджи. – Впрочем, голос Билла звучал миролюбиво. Он отодвинул от края прикроватного столика атрибуты болезни: пустой стакан, графин с водой, бумажные салфетки, книги, бутылку растирки «Викс варораб», запах которой всегда будет ассоциироваться у Билла с грудным кашлем и сопливым носом. Там же стоял и старенький радиоприемник «Филко», транслирующий не Баха или Шопена, а песню Литтл Ричарда… но так тихо, что голос Литтл Ричарда лишался присущей ему первозданной мощи. Их мать, которая обучалась игре на рояле в ДжульярдеДжульярдская школа – одно из крупнейших американских высших учебных заведений в области искусства. , ненавидела рок-н-ролл. Не просто не любила – он вызывал у нее отвращение.
– Я не жопная дырка, – ответил Джордж, расставляя принесенное на прикроватном столике.
– Она самая, – настаивал Билл. – Большая, грязная жопная дырка, вот ты кто.
Джордж попытался представить себе такого ребенка – жопную дырку на ножках, и засмеялся.
– Ты – жопная дырка, которая больше Огасты. – Тут начал смеяться и Билл.
– Твоя жопная дырка больше целого штата, – ответил Джордж. И оба они хохотали почти две минуты.
Потом последовал разговор шепотом, из тех, какие имеют значение только для маленьких мальчиков: выясняли, кто самая большая жопная дырка, у кого самая большая жопная дырка, чья жопная дырка более грязная и так далее. Наконец Билл произнес одно из запретных слов – обозвал Джорджа большой, грязной, засранной жопной дыркой, после чего оба расхохотались. Смех Билла перешел в приступ кашля. Когда же кашель пошел на спад (к тому времени лицо Билла приобрело цвет спелой сливы, что встревожило Джорджа), пианино вновь перестало играть. Оба мальчика повернулись к гостиной, прислушиваясь: не отодвинется ли стул, не раздадутся ли торопливые шаги матери. Билл зажал рот сгибом локтя, подавляя остатки кашля, другой рукой указывая на графин. Джордж налил ему стакан воды, Билл выпил его.
Пианино заиграло вновь – опять «К Элизе». Пьеса эта навсегда осталась в памяти Заики Билла, и даже много лет спустя при этих звуках кожа покрывалась мурашками, сердце сжималось, и он вспоминал: «Моя мама играла эту пьесу в день смерти Джорджа».
– Еще будешь кашлять, Билл?
Билл достал из коробки бумажную салфетку, издал какой-то урчащий звук, отхаркнул мокроту в салфетку, смял ее в комок и бросил в корзинку для мусора у кровати, заполненную такими же комками. Потом открыл жестянку с парафином, перевернул и выложил на ладонь парафиновый куб. Джордж пристально смотрел на него, но помалкивал и ни о чем не спрашивал. Билл не любил, когда Джордж заговаривал с ним, если он что-то делал, а Джордж уже на собственном опыте убедился – если будет держать рот на замке, Билл скорее всего сам все объяснит.
Ножом Билл отрезал маленький кусочек от парафинового куба, опустил в миску, зажег спичку и положил ее на отрезанный кусок парафина. Оба мальчика наблюдали за желтым пламенем, а затихающий ветер время от времени хлестал окно дождем.
– Корабль нужно сделать водонепроницаемым, иначе он намокнет и утонет. – В обществе Джорджа Билл заикался меньше, а порой заикание вообще исчезало. В школе, однако, оно становилось таким сильным, что говорить он просто не мог. Общение прекращалось, и одноклассники Билла отводили глаза, когда тот, ухватившись за край парты, с покрасневшим лицом, цветом уже не отличавшимся от ярко-рыжих волос, сощурившись, пытался вытолкнуть какое-нибудь слово из упрямящегося горла.
Иногда – чаще всего – слово выталкивалось. Но случалось – застревало намертво. В три года его сбила машина, отбросив на стену дома. Семь часов он пролежал без сознания. Мама всегда говорила, что заикание – следствие того происшествия. Но Джордж иногда чувствовал, что у его отца (и самого Билла) такой уверенности нет.
Кусок парафина в миске почти полностью растаял.
Пламя сходило на нет, стало синим, продвигаясь по картонной спичке, погасло. Билл сунул палец в расплавившийся парафин, зашипев, отдернул. Виновато улыбнулся Джорджу:
– Горячо.
Через несколько секунд сунул вновь, принялся намазывать парафин на бумажный борт, где тот быстро засыхал, образуя пленку молочного цвета.
– А можно мне? – спросил Джордж.
– Давай. Только не капни на одеяло, а не то мама тебя убьет.
Джордж сунул палец в парафин, уже очень теплый, но не горячий, и принялся размазывать его по другой стороне кораблика.
– Толстым слоем не клади, жопная дырка! – одернул его Билл. – Хочешь, чтобы он утонул в первом же плавании?
– Извини.
– Все нормально. Лучше размазывай.
Джордж закончил со своим бортом, потом поднял кораблик. Он стал тяжелее, но не намного.
– Круто. Я собираюсь выйти и отправить его в плавание.
– Давай, – ответил Билл. Теперь он выглядел усталым… усталым – и по-прежнему нездоровым.
– Мне бы хотелось, чтобы и ты мог пойти, – ответил Джордж. Ему действительно хотелось. Билл иной раз любил покомандовать, но у него всегда возникали такие интересные идеи, и он редко обижал брата. – Это же твой корабль.
– Мне тоже хотелось бы пойти. – Билл помрачнел.
– Что ж… – Джордж переминался с ноги на ногу, держа кораблик обеими руками.
– Ты лучше надень дождевик, – предупредил Билл, – не то заболеешь г-гриппом, как я. Наверное, все равно заболеешь, от моих ба-ацилл.
– Спасибо, Билл. Классный кораблик. – И тут Джордж сделал то, чего не делал давно, то что Билл запомнил навсегда: наклонился и поцеловал брата в щеку.
– Теперь ты точно заболеешь, жо-опная дырка. – Но Билл как-то повеселел. Улыбнулся Джорджу. – И убери все на место, хорошо? Или у мамы случится и-истерика.
– Конечно. – Он собрал все подручные средства, которыми они обеспечили водонепроницаемость бортов кораблика и пересек комнату: кораблик лежал на жестянке с парафином, стоявшей чуть под углом в миске.
– Дж-Дж-Джорджи?
Джордж обернулся, посмотрел на брата.
– Бу-удь осторожен.
– Конечно. – Брови мальчика чуть приподнялись. Такое обычно говорит мать – не старший брат. Странно, как и то, что он поцеловал Билла. – Конечно, буду.
Он вышел. Больше Билл никогда его не видел.
И теперь Джордж бежал, догоняя уплывающий вниз кораблик, по левой стороне Уитчем-стрит. Бежал быстро, но вода бежала еще быстрее, и расстояние между ним и корабликом увеличивалось. Он услышал нарастающий рокот и увидел, что в пятидесяти ярдах ниже по холму дождевая вода, текущая по ливневой канаве, уходит в водосток – продолговатый, полукруглый вырез в бордюрном камне. На глазах у Джорджа лишенную листьев ветвь, с черной и блестящей, как кожа тюленя, корой, занесло в пасть водостока. Ветвь на мгновение зависла, а потом ее утащило вниз. Туда и направлялся его кораблик.
– Ох, говно и «Шинола»«Шинола» – марка обувного крема. Исходная фраза, популярная во время Второй мировой войны – «Ты не отличишь говно от «Шинолы». Туповат, значит. ! – в ужасе воскликнул он.
Прибавил скорости и уже подумал, что сейчас выхватит кораблик из воды. Но тут нога Джорджа поскользнулась, и он упал, ободрав коленку и вскрикнув от боли. И уже с мостовой, под другим углом, наблюдал, как его кораблик сделал два круга, попав в очередной водоворот, а потом исчез.
– Говно и «Шинола»! – вновь выкрикнул он, стукнув кулаком по гудрону. Заболела и рука, и Джордж заплакал. Так глупо потерять кораблик!
Он поднялся, подошел к водостоку. Опустился на колени, заглянул вниз. Вода гудела, падая в темноту. От этого гудения по коже побежали мурашки. Оно напомнило ему о…
– Ах! – Вскрик вырвался из него, словно выбитый пружиной, и он отпрянул.
Там были желтые глаза – те самые глаза, которые он всегда представлял себе, но никогда не видел в подвале. Это животное, пришла бессвязная мысль, животное, только и всего, какое-то животное, может, домашний кот, которого утянуло туда водой.
И однако он уже изготовился дать деру… побежал бы через секунду-другую, когда его умственный распределительный щит справился бы с шоком, вызванным этими сверкающими желтыми глазами. Он чувствовал грубую поверхность гудрона под пальцами, над ним – холодный слой воды, огибающей их, и тут раздался голос, вполне нормальный, даже приятный голос, обратившийся к нему из водостока.
– Привет, Джорджи.
Джордж моргнул и вновь посмотрел вниз. И не смог поверить тому, что увидел. Это тянуло на выдуманную историю или на фильм, в котором зверушки разговаривали и танцевали. Будь он на десять лет старше, он бы точно не поверил тому, что видел, но он не прожил шестнадцати лет. Только шесть.
В водостоке находился клоун. Освещение там оставляло желать лучшего, но света все-таки хватало, так что Джордж Денбро не сомневался в том, что видел. А видел он клоуна, как в цирке или по телику. И выглядел этот клоун чем-то средним между БозоБозо – клоунский персонаж, созданный в 1946 г. Аланом Ливингстоном. и КларабелемКларабель – клоунский персонаж (мужчина) детской телепрограммы (1947–1960) на канале Эн-би-си. , который общался с другими (или это была женщина?.. с полом клоуна Джордж определиться не мог), дуя в свой ящик в субботней утренней передаче «Худи-Дуди». Только Буйвол Боб мог понять, что говорит Кларабель, и Джорджа это всегда смешило. Он видел, что лицо у клоуна в водостоке белое, пучки рыжих волос торчат с обеих сторон лысой головы, вокруг рта нарисована большая клоунская улыбка. Живи Джордж несколькими годами позже, он подумал бы сначала о Рональде МакдональдеРональда Макдональда можно увидеть во многих «Макдональдсах». Появился в 1963 г. Ныне его знают 96 % американских школьников. , а уж потом о Бозо или Кларабеле.
В одной руке клоун держал связку шариков всех цветов, словно какой-то огромный спелый фрукт.
В другой руке – кораблик Джорджа.
– Хочешь свой кораблик, Джорджи? – Клоун улыбнулся.
И Джордж улыбнулся. Ничего не смог с собой поделать. На такую улыбку нельзя не ответить.
– Конечно, хочу.
Клоун рассмеялся.
– «Конечно, хочу». Это хорошо! Это очень хорошо! А как насчет шарика?
– Ну… конечно. – Он потянулся вперед… а потом с неохотой отвел руку. – Я ничего не должен брать у незнакомых людей. Так говорил мой папа.
– У тебя мудрый папа, – ответил клоун из водостока, улыбаясь. И как, спросил себя Джордж, он мог подумать, что у клоуна желтые глаза? Они же ярко-синие, с искринкой, такие же, как у мамы и Билла. – Правда, очень мудрый. Поэтому я тебе представлюсь. Я, Джорджи, Боб Грей, так же известный, как Пеннивайз, Танцующий клоун. Пеннивайз, познакомься с Джорджем Денбро. Джордж Денбро, познакомься с Пеннивайзом. И теперь мы знаем друг друга. Я перестал быть незнакомцем для тебя, и ты перестал быть незнакомцем для меня. Заметано?
Джордж засмеялся:
– Думаю, да, – потянулся к кораблику… и вновь отвел руку. – Как ты оказался там, внизу?
– Ветер с дождем просто задули меня туда, – ответил Пеннивайз, Танцующий клоун. – Они задули туда весь цирк. Ты чувствуешь запах цирка, Джордж?
Джордж наклонился вперед. Внезапно в нос ударил запах арахисовых орешков! Горячих поджаренных арахисовых орешков. И уксуса! Белого, который через дырку в крышке льют на картофель-фри! А еще запах сахарной ваты и жарящихся пончиков. Плюс слабый, но ядреный запах говна диких животных. Распознал он и запах опилок на арене. Но при этом…
При этом никуда не делись запах мутного потока, и гниющих листьев, и темных водосточных теней. Сырой, гнилостный запах. Подвальный запах.
Только остальные запахи были сильнее.
– Конечно, чувствую.
– Хочешь свой кораблик, Джорджи? – спросил Пеннивайз. – Я повторяю вопрос только потому, что он вроде бы не так уж тебе и нужен. – Он поднял кораблик выше, улыбаясь. Клоун был в мешковатом шелковом костюме с большими оранжевыми пуговицами, ярко-синем галстуке, больших белых перчатках, какие обычно носили Микки Маус и Дональд Дак.
– Да, хочу. – Джордж смотрел в водосток.
– И шарик? У меня есть красные, зеленые, желтые, синие…
– Они летают?
– Летают? – Глаза клоуна округлись. – Да, конечно, летают. Они летают! А еще есть сахарная вата.
Джордж потянулся к водостоку.
Клоун схватил его за руку.
И Джордж увидел, что лицо клоуна изменилось.
Он увидел перед собой ужас, в сравнении с которым самые жуткие образы существа в подвале казались сладкими грезами. Увиденное разом, одним ударом когтистой лапы, лишило его рассудка.
– Они летают, – проворковала тварь в водостоке сдавленным, посмеивающимся голосом. Она крепкой, обжимающей хваткой держала руку Джорджа и тащила его к ужасной темноте, куда с шумом и ревом низвергалась вода, унося к океану смытый в нее дождем мусор. Джордж изогнул шею, чтобы не смотреть в эту запредельную черноту, и закричал в дождь, бессвязно кричал в белое осеннее небо, широкой дугой изогнувшееся над Дерри во второй половине того дня, осенью 1957 года. Его пронзительные, душераздирающие крики услышала вся Уитчем-стрит: в домах, что ниже водостока, что выше, люди бросались к окнам или выбегали на крыльцо.
– Они летают, – рычало Оно, – летают, Джорджи, и когда ты окажешься внизу со мной, ты тоже будешь летать, ле…
Плечо Джорджа прижало к бетону бордюрного камня, и Дэйв Гарденер, который оставался дома, из-за наводнения не пошел в «Корабль обуви», где работал, увидел только мальчика в желтом дождевике, маленького мальчика, кричащего и дергающегося в мутной воде, которая перехлестывала его лицо, отчего крики частично захлебывались, пузырясь.
– Все внизу летает, – шептал посмеивающийся, мерзкий голос, а потом внезапно мальчик услышал, как что-то рвется, накатила волна слепящей боли, и на том для Джорджа Денбро все закончилось.
Дэйв Гарденер поспел туда первым, и хотя он подбежал к водостоку через сорок пять секунд после первого крика, Джордж Денбро уже умер. Гарденер схватился за дождевик на спине мальчика, вытащил его на мостовую… и начал кричать сам, когда тело Джорджа повернулось у него в руках. Левая сторона дождевика стала ярко-красной. Кровь лилась в водосток из рваной дыры в том месте, где была левая рука мальчика. Круглая головка плечевой кости, отвратительно яркая, торчала из порванной материи.
Глаза мальчика смотрели в белесое небо и уже начали наполняться дождем, когда Дэйв, пошатываясь, двинулся навстречу другим людям, бегущим по улице.
Где-то внизу, в водостоке, почти до отказа набитом мусором («Там никого не могло быть, – потом объяснял шериф округа репортеру «Дерри ньюс», и в голосе слышались ярость и раздражение: он едва сдерживался, чтобы не сорваться на крик. – Даже Геркулеса унесло бы этим потоком»), сложенный из газетного листа кораблик Джорджа мчался вперед по темным кавернам и длинным бетонным тоннелям, в которых ревел водяной поток. Какое-то время он плыл бок о бок с дохлым куренком, чьи когтистые, как у ящерицы, лапки смотрели в потолок, с которого капала вода. Потом, в каком-то пересечении к востоку от города, куренка унесло влево, а кораблик Джорджа поплыл прямо.
Часом позже (мать Джорджа лежала в палате интенсивной терапии городской больницы Дерри, там ей дали успокоительного, а Заика Билл, бледный и потрясенный, молча сидел на кровати, слушая рыдания отца, доносящиеся из гостиной, где мать играла на пианино «К Элизе», когда Джордж вышел из дома) кораблик вылетел из бетонной трубы, как пуля вылетает из ружейного ствола. Поплыл по водоводу и далее по безымянному каналу. Двадцать минут спустя, когда кораблик добрался до бурлящей, вздувшейся реки Пенобскот, на небе начали появляться первые просветы синевы. Прекратился и дождь.
Кораблик нырял носом, раскачивался, иной раз черпал воду, но не тонул. Два брата хорошо потрудились: борта оставались водонепроницаемыми. Я не знаю, где закончилось его плавание, и закончилось ли. Возможно, он достиг океана и до сих пор бороздит его просторы, как волшебный корабль из сказки. Я знаю только одно: он держался на поверхности и несся на гребне потока, когда пересек административную границу города Дерри, штат Мэн, и, тем самым, навсегда уплыл из этой истории.
С книгой «Оно» Стивена Кинга или фильмом с одноименным названием, знаком, наверное, каждый второй житель нашей необъятной страны. Именно после выхода этого замечательного произведения многие начали побаиваться и даже ненавидеть клоунов.
Роман Кинга «Оно»
Крут! Отстой!
Ведь именно под маской клоуна скрывался монстр, который терроризировал маленьких детишек и захватывал сознание взрослых. Но давайте обо всем по порядку.
Когда-то давно, когда Стивен Кинг еще не был великим писателем, а его рукописи многие критики считали недостойным внимания широкой публики, автор самых ужасных историй и душераздирающих романов шел домой. Дорога к дому проходила через мост, в котором каждая доска скрипела и трещала, напоминая о своем почтенном возрасте.
При переходе через этот мост Кингу вспомнилась старая сказка, в которой злой монстр пугал всех, кто проходит через переправу, и не давал им это сделать. Придя домой, будущий король ужасов понял, что готов написать один из величайших романов.
При этом он не предполагал, что тот таким станет. Так в 1986 году свет увидело произведение под названием «Оно», которое заслужило высшие похвалы критиков и любовь поклонников во всем мире. Также объемный роман получил премию им. Августа Дерлета и даже был экранизирован.
Это история о семи друзьях, которые проживают в штате Мэн, вымышленном городе Дерри. Дети объединились в «Клуб неудачников», так как каждого из них пытается убить загадочный монстр, который выслеживает маленьких ребят. Это существо выступает в образе страшного клоуна Пеннивайза, но монстр может принимать любые формы, поэтому друзья зовут его Оно. Взрослые же не могут или не хотят прислушаться к мольбам детей помочь им в этой ситуации, поэтому участники «Клуба неудачников» решают сами расправиться со злом, которое живет в их городе.
Действие книги происходит в двух временных отрезках: 1958 и 1985 годах. Во время прочтения романа Вы познакомитесь с несчастными детьми, которых пыталось убить чудовище, и сможете проникнуть в их воспоминания, которые возникнут уже у повзрослевших потенциальных жертв этого клоуна. Чередование воспоминаний о детстве и зрелости, приправленное фактами из истории городка Дерри, создают целостную картину происходящего. Каждая сцена романа и каждый, даже самый незначительный персонаж, обрисованы настолько ярко, что создается впечатление нахождения рядом с героями.
В романе «Оно» Кинг затронул такие важные для себя темы как сила памяти, влияние детских травм на жизнь и сила объединившихся людей. При этом он практически ничего не говорит о религии, а ведь к этой теме он возвращается снова и снова в своих более поздних произведениях. Также автор рассматривает массу проблем, которые его очень волнуют и являются на сегодняшний день одними из главных. Так, здесь рассматривается детская жестокость, расизм, гомофобия, нежелание видеть реальность всего происходящего. Ведь многие взрослые часто не хотят вникать в проблемы детей, оставляя их наедине со своими страхами и неуверенностью в себе. А ведь такое отношение влияет на взрослую жизнь, которая ждет детей в будущем. Не получив должной родительской заботы вырастают неуравновешенные, замкнутые и трусливые люди, которые с опаской ждут, когда Оно снова придет в их жизнь.
В связи с популярностью этой книги Стивена Кинга в 1990 году был выпущен американо-канадский фильм, режиссером которого выступил Томми Ли Уоллес. Главные роли в экранизации сыграли: Джон Риттер, Тим Рид, Аннетт О`Тул, Гарри Андерсон, Ричард Томас и Тим Карри, исполнивший главного монстра Пеннивайза. Кинолента в 1991 году завоевала такие премии, как «Листопад» и «Эмми», в категории «Лучшая музыкальная композиция», а также была номинирована в категориях «Лучший отредактированный эпизод в телесериале» и «Лучшая редакторская работа в сериале».
Стивен Кинг
Эту книгу я с благодарностью посвящаю моим детям. Мои мать и жена научили меня быть мужчиной. Мои дети научили меня, как стать свободным.
Наоми Рейчел Кинг, четырнадцатилетней.
Джозефу Хиллстрому Кингу, двенадцатилетнему.
Оуэну Филипу Кингу, семилетнему.
Ребятки, вымысел - правда, запрятанная в ложь, и правда вымысла достаточна проста: магия существует.
Что ищешь ты среди руин, камней,
Мой старый друг, вернувшийся с чужбины.
Ты сохранил о родине своей
Взлелеянные памятью картины.
Георгос Сеферис
Из-под синевы в темноту.
ТЕНЬ ПРОШЛОГО
Они начинают!
Совершенства обостряются,
Цветок раскрывает яркие лепестки
Широко навстречу солнцу.
Но хоботок пчелы
Промахивается мимо них.
Они возвращаются в жирную землю,
Плача -
Вы можете назвать это плачем,
Который расползается по ним дрожью,
Когда они увядают и исчезают…
«Патерсон», Уильям Карлос Уильямс
Рожденный в городе мертвеца.
Брюс Спрингстин
После наводнения
Начало этому ужасу, который не закончится еще двадцать восемь лет - если закончится вообще, - положил, насколько я знаю и могу судить, сложенный из газетного листа кораблик, плывущий по вздувшейся от дождей ливневой канаве.
Кораблик нырял носом, кренился на борт, выпрямлялся, храбро проскакивал коварные водовороты и продолжал плавание вдоль Уитчем-стрит к светофору на перекрестке с Джексон-стрит. Во второй половине того осеннего дня 1957 года лампы не горели ни с одной из четырех сторон светофора, и дома вокруг тоже стояли темные. Дождь не переставая лил уже неделю, а последние два дня к нему прибавился ветер. Многие районы Дерри остались без электричества, и восстановить его подачу удалось не везде.
Маленький мальчик в желтом дождевике и красных галошах радостно бежал рядом с бумажным корабликом. Дождь не прекратился, но наконец-то потерял силу. Стучал по капюшону дождевика, напоминая мальчику стук дождя по крыше сарая… приятный такой, уютный звук. Мальчика в желтом дождевике, шести лет от роду, звали Джордж Денбро. Его брат, Уильям, известный большинству детей в начальной школе Дерри (и даже учителям, которые никогда не назвали бы его так в лицо) как Заика Билл, остался дома - выздоравливал после тяжелого гриппа. В ту осень 1957 года, за восемь месяцев до прихода в Дерри настоящего ужаса и за двадцать восемь лет до окончательной развязки, Биллу шел одиннадцатый год.
Кораблик, рядом с которым бежал Джордж, смастерил Билл. Сложил из газетного листа, сидя в кровати, привалившись спиной к груде подушек, пока их мать играла «К Элизе» на пианино в гостиной, а дождь без устали стучал в окно его спальни.
За четверть квартала, ближайшего к перекрестку и неработающему светофору, Уитчем перегораживали дымящиеся бочки и четыре оранжевых, по форме напоминающих козлы для пилки дров, барьера. На перекладине каждого чернела трафаретная надпись «ДЕПАРТАМЕНТ ОБЩЕСТВЕННЫХ РАБОТ ДЕРРИ». За бочками и барьерами дождь выплеснулся из ливневых канав, забитых ветками, камнями, грудами слипшихся осенних листьев. Поначалу вода выпустила на гудрон тонкие струйки-пальцы, потом принялась загребать его жадными руками - произошло все это на третий день дождей. К полудню четвертого дня куски дорожного покрытия плыли через перекресток Уитчем и Джексон, будто миниатюрные льдины. К тому времени многие жители Дерри нервно шутили на предмет ковчегов. Департаменту общественных работ удалось обеспечить движение по Джексон-стрит, но Уитчем, от барьеров до центра города, для проезда закрыли.
Однако теперь, и с этим все соглашались, худшее осталось позади. В Пустоши река Кендускиг поднялась почти вровень с берегами, и бетонные стены Канала - выправленного русла в центральной части города - выступали из воды на считанные дюймы. Прямо сейчас группа мужчин, в том числе и Зак Денбро, отец Билла и Джорджа, убирали мешки с песком, которые днем раньше набросали в панической спешке. Вчера выход реки из берегов и огромный урон, вызванный наводнением, казались практически неизбежными. Бог свидетель, такое уже случалось: катастрофа 1931 года обошлась в миллионы долларов и унесла почти два десятка жизней. Лет минуло немало, но оставалось достаточно свидетелей того наводнения, чтобы пугать остальных. Одну из жертв нашли в двадцати пяти милях восточнее, в Бакспорте. Рыбы съели у несчастного глаза, три пальца, пенис и чуть ли не всю левую ступню. Тем, что осталось от кистей, он крепко держался за руль «форда».
Но нынче уровень воды снижался, а после введения в строй новой плотины Бангорской электростанции, выше по течению, угроза наводнений вообще перестала бы существовать. Так, во всяком случае, говорил Зак Денбро, работавший в «Бангор гидроэлектрик». Что же касается остальных… если на то пошло, будущие наводнения особо их не интересовали. Речь шла о том, чтобы пережить это, восстановить подачу электричества, а потом забыть о случившемся. В Дерри научились прямо-таки виртуозно забывать трагедии и несчастья, и Биллу Денбро со временем предстояло это узнать.
Джордж остановился сразу за барьерами, на краю глубокой расщелины, которая прорезала твердое покрытие Уитчем-стрит. Расщелина пересекала улицу практически по диагонали, оканчиваясь на другой ее стороне футах в сорока ниже того места, справа от мостовой, где стоял Джордж. Он громко рассмеялся (звонким детским смехом, который расцветил серость дня), когда капризом бегущей воды его бумажный кораблик потащило на маленькие пороги, образовавшиеся на размытом гудроне. Поток воды прорезал в нем диагональный канал, и кораблик несся поперек Уитчем-стрит с такой скоростью, что Джорджу пришлось бежать изо всех сил, чтобы не отстать от него. Вода грязными брызгами разлеталась из-под его галош. Их пряжки радостно позвякивали, пока Джордж Денбро мчался навстречу своей странной смерти. В этот момент его наполняла чистая и светлая любовь к своему брату Биллу; любовь - и толика сожаления, что Билл не может все это видеть и в этом участвовать. Конечно, он попытался бы рассказать все Биллу, когда вернется домой, но знал, что его рассказ не позволит Биллу видеть все и в мельчайших подробностях, как произошло бы, поменяйся они местами. Билл хорошо читал и писал, но даже в столь юном возрасте Джорджу хватало ума, чтобы понять: это не единственная причина, по которой в табеле Билла стояли одни пятерки, а учителям нравились его сочинения. Да, рассказывать Билл умел. Но еще умел и видеть.
