Если бы птицам присваивали воинские чины, то этому гусю следовало бы дать адмирала. Все у него было адмиральское: и выправка, и походка, и тон, каким он разговаривал с прочими деревенскими гусями.
Ходил он важно, обдумывая каждый шаг. Прежде чем переставить лапу, гусь поднимал ее к белоснежному кителю, собирал перепонки, подобно тому, как складывают веер, и, подержав этак некоторое время, неторопливо опускал лапу в грязь. Так он ухитрялся проходить по самой хлюпкой, растележенной дороге, не замарав ни единого перышка.
Этот гусь никогда не бежал, даже если за ним припустит собака. Он всегда высоко и неподвижно держал длинную шею, будто нес на голове стакан воды.
Собственно, головы у него, казалось, и не было. Вместо нее прямо к шее был прикреплен огромный, цвета апельсиновой корки клюв с какой-то не то шишкой, не то рогом на переносье. Больше всего эта шишка походила на кокарду.
Когда гусь на отмели поднимался в полный рост и размахивал упругими полутораметровыми крыльями, на воде пробегала серая рябь и шуршали прибрежные камыши. Если же он при этом издавал свой крик, в лугах у доярок звонко звенели подойники.
Одним словом, Белый гусь был самой важной птицей на всей кулиге. В силу своего высокого положения в лугах он жил беспечно и вольготно. На него засматривались лучшие гусыни деревни. Ему безраздельно принадлежали отмели, которым не было равных по обилию тины, ряски, ракушек и головастиков. Самые чистые, прокаленные солнцем песчаные пляжи — его, самые сочные участки луга — тоже его.
Но самое главное — то, что плес, на котором я устроил приваду, Белый гусь считал тоже своим. Из-за этого плеса у нас с ним давняя тяжба. Он меня просто не признавал. То он кильватерным строем ведет всю свою гусиную армаду прямо на удочки да еще задержится и долбанет подвернувшийся поплавок. То затеет всей компанией купание как раз у противоположного берега. А купание-то это с гоготом, с хлопаньем крыльев, с догонялками и прятками под водой. А нет — устраивает драку с соседней стаей, после которой долго по реке плывут вырванные перья и стоит такой гам, такое бахвальство, что о поклевках и думать нечего.
Много раз он поедал из банки червей, утаскивал куканы с рыбой. Делал это не воровски, а все с той же степенной неторопливостью и сознанием своей власти на реке. Очевидно, Белый гусь считал, что все в этом мире существует только для него одного, и, наверное, очень бы удивился, если бы узнал, что сам-то он принадлежит деревенскому мальчишке Степке, который, если захочет, оттяпает на плахе Белому гусю голову, и Степкина мать сварит из него щи со свежей капустой.
Этой весной, как только пообдуло проселки, я собрал свой велосипед, приторочил к раме пару удочек и покатил открывать сезон. По дороге заехал в деревню, наказал Степке, чтобы добыл червей и принес ко мне на приваду.
Белый гусь уже был там. Позабыв о вражде, залюбовался я птицей. Стоял он, залитый солнцем, на краю луга, над самой рекой. Тугие перья одно к одному так ладно пригнаны, что казалось, будто гусь высечен из глыбы рафинада. Солнечные лучи просвечивают перья, зарываясь в их глубине, точно так же, как они отсвечивают в куске сахара.
Заметив меня, гусь пригнул шею к траве и с угрожающим шипением двинулся навстречу. Я едва успел отгородиться велосипедом.
А он ударил крыльями по спицам, отскочил и снова ударил.
— Кыш, проклятый!
Это кричал Степка. Он бежал с банкой червей по тропинке.
— Кыш, кыш!
Степка схватил гуся за шею и поволок. Гусь упирался, хлестко стегал мальчишку крыльями, сшиб с него кепку.
— Вот собака! — сказал Степка, оттащив гуся подальше.— Никому прохода не дает. Ближе ста шагов не подпускает. У него сейчас гусята, вот он и лютует.
Теперь только я разглядел, что одуванчики, среди которых стоял Белый гусь, ожили и сбились в кучу и испуганно вытягивают желтые головки из травы.
— А мать-то их где? — спросил я Степку.
— Сироты они...
— Это как же?
— Гусыню машина переехала.
Степка разыскал в траве картуз и помчался по тропинке к мосту. Ему надо было собираться в школу.
Пока я устраивался на приваде, Белый гусь уже успел несколько раз подраться с соседями. Потом откуда-то прибежал пестро-рыжий бычок с обрывком веревки на шее. Гусь набросился на него.
Теленок взбрыкивал задом, пускался наутек. Гусь бежал следом, наступал лапами на обрывок веревки и кувыркался через голову. Некоторое время гусь лежал на спине, беспомощно перебирая лапами. Но потом, опомнившись и еще пуще разозлившись, долго гнался за теленком, выщипывая из ляжек клочья рыжей шерсти. Иногда бычок пробовал занять оборону. Он, широко расставляя передние копытца и пуча на гуся фиолетовые глаза, неумело и не очень уверенно мотал перед гусем лопоухой мордой. Но как только гусь поднимал вверх свои полутораметровые крылья, бычок не выдерживал и пускался наутек. Под конец теленок забился в непролазный лозняк и тоскливо замычал.
«То-то!..» — загоготал на весь выпас Белый гусь, победно подергивая куцым хвостом.
Короче говоря, на лугу не прекращался гомон, устрашающее шипение и хлопанье крыльев, и Степкины гусята пугливо жались друг к другу и жалобно пищали, то и дело теряя из виду своего буйного папашу.
— Совсем замотал гусят, дурная твоя башка! — пробовал стыдить я Белого гуся.
«Эге! Эге! — неслось в ответ, и в реке подпрыгивали мальки.— Эге!..» Мол, как бы не так!
— У нас тебя за такие штучки враз бы в милицию. «Га-га-га-га...» — издевался надо мной гусь.
— Легкомысленная ты птица! А еще папаша! Нечего сказать, воспитываешь поколение...
Переругиваясь с гусем и поправляя размытую половодьем приваду, я и не заметил, как из-за леса наползла туча. Она росла, поднималась серо-синей тяжелой стеной, без просветов, без трещинки, и медленно и неотвратимо пожирала синеву неба. Вот туча краем накатилась на солнце. Ее кромка на мгновение сверкнула расплавленным свинцом. Но солнце не могло растопить всю тучу и бесследно исчезло в ее свинцовой утробе. Луг потемнел, будто в сумерки. Налетел вихрь, подхватил гусиные перья и, закружив, унес вверх.
Гуси перестали щипать траву, подняли головы.
Первые капли дождя полоснули по лопухам кувшинок. Сразу все вокруг зашумело, трава заходила сизыми волнами, лозняк вывернуло наизнанку.
Я едва успел набросить на себя плащ, как туча прорвалась и обрушилась холодным косым ливнем. Гуси, растопырив крылья, полегли в траву. Под ними спрятались выводки. По всему лугу были видны тревожно поднятые головы.
Вдруг по козырьку кепки что-то жестко стукнуло, тонким звоном отозвались велосипедные спицы, и к моим ногам скатилась белая горошина.
Я выглянул из-под плаща. По лугу волочились седые космы града. Исчезла деревня, пропал из виду недалекий лесок. Серое небо глухо шуршало, серая вода в реке шипела и пенилась. С треском лопались просеченные лопухи кувшинок.
Гуси замерли в траве, тревожно перекликались.
Белый гусь сидел, высоко вытянув шею. Град бил его по голове, гусь вздрагивал и прикрывал глаза. Когда особенно крупная градина попадала в темя, он сгибал шею и тряс головой. Потом снова выпрямлялся и все поглядывал на тучу, осторожно склонял голову набок. Под его широко раскинутыми крыльями тихо копошилась дюжина гусят.
Туча свирепствовала с нарастающей силой. Казалось, она, как мешок, распоролась вся, от края и до края. На тропинке в неудержимой пляске подпрыгивали, отскакивали, сталкивались белые ледяные горошины.
Гуси не выдержали и побежали. Они бежали, полузачеркнутые серыми полосами, хлеставшими их наотмашь, гулко барабанил град по пригнутым спинам. То здесь, то там в траве, перемешанной с градом, мелькали взъерошенные головки гусят, слышался их жалобный призывный писк. Порой писк внезапно обрывался, и желтый «одуванчик», иссеченный градом, поникал в траву.
А гуси все бежали, пригибаясь к земле, тяжелыми глыбами падали с обрыва в воду и забивались под кусты лозняка и береговые обрезы. Вслед за ними мелкой галькой в реку сыпались малыши — те немногие, которые еще успели добежать. Я с головой закутался в плащ. К моим ногам скатывались уже не круглые горошины, а куски наспех обкатанного льда величиной с четвертинку пиленого сахара. Плащ плохо спасал, и куски льда больно секли меня по спине.
По тропинке с дробным топотом промчался теленок, стегнув по сапогам обрывком мокрой травы. В десяти шагах он уже скрылся из виду за серой завесой града.
Где-то кричал и бился запутавшийся в лозняке гусь, и все натужнее звякали спицы моего велосипеда.
Туча промчалась так же внезапно, как и набежала. Град в последний раз прострочил мою спину, поплясал по прибрежной отмели, и вот уже открылась на той стороне деревня, и в мокрое заречье, в ивняки и покосы запустило лучи проглянувшее солнце.
Я сдернул плащ.
Под солнечными лучами белый, запорошенный луг на глазах темнел, оттаивал. Тропинка покрылась лужицами. В поваленной мокрой траве, будто в сетях, запутались иссеченные гусята. Они погибли почти все, так и не добежав до воды.
Луг, согретый солнцем, снова зазеленел. И только на его середине никак не растаивала белая кочка. Я подошел ближе. То был Белый гусь.
Он лежал, раскинув могучие крылья и вытянув по траве шею. Серый немигающий глаз глядел вслед улетавшей туче. По клюву из маленькой ноздри сбегала струйка крови.
Все двенадцать пушистых «одуванчиков», целые и невредимые, толкаясь и давя друг друга, высыпали наружу. Весело попискивая, они рассыпались по траве, подбирая уцелевшие градины. Один гусенок, с темной ленточкой на спине, неуклюже переставляя широкие кривые лапки, пытался взобраться на крыло гусака. Но всякий раз, не удержавшись, кубарем летел в траву.
Малыш сердился, нетерпеливо перебирал лапками и, выпутавшись из травинок, упрямо лез на крыло. Наконец гусенок вскарабкался на спину своего отца и замер. Он никогда не забирался так высоко.
Перед ним открылся удивительный мир, полный сверкающих трав и солнца.
Рисунок Л. Кузнецова к рассказу «Белый гусь»
Если бы птицам присваивали воинские звания, то этому гусю следовало бы дать адмирала. Все у него было адмиральское: и выправка, и походка, и тон, каким он разговаривал с прочими деревенскими гусями.
Ходил он важно, обдумывая каждый шаг. Он всегда высоко и неподвижно держал длинную шею, будто нес на голове стакан воды.
Одним словом, Белый гусь был самой важной персоной в деревне. В силу своего высокого положения жил он беспечно и вольготно. На него засматривались лучшие гусыни деревни; ему принадлежали лучшие песчаные отмели.
Но самое главное — то, что плес, на котором я устроил приваду, Белый гусь считал тоже своим. Из-за этого плеса у нас с ним давняя тяжба. Он меня просто не признавал. То он кильватерным строем ведет свою гусиную армаду прямо на удочки. То затеет всей компанией купание как раз у противоположного берега.
Много раз он поедал из банки червей, утаскивал куканы с рыбой. Делал это не воровски, а все с той же степенной неторопливостью. Очевидно, Белый гусь считал, что все в этом мире существует только для него одного и, наверное, очень бы удивился, если бы узнал, что сам-то он принадлежит деревенскому мальчишке Степке, который, если захочет, оттяпает Белому гусю голову, а Степкина мать сварит из него щи со свежей капустой.
Однажды весной, когда я пришел на свое любимое место ловить рыбу, Белый гусь уже был там. Увидев меня, он зашипел, раскинул крылья и двинулся на меня. Подбежавший Степка объяснил, что сейчас у гуся гусята, вот он и бросается на всех.
— А мать-то их где? — спросил я Степку.
— Сироты они. Гусыню машина переехала.
Только теперь я разглядел, что одуванчики, среди которых стоял Белый гусь, ожили и сбились в кучу и испуганно вытягивают желтые головки из травы.
Как-то раз, когда я был на своей приваде, я не заметил, как из-за леса наползла туча, потом налетел вихрь; сразу вокруг все зашумело, и туча прорвалась и обрушилась холодным косым ливнем. Гуси, растопырив крылья, полетели в траву. Под ними спрятались выводки. Вдруг по козырьку кепки что-то стукнуло, и к моим ногам скатилась белая горошина.
Гуси замерли в траве, тревожно перекликаясь.
Белый гусь сидел, высоко вытянув шею. Град бил его по голове, гусь вздрагивал и прикрывал глаза. Когда особенно крупная градина попадала в темя, он тряс головой и снова выпрямлялся.
Туча свирепствовала с нарастающей силой. Гуси не выдержали и побежали, а град гулко барабанил по их пригнутым спинам. То здесь, то там слышался жалобный призывный писк гусят. А к моим ногам скатывались уже не круглые горошины, а куски наспех обкатанного льда.
Туча умчалась так же внезапно, как и появилась. Под солнечными лучами белый "запорошенный луг на глазах темнел, оттаивал. В поваленной мокрой траве, будто в сетях, запутались иссеченные гусята. Они погибли почти все.
Луг, согретый солнцем, снова зазеленел. И только на его середине никак не растаивала белая кочка. Я подошел ближе. Это был Белый гусь. Он лежал, раскинув могучие крылья и вытянув по траве шею. Серый немигающий глаз глядел вслед улетающей туче. По клюву из маленькой ноздри сбегала струйка крови.
Все двенадцать пушистых «одуванчиков», целые и невредимые, толкаясь и давя друг друга, высыпали наружу из-под крыла Белого гуся. Весело попискивая, они рассыпались по траве, подбирая уцелевшие градины. Перед ними открывался удивительный мир, полный сверкающих трав и солнца.
Наверное, у каждого из нас белые гуси ассоциируются со знаменитой детской сказкой о маленьком мальчике Нильсе, который пролетел на спине Мартина очень большое расстояние, чтобы найти гнома и извиниться перед ним. В сказке птицы отличались благородством и свободолюбием. А какие же на самом деле белые гуси? Давайте поговорим об этом подробно.
Надо сказать, что все породы гусей имеют свою классификацию. Мы не будем углубляться в эту тему, поскольку нас интересуют только белые птицы. Условно гусей делят на дикие виды и породы для разведения. Так вот прототипом стали именно дикие белые птицы.
А из пород для разведения светлым оперением может похвастаться итальянский, уральский, эмденский, холмогорский (особи могут быть трех цветов, в том числе и белого) виды.
Дикие белые гуси - это очень которые относятся к Они гнездятся на севере Гренландии, в Канаде, на востоке Сибири. Также их можно увидеть на в Якутии и на Чукотке. Кстати, остров Врангеля является их излюбленным местом. А причиной тому является тот факт, что снега здесь сходят намного раньше, нежели на других северных территориях, поэтому зимой гуси мигрируют на юг. Обычно они выбирают земли США, где располагаются у прибрежных лагун.
Белый гусь - птица достаточно небольших размеров. Длина тела составляет от 60 до 75 сантиметров, а вес не превышает трех килограмм. Интересен тот факт, что размах крыльев этих существ в два раза больше, чем они сами. Хоть гуси и имеют белоснежное оперение, все-равно на кончиках крыльев имеются и черные прожилки. Кроме того, имеется черное пятно около самого клюва. Лапки у птиц, как правило, розового цвета, они хоть и короткие, но довольно сильные. У белого гуся обычно достаточно короткая шея и закругленный хвост. Самцы имеют чуть более крупные размеры, нежели самки.
Белые гуси - это перелетные птицы, они прекрасно летают, но при этом, достигнув половозрелого возраста, стараются вести более оседлый образ жизни. Такая особенность в большей мере присуща самкам, самостоятельно выбирающим себе место для гнезда. Бывает, что места для всех особей не хватает, тогда эти дружелюбные существа начинают проявлять агрессию, поскольку инстинктивно защищают свою территорию и потомство. Этим птичкам присуще выщипывать друг другу перья. Как правило, это происходит при проявлении враждебности в отношении непрошеных гостей. Однако подобные конфликты могут происходить и внутри стаи. Выражая агрессию, гуси тем самым пытаются установить определенную иерархию.
Белые гуси (фото приведены в статье) - удивительно преданные существа. Они выбирают себе пару на всю жизнь. Птицы стараются держаться стаи, поскольку выжить самому в условиях дикой природы достаточно сложно. Известны даже случаи, когда гуси создавали колонии, состоящие из нескольких тысяч гнезд.
Самка обычно откладывает от четырех до шести яиц бежевого или белого цвета. А затем высиживает их в течение 21 дня. Вскоре появляются гусята. Самцы, конечно же, не участвуют в самом процессе высиживания, но при этом они всегда находятся где-то рядом, ведь в любой момент малышей может подстерегать опасность, тогда папаши придут на выручку.
Иногда гусыни могут подкладывать свои яйца в чужие гнезда. Однако этот факт не говорит о том, что они являются плохими мамами. Все намного проще. Просто они не смогли отыскать свободное место, а потому принимают решение воспользоваться соседскими гнездами. Вместе с тем добрые соседки не могут бросить чужое потомство, а потому высиживают и свои, и чужие яйца.
В стае вместе с семейными самками могут оказаться и одинокие гусыни, у которых на данном этапе нет партнера. За таких особей начинается мужская борьба. В конечном итоге она выбирает себе пару. Гусыни никогда не покидают своего гнезда в период высиживания потомства. Главным и самым опасным врагом птиц являются лохматые песцы, которые в любой момент могут пробраться к малышам. Именно поэтому самки не спускают глаз с потомства. Да и чайки могут быть опасны, поскольку любят полакомиться чем-то вкусным.
Половой зрелости птицы достигают в три года. В это время они уже могут создавать семьи, но при этом никогда не покидают стаю. В принципе, гуси могут прожить и двадцать лет. В течение всего времени они остаются энергичными и активными.
Основой рациона белых гусей являются арктические травы. Чаще птицы выбирают осоку, с удовольствием они поедают побеги растений. Листочки ивы, лишайники, мох, зерна и злаки - все это может быть в рационе гусей, если они смогут отыскать такие лакомства.
Гуси итальянские (белые) стали известны не так давно. Порода была выведена именно в Италии в начале прошлого столетия. Сначала птиц разводили только на месте обитания их прародителей. Однако вскоре порода стала столь популярна, что получила распространение и в соседних регионах. А в 1975 году белых итальянских гусей завезли в СССР. С тех пор прошло много лет, и разводить породу стали во всех уголках Земли, поскольку она считается особенно ценной.
Хотя гуси итальянские (белые) были выведены в теплой стране, они хорошо переносят и более суровый климат. С их разведением не возникает хлопот. Птицы данной породы отличаются особо развитым инстинктом высиживания яиц.
Отличаются поистине белым окрасом. У них небольшая, но довольно толстая шея, средние глаза, небольшое туловище. Как и другие гуси, птицы этой породы имеют ярко-оранжевый окрас ног, очень крепких, но коротких. Крылья сильно развиты, а хвост слегка приподнят. При этом птицы выглядят очень грациозно. Когда плывет белый гусь, то делает он это весьма горделиво, словно лебедь.
Взрослые особи достигают шести-семи килограмм, самки имеют немного меньшие размеры. Птиц данной породы разводят не только из-за нежного мяса, но и из-за высокой производительности при кладке яиц. За один цикл гусыня может принести до сорока пяти яиц. Все они имеют средний размер. Только из семидесяти процентов можно получить потомство. Уход за птенцами не составляет особого труда. Они довольно быстро растут, и к двум месяцам их вес достигает четырех килограмм.
Итальянские гуси не только внешне отличаются от представителей других пород. Основной особенностью птиц является их вкусное мясо и печень. Гурманы почему-то больше всего ценят именно паштет из гусиной печени (печень составляет всего 7 % массы тела). Однако мясо птицы в любом случае отличается отменными вкусовыми характеристиками.
Кроме того, от прекрасных птиц можно также получить перо и пух. В течение одного года одна особь способна дать двести грамм перьев и сто грамм пуха.
Итальянские гуси совершенно неприхотливы, что подтверждается многочисленными положительными отзывами. Птиц можно держать даже без водоема, хотя его присутствие намного упрощает уход. Необходимо иметь просторный загон, а при любой возможности выпускать птиц погулять на лужайке. Молодые особи растут очень быстро и без каких-либо проблем. Маленьких гусят необходимо оберегать от сквозняков и значительных перепадов температур.
Чем хороши итальянские гуси? Белый лебедь позавидует их выносливости. Гуси, как ни странно, достаточно спокойно переносят низкие температуры и даже могут гулять по холодному снегу.
Для молодых особей в рацион непременно нужно включать большое количество А для получения хорошей печени рекомендуется давать горох и кукурузу. Интересен тот факт, что при содержании в одном хозяйстве разных видов птиц итальянские гуси всегда держатся отдельно, предпочитая общество представителей именно своей породы.
Самцы могут изредка проявлять агрессию, особенно это заметно в брачный период. Чтобы вырастить хорошее потомство, как правило, используют инкубаторы. В больших хозяйствах часто происходит скрещивание белых гусей с представителями других пород. Например, смесь итальянского вида с рейнскими особями дает молодое потомство с прекрасными характеристиками.
Уральские белые гуси (шадринские) происходят от некогда гнездившихся в Сибири и на Урале серых птиц. Порода прекрасно акклиматизирована для суровых условий.
Птицы данной породы имеют небольшую голову, короткую шею, длина которой обусловлена меньшим количеством позвонков. Туловище уральских птиц средней длины, а ноги - короткие. Ноги и клюв, как правило, оранжевого цвета. А вот оперение может быть разным. Встречается серый, белый гусь и даже шахматный.
Гусаки достигают шести килограмм, самки имеют более скромный вес - до пяти килограмм. Одна несушка способна дать от 25 до 30 яиц. Преимуществом породы является хороший инстинкт высиживания у самок. Молодняк очень быстро растет, в пятимесячном возрасте гусята достигают в весе пяти килограмм. Птицы прекрасно поедают зеленые травы и зерновые отходы.
Гуси, как и другие птицы, подвержены разным заболеваниям. Наиболее опасным для них является понос. Особенно он страшен для молодых гусят, поскольку они еще не имеют устойчивого иммунитета, организм еще слаб, чтобы самостоятельно справиться с заболеванием. Взрослые особи не столь подвержены подобным вещам.
Причин появления поноса у гусят достаточно много:
Переохлаждение приводит к несварению пищи, поскольку организм еще не готов к новым условиям.
Отравление может возникнуть в том случае, если гусята съели грубую или несвежую пищу. Молодые особи имеют еще совсем нежный желудок, питание отражается на их общем самочувствии. Малышей следует кормить пищей только мелкого помола.
Наиболее опасны инфекционные заболевания ЖКТ. Это может быть пастереллез, колибактериоз, сальмонеллез, энтерит.
Во всех перечисленных случаях наблюдается зловонный понос, может повышаться температура, появляться кровавая примесь, слабость, вялость, потеря аппетита.
У гусей - пуллороз (бациллярный понос). Это инфекционное заболевание острого характера, поражающее паренхиматозные органы и кишечник. Возбудителем болезни является палочка пуллорум или сальмонелла галлинарум. Они могут сохраняться в почве до года и до 25 дней на яйцах. Поэтому заразиться ими птицам достаточно просто.
Очень подвержены заболеванию самые маленькие особи (в первые дни жизни). В трехмесячном возрасте риск поражения намного меньше. Источником заражения является помет переболевших особей. Гуси несут зараженные яйца в течение двух лет. Возникновению заболевания способствует переохлаждение, неправильное кормление и другие провоцирующие факторы.
Различают острое и хроническое состояние. В остром гусята сонные и неактивные, просто стоят кучками, втянув шею. При этом малыши тяжело дышат с открытым клювиком и закрытыми глазами. Вскоре появляется белый понос. Заболевание губит очень много гусят. В тех хозяйствах, где произошла вспышка инфекции, уничтожают весь молодняк. А взрослых особей обследуют через каждые двенадцать дней до тех пор, пока не получат отрицательные результаты.
Еще у молодых гусей может наблюдаться гименолепидоз, возникающий через 25 дней после купания в неблагополучных прудах. Малыши заглатывают зараженных моллюсков, вследствие чего начинает развиваться заболевание. Проявляется оно в появлении поноса, похудении особей, вялости.
К уроку по рассказу Е.Носова «Белый гусь». 7 класс
Слово о писателе
Вступительное слово
Аналитическая работа (по прочитанному тексту)
Аналитическая работа
Аналитическая работа (продолжение)
Аналитическая работа
Аналитическая работа
Аналитическая работа
Обобщение
Домашнее задание
